Джозеф Д’Лейси - DARKER: Рассказы (2011-2015)

Капитан назначил исполнителей своего приказа. Мне чертовски повезло, что я не попал в число этих «счастливчиков»… Они повесили Джереми, бывшего помощника капитана, истекающего кровью под холодным ночным дождем! Повесили, как и приказал этот ублюдок! Он лично следил за тем, как это происходило, а потом еще долго смотрел на болтающееся на ветру тело.

К утру дождь перестал, и в рассветных сумерках впередсмотрящий разглядел сушу. Это был небольшой остров в Атлантике, названием которого никто тогда не заинтересовался (я даже сомневаюсь, обозначен ли он на картах). Капитан отошел за то время, пока бедняга Джереми качался на рее, и приказал предать его тело земле. Уверен, это было не только и не столько его решение. Гнилой Джимми и другие прихвостни капитана уговорили его на такой шаг, чтобы команда не взбунтовалась. Они решили верно: после такого исхода многие прекратили роптать и лишь ждали, когда наша посудина придет в порт назначения, чтобы либо забыться там в пьяном угаре, либо вообще дать деру с проклятого корыта.

Капитан остался на борту, но приказал мне и Старине Биллу отправляться на остров и похоронить Джереми. Сопровождал нас Гнилой Джимми, которому, несомненно, ублюдок велел глаз с нас не спускать. Было довольно жутко работать веслами в шлюпке, плывущей к неизвестной земле сквозь сгущающийся туман, где кроме тебя находились лишь старый, потрепанный десятками проведенных в море лет Билл, надзиратель с длинным ножом за поясом и труп в сырых от дождя и крови лохмотьях. Тело лежало на дне лодки на спине, и его закрытые глаза и умиротворенное выражение лица никак не могли скрыть ужасное впечатление, которое производила сохранившая след от жесткой петли белая шея. По обе стороны от него лежали лопаты, которыми нам предстояло воспользоваться.

Остров встретил нас чистым песчаным берегом. Он тянулся всего десятка на три шагов, после чего сменялся густыми тихо шелестящими от несильного ветра зарослями. Эта картина навевала ощущение умиротворения, что подействовало на каждого из нас успокаивающе. Мысли о соседстве в одной шлюпке с покойником отступали. Даже Джимми, насколько я заметил, повеселел.

Мы выполнили свою работу так быстро, как только могли. Надсмотрщик не перемолвился с нами ни полусловом, но не отвлекался ни на секунду, наблюдая за тем, как роется могила. В это время труп лежал на песке рядом с растущей кучей земли.

Солнце не выходило из-за облаков, хотя туман начинал рассеиваться, когда яма была закончена, и мы погрузили в нее тело и засыпали землей. Гнилой Джимми, все так же не говоря ни слова, отправился к лодке, мы с Биллом поплелись за ним следом. На мгновение я обернулся, чтобы бросить последний взгляд на могилу, и мой глаз будто бы уловил движение в прибрежных зарослях. Но это было настолько мимолетно, что я не придал этому особого значения. До поры до времени.

Возвращались к нашей посудине мы дольше, чем плыли к острову, и уже в солнечном свете. Туман рассеялся полностью, ветер стал сильнее. На борту корабля показались знакомые физиономии, и я поймал себя на мысли, что жалею об отсутствии среди них Джереми Фландерса.

Как раз в тот момент мое ухо уловило позади нашей шлюпки какой-то плеск. Я обернулся и оглядел синюю гладь позади нас. Ее спокойствие нарушали лишь порывы ветра, но тот звук, который я услышал, не походил на обычный плеск воды о борт лодки — это было громче. Тогда я посмотрел на остров, и вдруг на какой-то краткий миг мне почудилась тень на берегу. Было уже достаточно далеко, чтобы все различить в деталях, но я могу поклясться, что узрел человеческий силуэт. Видение длилось недолго — чуть позже, сколько я ни вглядывался вдаль, ничего подобного уже не заметил…

Мы убрались от острова и продолжили плавание. На борту царила недоброжелательная атмосфера, хотя формально ничего не изменилось. Капитан целый день скрывался в своей каюте, и никто не решался его беспокоить.

А к вечеру начались чудеса.

…Сумерки упали внезапно. На меня наткнулся Старина Билл, бежавший куда-то с бледным, как полотно, лицом, и едва не сшиб с ног. У меня было неважное настроение, и я уже хотел было влепить этому морскому волку добрую затрещину, но, вглядевшись в перекошенную физиономию, передумал.

— Что случилось, Старина? — спросил я.

Выглядел Билл действительно странно. Никогда не видел его прежде таким испуганным. Он с минуту пытался отдышаться, прежде чем выдавил:

— Дже… Джереми!.. Я-ви-дел-е-го! — Последнее предложение он произнес по слогам и шепотом, отчего меня передернуло.

— Чего несешь?.. — Смысл сказанного не сразу дошел до меня, но от интонации Билла и от неприкрытого ужаса на его лице я почувствовал себя не в своей тарелке.

— Он… здесь… на борту…

Озарение ошеломило меня. Я вдруг понял, что за всплеск услышал, когда наша лодка приблизилась к кораблю. Не могу объяснить почему, но я был уверен: этот звук издал Джереми, плывший следом за нами от самого острова. Эта догадка была столь неожиданна, что я временно потерял дар речи. И, видимо, тоже переменился в лице, так как Билл перевел дух и смахнул рукою холодный пот со лба. Спустя минуту я взял себя в руки. Пытаясь не верить тому, о чем поведал Старина, спросил снова:

— Чего несешь?

Но Билл почувствовал… да он уже был твердо уверен, что я принял его слова безо всякого сомнения. Он растянул губы в подобии улыбки и даже хохотнул. Смешок этот не прибавил веселья ни мне, ни ему.

— Джереми вернулся… Я видел его здесь, на палубе.

Старина Билл оттолкнул меня и побрел дальше уже не с такой скоростью, как раньше.

Пошел дождь. Я узнал об этом далеко не сразу и мокнул на палубе, размышляя о том всплеске за нашей лодкой и о том, кого я видел стоящим на берегу острова. Теперь я уже не сомневался, слышал или видел я что-нибудь на самом деле, или то был морок. Все тайны этого странного дня представлялись мне какими-то жуткими знаками приближающегося страха, смутного и неясного, но я не мог взять в толк, что же все это обозначает. Дождь закончился, когда наш корабль полностью окутала ночная тьма. И когда вышла вымытая, обновленная луна, явился ужас.

Его я обнаружил тоже не сразу, но в какой-то момент осознал, что слышу хохот. Вначале тихий, потом все более и более громкий. Он доносился откуда-то сверху. Я поднял голову и увидел…

На рее болталось тело, с которого еще падали капли — напоминание о недавнем дожде. Хотя нет… Вовсе не «болталось» — оно танцевало! По движениям было понятно, что тело Джереми, невесть как снова взобравшееся на однажды уже определенную ему высоту, не двигалось само по себе, но ветер, этот весельчак ветер кружил его в танце! Я — как выяснилось чуть позже, далеко не я один, — не мог оторвать взгляда от этого завораживающе красивого действа. И этот хохот! Он звучал прекрасной музыкой! Так мог смеяться только Джереми Фландерс, бывший помощник капитана!