Джозеф Д’Лейси - DARKER: Рассказы (2011-2015)

— Дэвид! Дэвид! Мы замерзаем!

Он сел. Она оказалась права. В спальне было так холодно, что на внутренней стороне окон, где ночью остывало их дыхание, образовались сверкающие ледяные кристаллы.

— Господи, должно быть, бойлер накрылся.

Он выбрался из кровати, а Мелани еще сильнее закуталась в одеяло. Он взял со спинки стула свой синий халат, влез в тапки и, весь дрожа, направился по коридору к двери подвала. Их домовладелица миссис Густаффсон обещала отремонтировать бойлер до наступления холодов, но она имела привычку забывать обо всем, что требовало денежных издержек.

Дэвид включил свет и спустился по лестнице. Подвал был забит в основном хламом миссис Густаффсон: здесь стояли сломанный диван, ножная швейная машинка, всевозможные доски, инструменты, рамки для картин, шланги, детали велосипеда. С потолочных балок свисали сушеные ворсянки, масляные лампы и мясницкие крюки.

Огромный старый масляный бойлер, стоявший у дальней стены, не работал и был холоден как лед. Он напоминал музыкальный автомат «Вурлитцер» из ржавого чугуна. Масло не могло закончиться — «Грин-Бей Хитинг» наполнила его всего три недели назад. Скорее всего, либо забилась горелка, либо наружная температура опустилась так низко, что масло в трубах затвердело. Это означало, что нужно выйти во двор с паяльником и снова привести его в движение.

Дэвид проверил вентили и клапаны и, отстранившись от бойлера назад, понял, что почувствовал сладкий, приторный запах. Дважды чихнул и прислонился к бойлеру сбоку, чтобы заглянуть за него. Было слишком темно, чтобы что-либо разглядеть, поэтому он вернулся на кухню и взял фонарик.

Направив свет по диагонали между трубами, он увидел несколько темно-серых клоков шерсти.

— Вот черт! — выдохнул он и опустился на колени так близко к бойлеру, как мог. Ему удалось просунуть правую руку между его корпусом и кирпичной стеной, но предплечье было слишком толстым и мускулистым, чтобы дотянуться.

Мелани в спальне все куталась в одеяло, а болезненно желтый солнечный свет уже поблескивал на ледяных кристаллах на стеклах окон.

— Починил? — спросила она. — Тут уже как в иглу.

— Я… э-э… кое-что нашел.

Он не стал продолжать, и она стянула одеяло с лица и пристально на него посмотрела. В его глазах стояли слезы, он сжимал и разжимал кулаки.

— Что нашел? Что?

— Эхо.

— Ты нашел Эхо! Это же чудесно! Где она?

— Она умерла, Мел. Видимо, забралась за бойлер, чтобы согреться, и застряла там или вроде того.

— О, нет, скажи, что это неправда. Прошу, Дэвид, скажи, что это неправда.

— Прости, Мел.

Дэвид сел на край кровати и взял ее за руку.

— Это все та женщина, это она нас прокляла! Наслала на нас несчастье, да, и Эхо умерла! Эхо, твоя любовь, Дэвид, в одном узелке.

— Я по-прежнему тебя люблю, Мел. И ты это знаешь.

— Но я обещала любить ее так же сильно, как люблю тебя. Я обещала. Я поклялась тебе.

— Мы теперь ничего не можем сделать.

Мелани села.

— Где она? Ты поднял ее наверх?

— Не могу достать. Я пытался, но проем за бойлером слишком узкий.

— Значит, я должна это сделать.

— Мел, ты ничего не должна. Я попрошу мистера Касабяна. Он же был ветеринаром, помнишь?

— Мистера Касабяна здесь нет. Вчера он уехал к дочери в Шебойган. Нет, Дэвид. Эхо моя и я сделаю это.

Он стоял перед ней, чувствуя себя беспомощным, а она, опустившись на колени перед бойлером, тянулась в узкую щель за его задней стенкой. Наконец, прижав щеку к холодному металлическому корпусу, она сказала:

— Есть… Я взяла ее.

