Г Владимов - Три минуты молчания

- Что мы стоим, действительно, лясы точим! Работать надо! Чиниться. А думать - не хрена, ребята. А ну, айда работать!

- О! - Граков удивился даже, потрепал его по плечу. - Гляди-ка, Иван Кузьмич. Мы тут про железо беспокоимся, а на этом железе - еще люди плавают!

Чокнутый наш рванулся - куда-то чего-то вкалывать.

- Ну, ребятки, - Граков нам сказал. - Давайте-ка, действительно делов у нас хватает, не будем розовым мечтам предаваться.

Мы постояли и разошлись. Тут лишь заметили, что сварщики уже протянули провода к корме, притащили с катера пару стальных листов. Все - пока мы лясы точили.

- Веселей, веселей на палубе! - Это уже старпом покрикивал из рубки. Заспались.

Шурка задрался с ним:

- Сиди там. Скажи спасибо, что не разжаловали.

- Ты с кем разговариваешь?

- С кем! С тобой.

- А ты глаза разинь. Ты не со мной одним. А за ним действительно кеп стоял - хмурый, шапку на брови надвинул. К нему тоже как будто относилось.

- А я вообще говорю. Кой-кого не мешало бы разжаловать.

Кеп отошел вглубь. Я взял Шурку за рукав, увел от греха подальше.

Отдраили трюма, стали бочки катать на полубак. Это - чтобы корма поднялась. Все делали молча, но каждую минуту готовы были сорваться. Так оно вскорости и вышло.

Кепу идея пришла - на полубак еще и сетей натаскать. Это нужно весь порядок, уложенный для выметки, разрушить, а потом его снова набирать. И много ли толку от сетей - в них, в каждой-то, тридцать килограммов весу; это чтоб увеличить дифферент на сантиметр, нужно сеток полста, не меньше. Мы их таскали, таскали, потом соображать начали - что же это мы делаем? А вернее дрифтер обо что-то споткнулся. И озверел.

- Посылают командовать лопухов на нашу голову, так их и так и разэтак!

А тихо было, и кеп, конечно, услышал. Он уж, поди, и сам был не рад, что такая идея ему пришла, но команда отдана, отменить - амбиция не позволяла.

- Скородумов, ты это про кого?

Мы бросили сетки, расселись на них и закурили. Спектакля ждем.

- А я, - говорит дрифтер, - про тех, к кому это относится.

- Скородумов, у меня к тебе давно претензия. Не нравишься ты мне, Скородумов.

- А я не за тем плаваю и не за то деньги получаю, чтобы кому-то там нравиться.

- Так вот, Скородумов, больше нам с тобой не плавать.

- Да упаси! Только до порта дойти, а там расплюемся. Ну, это уж потерпим недельку.

- Нет, не недельку, Скородумов. Насчет порта вопрос решенный.

Дрифтер так и сел:

- Когда это он решенный?

- Извини, с тобой не посоветовались. Так что можешь - в индивидуальном порядке. Мы тебе замену найдем.

Дрифтер взял сетку и потащил. Мы за ним. Лицо у него свекольное стало, но все слова в горле застряли.

- Хорош! - кеп наконец скомандовал. - Больше не таскайте.

А мы всего-то штук двадцать перетаскали.

- Как это "хорош"? Или уж все таскать или не браться было...

Но кеп уже удалился. Вместо него старпом выглядывал.

- Ладно, Скородумов, покричали - и хватит. Тебе сказано - "хорош".

- Дак эти-то что - обратно таскать?

Старпом задумался.

- Валяйте, - говорит, - обратно.

Тут такое сделалось! Дрифтер взревел - так, что чайки взмыли над Фугле-фиордом, пошел к полатям* неверным шагом, вытащил багор и кинулся с ним наперевес к рубке. Старпом уже, наверно, с жизнью простился, стоял, как памятник на своей могиле. Впятером мы дрифтера завернули, увели в кубрик. Там он минут через двадцать успокоился и вышел с помощником - шкерить подбору. Остаемся или уходим, а он ее должен срезать со старых сетей, негодных, а в порту сдать - она ценная, сизальская.

