Джозеф Д’Лейси - DARKER: Рассказы (2011-2015)

— Это не безобидные дети.

— Я знаю, — глухо, сквозь салфетку произнес Ферлинг.

— Дьявол с вами! — разозлился Тьюлиг. — Несите меня в клетку.

Я не совсем уверен, заметил Ришенбах. Но Бернье был собран и деловит. Раздвоение личности было неправдой. В Тьюлиге личностей было три.

Пока его несли, и бледные рожи провожали его по пути, как рыбины, прижимаясь к стеклам, он вспоминал странный взгляд девочки. Отстраненный, далекий, без намека на живость. Ришенбаху этот взгляд жутко не понравился. Доктор философии, выпускник Веского университета в теле Тьюлига холодел животом и стучал зубами, что было достаточно странно. Гробокопу Бернье было все равно. Взгляд как взгляд — таково было его мнение. У мертвецов и почище встречаются. Когда они еще свежие мертвецы.

И все же…

Тьюлигу чудилось в пустоте глаз некое лукавство. Приглашающее: поиграй со мной, дяденька. Я знаю, ты любишь играть.

В общем-то, Тьюлиг был не против. Эх, ему еще бы Истребителя Скверны, пальчики истосковались.

У дверей в помещение с клеткой мордоворотов прибавилось. Двое взяли его на прицел помповых ружей. Тьюлиг мельком подумал: а ну как кто-нибудь из них в этот момент сойдет с ума?

— Не шевелись, ублюдок.

Знакомая рука вновь стиснула его шею.

Легкий шорох — и Тьюлиг почувствовал, что ремешок на запястьях, освобождая их, распался, одновременно щелкнули, раскрываясь, браслеты на ногах. Звякнула цепочка.

Рука убралась.

Тьюлиг медленно, расслабляя затекшие мышцы, поднялся.

— Мне куда, в дверь?

— В дверь, — сказал Ферлинг, прячась за спинами охранников. — Штурвал по часовой.

— Не стрельните только от страха.

Полосы золота и вольфрама перехлестывались на двери косым крестом. Штурвал был выкрашен красной краской. Тьюлиг взялся двумя руками.

Железо запоров заскрипело, лампы над головой мигнули.

— Напутствие? — обернулся Тьюлиг.

— Я не могу вам его дать. — Ферлинг все еще прижимал салфетку к носу. — Какое напутствие может быть убийце?

— Иди и убей, — подсказал Тьюлиг.

Ферлинг посмотрел на него тяжелым взглядом.

— Идите. Просто идите.

Чистоплюй хренов.

— А оружие?

— Просунут под дверь.

— Ясно. — Тьюлиг вывернул штурвал до упора. — А клубникой все-таки пахнет.

Он потянул дверь на себя, затылком ощущая, как подались назад стоящие за его спиной. Трусливые ублюдки.

До клетки был всего шаг.

Он, усмехнувшись, сделал его и стукнул костяшками пальцев по прутьям.

— А кто у нас здесь?

Никто из детей не обратил на него внимания. К башне из кубиков медленно плыла новая деталь. Ну, ничего-ничего.

Сзади тяжело грохнуло, со скрежетом встали в пазы запоры.

Заперт.

Тьюлиг улыбнулся. Его никогда не пугали замкнутые пространства. Светили лампы. Было тепло и сухо. Чего желать еще?

Он сдвинул решетку, ведущую в закуток с матрасом и столиком, и успокоившийся Ришенбах согласился, что это не самый плохой уголок в мире.

Звякнув, небольшой, стального цвета брусок подкатился к ноге.

Тьюлиг поднял его, подмигнул «глазку» ближней камеры, дурашливо поклонился и вошел внутрь.

Брусок при ближайшем рассмотрении оказался обточен и заострен с одной стороны. При неимении ничего лучшего — сойдет. Тупым концом можно оглушить, острый сгодится, чтобы порезать.

Тьюлиг сел на матрас, подтянул к груди ноги.

