Джозеф Д’Лейси - DARKER: Рассказы (2011-2015)

У родителей и друзей они появлялись все реже и реже. А если и появлялись, компании у них вообще не складывалось, потому что они все время ласкали друг друга, не слыша и не видя всех остальных.

Однажды днем, когда выпал снег, к ним домой зашел помощник главного тренера «Пэкерс» Джим Пуласки. Он был коренастым мужчиной с жесткими седыми волосами и типично польским широким лицом, испещренным глубокими морщинами за годы, проведенные на боковой линии. Сев на диван в своем пальто из овчины, он обратил внимание Дэвида на то, что тот пропустил очередную командную тренировку.

— Ты звезда, Дэвид, спору нет. Но недоумки важнее звезд, и каждый раз, когда ты не показываешься на тренировке, ты их расстраиваешь.

«Недоумками» в команде называли ее спонсоров.

Не сводя глаз с Мелани, Дэвид сказал:

— Простите, тренер, что вы сказали?

— Ничего, — ответил мистер Пуласки и, выждав порядочно времени, натянул свою обшитую мехом шапку и вышел через переднюю дверь. Хрустя по ледяной дорожке, он встретил мистера Касабяна, который боролся с пакетами из магазина. Взяв один из них, он помог ему подняться на крыльцо.

— Спасибо, — поблагодарил мистер Касабян, выпустив пар изо рта. — Всегда боюсь упасть. В моем возрасте если падаешь, то ломаешь бедро, тебя увозят в больницу, и там ты умираешь.

— Живете на верхнем этаже?

— Точно. Этим Рождеством уже будет двадцать семь лет как.

— Часто видитесь с Дэвидом и Мелани?

— Раньше часто виделся.

— Раньше?

— А в последнее время нет. Теперь они — пш-ш-ш! — и становятся Человеком-невидимкой, как мне кажется.

— И не только вам.

Мистер Касабян кивнул в сторону зеленой «Тойоты» с надписью «Грин-Бей Пэкерс», припаркованной у обочины.

— У Дэвида проблемы?

— Можно и так сказать. Мы собираемся уволить его, если он не возьмется за ум. Даже когда он появляется на тренировках, он будто не понимает, где находится.

— Мистер, не знаю, что и сказать вам. Я любил свою жену тридцать восемь лет, но никогда не видел такой пары, как они. Это не просто ласки, а какой-то загипнотизированный гипноз. Лично мне кажется, что это кончится очень плохо.

Стоя посреди снежных вихрей, мистер Касабян проследил, как тренер отъехал. Затем посмотрел на свет в окнах первого этажа и покачал головой.

Перед Рождеством пропала Эхо. Мелани искала ее везде — в шкафах, за диваном, под подушками, в подвале. Выходила на улицу и звала в погребе — хоть котенок и не переносил холода. Ее нигде не было. Раздавалось лишь эхо голоса Мелани на белой, морозной улице: «Эхо! Эхо!»

Когда Дэвид вернулся из магазина, она сидела в своем кресле-качалке вся в слезах, с наполовину закрытыми шторами.

— Я не могу найти Эхо.

— Где-то же она должна быть, — сказал он, поднимая занавески и газеты, будто ожидал найти ее сидящей под ними.

— Я весь день ее не видела. Она, наверное, очень проголодалась.

— Может, вышла на улицу по своим делам, и кто-то из соседей ее подобрал.

Закутавшись в пальто и шарфы, они стучали в каждую дверь по обе стороны улицы. Но мир хранил равнодушное безмолвие.

— Вы не видели пестрого котенка?

Печальное качание головами.

В самом конце улицы пожилая женщина с темными бегающими глазами и лицом цвета ливерной колбасы ответила им:

— Ешли да, то что?

— Так вы ее видели? Она примерно такого размера и ее зовут Эхо.

— Мы дадим вознаграждение, — вставил Дэвид.

— Вожнаграждение?

— Пятьдесят долларов любому, кто вернет ее невредимой.

— Я его не видела.

— Вы уверены?

— Она… очень дорога нам, — пояснила Мелани. — Это наша эмоциональная ценность. Она представляет… ну, представляет нас двоих. Нашу любовь друг к другу. Поэтому мы и хотим ее вернуть.

— Сто долларов, — сказал Дэвид.

— Вы шкажали што долларов?

— Потому что если вы видели ее… если она у вас…

— Что я шкажала? Я его не видела. Какая ражниша — пятьдешят, што долларов? Хотите шкажать, я вру?

Женщина направила на них свой палец.

— Ваш ждет нещаштье, раш вы поете эту пешенку! Нещаштье, нещаштье, нещаштье!

С этими словами она захлопнула дверь, оставив их стоять на крыльце, пока снег падал на их плечи.

— Ну, она хотя бы общительная, — заключил Дэвид.

Они искали до одиннадцати вечера, пока дома в районе один за другим погружались в темноту. В итоге они были вынуждены признать, что никак не смогут найти Эхо до утра.

— Я сделаю объявления, — сказала Мелани, лежа на животе в ночной рубашке, задранной до подмышек, пока Дэвид размеренно вылизывал ей спину.

— Отличная мысль… Для этого можно взять одну из ее фотографий, что мы сделали на веранде.

— О, мне так жалко ее, Дэвид… Она, должно быть, очень замерзла и страдает в одиночестве.

Он продолжил облизывать ее ягодицы и заднюю часть бедер, а она лежала на подушке и слезы монотонно капали с ее носа. Вылизав подошвы ее ступней, он вернулся в кровать и принялся за лицо.

— Соль, — сказал он.

— Печаль, — прошептала она.

На следующее утро небо было темным, как грифельная доска, и снова шел снег. Мелани сделала объявление на компьютере и распечатала сто копий. «Пропал пестрый котенок, всего три месяца, отзывается на имя Эхо. Олицетворяет вечную любовь своих хозяев, поэтому нашедшего ждет щедрое вознаграждение».

Дэвид ходил от улицы к улице, расклеивая объявление на деревьях и заборах. Район был совсем пустынным — лишь несколько внедорожников прорывались сквозь снег, будто таинственные катафалки.

Он вернулся почти в двенадцать. Мелани сообщила:

— Звонил главный тренер. Просил, чтобы ты перезвонил. Голос у него не очень веселый.

Дэвид притянул ее к себе и поцеловал в лоб. Губы у него были холодными, а ее лоб — теплым.

— Это уже не важно, правда? Весь мир, что снаружи, не важен.

— Ты не собираешься ему перезванивать?

— Зачем? Какая разница, веселый у него голос или нет? Ведь у нас есть мы. Сейчас самое важное — найти Эхо.

Прошло еще несколько дней. Телефон разрывался, но если звонили не по поводу Эхо, они просто вешали трубку, ничего не говоря, и через некоторое время звонки почти прекратились. Почтальон бывал у них каждый день, но они никогда не подходили к почтовому ящику, чтобы забрать письма.

Одна из редакторш Мелани заявилась к ним в черном берете и черном меховом пальто, но, прозвонив с четверть часа, в итоге ушла. Дэвид и Мелани лежали в объятиях друг друга, иногда голые, иногда полуодетые, а снег продолжал падать, и казалось, что он будет идти вечно. Они нормально ели и нормально пили, но с течением дней их лица приобретали нездоровую прозрачность, будто от потери Эхо их эмоциональные иммунные системы ослабли, а души оказались заражены.

В один четверг ранним утром, еще до рассвета, Дэвид проснулся оттого, что Мелани трясла его.