* Полати - легкий досчатый помост, расположенный выше человеческого роста, между мачтой и капом. Используется для самого разнообразного хозяйства.

А мы все катали бочки, пока не сказали нам "хорош", корма поднялась, можно заваривать пробоину.

Боцман соорудил беседку - два штерта и доска, - на ней мы обоих сварщиков смайнали за борт. Один там дрелью сверлил отверстия в обшивке, другой кувалдой выстукивал края пробоины.

- Эй, сварщики! - Шурка им орал. - Вы варите как следует. Потонем - вас же совесть замучит.

Мне с Васькой Буровым боцман вручил по лопате - мокрый уголь из каптерки штывать в пробоину. Его там до черта насыпалось - трубу разорвало, по которой он сыплется из бункера; вся вода от него почернела.

- Эй, сварщики, - Васька шептал им в дыру. - Ни хрена не варите, поняли? Одних бичей слушайте. Сварите себе тяп-ляп. Чтоб она снова потом бы разошлась.

- Да не поймешь вас, ребятки, кого слушать.

Они и не слушали, грохали по обшивке. Дрель визжала, как зарезанная.

- Давай, Васька, штывай, - сказал я ему.

- Да погоди, вожаковый, посачкуем. Никто ж нас тут не видит.

Я один штывал. Что толку сачковать - когда сидишь в вонючей дыре, грохот в ушах, визг. Но Ваську хоть повесьте за ноги - он и так сачковать согласен. Сидел на кадушке с капустой и все перекуривал, перекуривал.

Старпом пришел - взглянуть на нашу работу.

- Сколько выгребли?

- Сто шидисят три лопаты, - Васька говорит.

- Он, значит, работает, а ты считаешь?

- Как же не считать? Мы ж по очереди. Вдвоем же не развернуться, продуктивность снижается.

Он хороший сачок, с образованием. Спросил даже, с готовностью: .

- До сколько штывать, старпом? До тыщи или до трех?

- Пока сухой не пойдет.

- Ясно, это считай - тыща семьсот.

Старпом постоял и ушел.

- Кури смело, - говорит мне Васька. - Слыхал - "пока сухой не пойдет".

- Ну, так нам тут работы суток на трое.

- Ты что? Его, если хочешь знать, вообще штывать не нужно. Думаешь, он мокрый не горит? Его специально водой поливают, спроси у кандея.

Я бросил лопату.

- Так чего ж мы с ним возимся?

- А не возись! Я ж те говорю - кури. Ну, шевели полегоньку, а то на палубу выгонят.

Я снова взял лопату.

- Не напрягайся, - сказал Васька. - Это ж мы всегда можем сказать: "сухой пошел".

- Они ж увидят.

- А мы сами сухого подсыпем. Из бункера принесем и затолкаем в трубу. Ты, Сеня, молодой еще, дак за артельного держись. Я с дураками всю жизнь живу, а с ними-то больше научишься, чем с умными.

Но недолго мы блажествовали. Граков пришел - я его ботинки увидал, с замшевым верхом. Стоял и стоял у нас над душой, пришлось тут и Ваське включиться в работу.

Вдруг он нас спрашивает, Граков:

- Это кто велел?

Я все кидал лопату за лопатой.

- Кто приказал уголь в воду бросать?

- Мало ли, - говорю, - умников найдется.

- А у тебя у самого голова на плечах имеется?

Я встал, опершись на лопату, и заглянул вверх:

- Ну, вы потише, меня родная мама с детства не обижала.

- Грубый матрос, - говорит он мне. - Совершаешь двойную бесхозяйственность и грубишь при этом старшему. Уголь надо сушить, а не бросать в воду. А второе - дно засоряешь в бухте. По конвенции мы здесь окурок не имеем права бросить за борт.