Ришенбах тут же принялся кроить штанину на узкие полоски ткани. Удавка была его идея-фикс. Бернье оценил столик (пластиковое дерьмо) и низкий унитаз (для дерьма). С детьми они пока решили не торопиться.

— Детки, детки, — пробормотал Тьюлиг, связывая полоски.

Лампы с левой стороны светили слабее, нет-нет да и начинали мерцать, так что тот край клетки казался размытым, неясным, зато справа тени от прутьев сплетались четким узором.

Девчонка поменьше, как и прежде, лежала на одеяле, накрывшись ветровкой с головой, торчала туфелька. Башня никак не могла прирасти третьим кубиком, но грозилась — вот-вот. Что за идиоты? И в центре…

Тьюлиг поднялся.

Узкая створка, отделяющая его от клетки, держалась на двух запорах — нижнем и верхнем. Верхний можно было достать лишь в прыжке. Но это потом, потом…

Запах клубники то наплывал и становился густым и плотным, то отдалялся, почти терялся, чтобы через мгновение снова обвить, обнять, заползти в ноздри.

— Э-эй, — тихо позвал Тьюлиг.

У девчонки в центре были кривоватые, худые, матово-белые ноги. Платье не доходило до коленок, на правой, опущенной вдоль тела руке темнел браслетик.

— Э-эй, сладкая.

Никакого движения. Палец во рту. Влажный блеск подбородка.

Ришенбах предложил начать с маленьких. Девочку он побаивался. Бернье был за то, чтобы еще понаблюдать.

Тьюлиг обернулся на видеокамеру. Интересно, смотрит ли Ферлинг? Впрочем, что еще делать этому высоколобому уроду? Все, что он смог придумать — это засунуть в клетку Тьюлига. А такие же уроды у него тут дохли.

Но свою работу Стенли Тьюлиг выполнит, в этом можно не сомневаться, по деткам он спец. Впрочем, и взрослых убивать ему доводилось. Удовольствие, конечно, не то, дьявола во взрослых меньше, а уж запаха клубники и вовсе…

Где-то с полчаса он пытался определить, шевелится ли девчонка, но дурацкие лампы своим мерцанием все время сбивали его с толку. Поди разбери — поджимает она пальцы на ногах или покачивает головой, когда под потолком щелкает и сбоит. Тыц-тоц — и кажется, что прутья прыгают кто куда.

Ладно.

Тьюлиг отжал нижний запор, затем, повиснув на горизонтальной перекладине, дотянулся до верхнего. Его пришлось со звоном выбивать из паза бруском.

Руки у Ришенбаха подрагивали. Бернье был спокоен, как могильная плита.

Петли скрипнули, и створка открылась в клетку. Тьюлиг сделал осторожный, на полфута, шажок.

— Вот и я.

Удавку он намотал на левый кулак, брусок зажал в правом.

Кто там и от чего сходил с ума? Тьюлиг ничего не чувствовал. Бернье сплюнул.

Еще шажок.

По настоянию Ришенбаха трогать девчонку в центре клетки Тьюлиг не стал. Рано. Все время поглядывая на нее, он приблизился к мальчикам-строителям. Маленькая ручка белобрысого наконец-то почти опустила третий кубик на первые два. Кубик был с буквой «е».

— Откуда же вы такие? — присев рядом, благожелательно произнес Тьюлиг.

Его улыбка, впрочем, пропала даром — оба мальчика смотрели куда-то в пустоту. Личико у белобрысого было сосредоточенным, а вот второй малец казался сонным.

Дышали они чуть слышно, но Тьюлиг поднес пальцы к носам и убедился в легком движении воздуха.

Пощелкивали лампы. Свет странно отражался в детских глазах.

— Не, ну если вы так… — сказал Тьюлиг и опустил брусок на голову того мальчика, что был без кубика.

Звук вышел хрусткий, но кровь не брызнула, а кожа на месте удара даже не утратила розоватого цвета. Мальчишка, впрочем, опрокинулся на пол, и Тьюлиг, задыхаясь от запаха клубники, схватил его в охапку.