Джозеф Д’Лейси - DARKER: Рассказы (2011-2015)

Свет фонаря падает на дерево, и я встаю как вкопанный. Тот ли это ствол, что прошлой ночью полыхал у меня глазах? Свидетельств тому нет: кора имеет насыщенный бурый оттенок, но отнюдь не обуглена. Я поднимаю фонарь над головой. Насколько видно, следов пожара никаких. Неужели дуб оправился? Разве деревья способны так быстро восстанавливаться? Оглядевшись, вижу в траве кусочки коры. Странно, но мне думается о змеях, сбрасывающих кожу.

Опускаюсь на колени. Снаружи ствол черен и покрыт копотью. Однако внутри древесина приобрела грязно-красный цвет. Меня пробирает озноб; осененный внезапной мыслью, возвращаюсь в дом. Там беру ключи и спешу обратно к склепу, открываю дверь. За входом таится сырая тьма — кажется, она с неохотой отступает перед светом моего фонаря.

Внизу осматриваю ряды гробов. С моего последнего визита ничего как будто не изменилось, и все же в окружающем присутствует некая неправильность — неопределимая, но явная.

Мой взгляд вновь скользит слева направо. И тут я замечаю: крышка одного из гробов сдвинулась. Там же мой отец!

Убежденный, что его похоронили заживо, бросаюсь к гробу и торопливо вывинчиваю болты. С огромным усилием поднимаю крышку — и вижу иссохшее лицо.

В нем нет ни единого намека на влагу. Кожа на скулах потрескалась. В приоткрытом рту скалятся поблескивающие зубы, губы одрябли. Шея вся в обвисших складках. Но хуже всего — глаза. Из-за обезвоживания веки мертвеца приподнялись, и теперь желтоватые глазные яблоки отца уставились на меня, словно обвиняя, что я с позором отказал ему в какой-то неведомой просьбе.

Гляжу на руки покойника. Под кожей явственно проступают кости пальцев. Смотрю еще ниже. И когда я вижу, что угнездилось у покойника в левом боку, не могу сдержать крика.

В размякшую мертвую плоть глубоко вонзился покрытый плесенью корень — пробил стенку гроба и впился в жировую ткань.

Отшатнувшись к стене, я от ужаса роняю фонарь. Огонек гаснет, и тьма захлестывает меня, словно накатившая волна. Из гроба доносятся громкие звуки — сосущие, чавкающие. Услышав их, я спасаюсь бегством, как будто за мной гонится сам дьявол. Под дубом, при свете луны, пытаюсь перевести дух. У меня кружится голова, я опираюсь на ствол.

И тут же отдергиваю руку. В такой час ночи кора должна быть холодной. Но она тепла, и под ее поверхностью ощущается некая пульсация, природы которой мне знать не хочется. И все же я не в силах закрыть глаза на ужасное чудо, явленное мне.

Теперь я знаю, почему дуб так быстро оправился после пожара.

Знаю, почему тела в семейном склепе иссушены.

Мне открылась лишь часть тайны, которая нераздельно связывает нашу фамилию с этим деревом. Однако я последний из рода Делакруа и не стану мириться с роковым, нечестивым союзом, смысла которого не понимаю!

Вне себя от ярости возвращаюсь в дом.

Той же ночью в саду раздаются глухие удары. Утерев пот со лба, я налегаю на топорище. Без сомнений, треск уже разбудил Марвина.

Со скрипом, напоминающим предсмертный крик, дуб валится на траву. У меня под ногами сотрясается земля.

Потом становится тихо.

Я со спокойной душой подбираю свой инструмент и иду на свет, льющийся на лужайку из задней двери. В проеме маячит неясная фигура — это меня дожидается озабоченный Марвин.

Разумеется, алые брызги на моем плаще и окровавленный топор удивляют слугу, но вопросов он не задает. Ибо знает, вероятно, всю глубину тайны, что стоит за фамильным древом Делакруа.

С тех пор прошло десять лет. Марвин умер. Упокоился он не в склепе, как подобает верному слуге семейства Делакруа, — его останки обратились в пепел в городском крематории. Я не желаю давать пеньку в саду новой пищи. Как знать, не способен ли он пустить новые ростки?

Особняк пребывает в катастрофическом состоянии. Доски в полу вспучились и гниют. Фундамент пропускает воду, и по стенам под драпировками расползаются трещины, распространяя сырость.

Уверен, недалек уже тот день, когда дом начнет рушиться. Что-то подсказывает мне, что первым будет западное крыло. Я не схожу с той самой металлической кровати и коротаю дни, ожидая, когда трещины в потолке соединятся, и отвалится большой кусок штукатурки. Если повезет, он попадет мне прямо в голову, и смерть будет мгновенной. В ином случае камень сломает мне ребра, и осколки костей вонзятся в легкие. Тогда мне придется ждать конца под собственное свистящее дыхание.

С моей смертью погибнут и дом, и древняя фамилия Делакруа. Если не сегодня, то завтра — или, может, на следующей неделе?

Лишь одно знаю точно: гибель неотвратима, ибо древесные корни, что так долго пронизывали фундамент, уже разлагаются. Сладковатый душок, витающий в коридорах, не дает мне ошибиться.

Перевод Владислава Женевского

Чтобы передать важное письмо прямо в руки адмиралу, небольшой отряд американских моряков направляется в путь длиной в пятьдесят миль. Заночевать они решают в деревне кубинцев, где встречают необычайной красоты девушку. На шее у нее венок из фиолетовых цветов, и командующий отрядом лейтенант, знаток ботаники, сразу распознает неизвестный науке вид орхидей. Парень по имени Тито соглашается показать место в лесу, где растут эти удивительно большие цветы, от которых будто бы тянет запахом разложения…

На русском публикуется впервые.

DARKER. № 6 июнь 2014

FRED M. WHITE, «THE PURPLE TERROR», 1899

Приказ, отданный лейтенанту Уиллу Скарлетту, на первый взгляд, не представлял никаких сложностей. Задача казалась предельно простой: передать письмо капитана Драйвера от американцев, разбивших лагерь неподалеку от пролива в Пуэрто-Рико, адмиралу Лейку на другой конец перешейка.

— Вам нужно всего лишь взять с собой на всякий случай еще трех-четырех человек, пешком пересечь перешеек и отдать это письмо прямо в руки адмиралу Лейку, — сказал капитан. — Это даст нам еще как минимум четыре дня. Аборигены, судя по всему, не представляют для нас опасности.

Аборигенами он называл кубинских мятежников. Вдоль перешейка между Пуэрто-Рико и северным заливом, где располагался штаб адмирала Лейка, почти никогда не было беспорядков, хотя эта территория и принадлежала враждебно настроенным кубинцам.

— Придется идти пятьдесят миль по практически неизведанной местности, — ответил Скарлетт. — Испанцы нас ненавидят, да и кубинцы вряд ли обрадуются, завидев наши флаги.

О кубинцах капитан Драйвер был не лучшего мнения:

— Они воры и подлецы, все до единого, — сказал он. — Разумеется, вам предстоит не торжественное шествие через цветочные арки под звуки духового оркестра. Говорят, этот лес довольно опасен. Но вы в любом случае доберетесь до места. Вот письмо. Можете выдвигаться, как только будете готовы.