Она начала тянуть, пока не вытащила руку, в которой оказалась лишь маленькая шерстяная лапка.

— О, Боже, она распалась на части.

Она бросила лапу и быстро поднялась, зажав рукой рот и борясь с тошнотой. Дэвид обхватил ее руками и сказал:

— Оставь ее, оставь и все. Я найму кого-нибудь.

Мелани сделала три глубоких вдоха и произнесла:

— Нет. Я сама должна ее вытащить. Она моя, она — это твоя любовь ко мне. Это должна сделать только я.

Она снова опустилась на колени и залезла рукой за бойлер. Дэвид смотрел ей в глаза, пока она пыталась вытащить Эхо. Она сглатывала, испытывая отвращение, но не сдавалась. Наконец ей удалось медленно поднять мертвого котенка с пола, просунуть мимо труб вторую руку и ухватить его за холку.

Она поднялась, трясясь от напряжения и гадливости, но бережно держа в руках тельце котенка. Отвратительная вонь разложившейся плоти была невыносимой. Они не знали точно, как долго Эхо томилась в своей ловушке, но явно не меньше двух недель, и все это время она нагревалась горячим бойлером по дням и охлаждалась по ночам, пока ее шерсть не подпалилась и не обвисла, а плоть не превратилась в почерневшую неприятную массу.

Голова Эхо лежала на ладони правой руки Мелани. Она словно уставилась на Дэвида слепым взглядом, и ее глаза были такими белыми, как у жареной трески. В ее приоткрытом рту виднелся зеленый блестящий язычок.

— Мы можем похоронить ее, — сказал Дэвид. — Смотри, тут есть старый ящик от инструментов. Можно использовать его как гроб. Похороним ее во дворе, и она упокоится с миром.

Мелани покачала головой.

— Она — это мы, Дэвид. Нельзя хоронить ее. Она — это ты и я. В ней вся твоя любовь, свернутая в одном узелке. И вся моя любовь тоже, потому что ты и я — это один человек, и Эхо тоже была нами.

Дэвид нежно коснулся спутанной шерсти на перевернутом животе котенка. Внутри он услышал густой липкий звук, исходящий из сгнившего кишечника Эхо.

— Ты права, — сказал он хриплым от переживаний голосом. — Но если не хоронить, что будем с ней делать?

Они сидели на кухне друг перед другом за сосновым столом. Здесь было еще холоднее, чем в остальных помещениях, потому что в кожух вентилятора над плитой задувал ветер. Оба они сидели в полупальто, а на Мелани даже были красные шерстяные перчатки.

— Это твоя любовь, — сказала Мелани. Перед ней на голубой обеденной тарелке лежала Эхо. — Если она станет частью меня, то никогда не сможет умереть… или уж точно пока я жива.

— Я люблю тебя, — прошептал Дэвид. Он выглядел старше на несколько лет и казался седым, как его дедушка.

Мелани двумя руками обхватила горло Эхо и хорошенько его сдавила. Ей пришлось покрутить его во все стороны, но в итоге удалось снять кожу. Она вставила два пальца, затем четыре, и живот котенка понемногу вскрылся со звуком рвущейся простыни. Показалась грудная клетка Эхо с бледно-желтыми, склизкими легкими, а затем и кишки, отчетливо выделявшиеся своим зеленым цветом.

Дэвид, дрожа, наблюдал за Мелани. Ее лицо приняло такой необычайный, блаженный вид, словно она была святой и занималась Священным поглощением. Она залезла в брюшную полость котенка, вытащив оттуда желудок, кишки и соединительные ткани. Затем наклонила голову вперед и набила все это себе в рот. Стала медленно пережевывать, не закрывая глаз, и пока она жевала кишки, те, извиваясь, свисали с ее подбородка. Двенадцатиперстная кишка все еще была соединена с тельцем животного тонкой, дрожащей тканью.