Александр Зиновьев - Искушение

В стороне от толпы, по ту сторону пуленепроницаемой перегородки, где собрались отобранные для встречи рядовые граждане, стоят два молодых мужчины. Один из них - Юрий Чернов. Ему двадцать четыре года. У него недоразвиты руки. Потому остроумные сослуживцы прозвали его Юрием Безруким по аналогии с основателем Москвы Юрием Долгоруким. Он не обижается на это. Как истинно русский человек он способен наслаждаться своим уродством и тем, что славящиеся на весь мир душевной добротой русские люди унижают его по этому поводу. Другой мужчина - Виктор Белов. Он вполне здоров, если не считать очки. Но очки давно перестали быть в России признаком уродства. Их носит иногда даже Маоцзедунька, когда пытается читать Анжелику. Прочитав половину страницы, она засыпает и спит в очках, она уверена, что в очках сны видятся четче и красочнее. Что касается Белова, то он наоборот, страдает бессонницей и все ночи напролет читаетнелегальную разоблачительную литературу, а также дозволенные сочинения мудрецов прошлого, в которых он мучительно ищет решение проблем будущего. Ему двадцать восемь лет.

Молодые люди наблюдают ситуацию в аэропорту, издеваются надначальственнойтруппой по ту сторону перегородки и разговаривают о вещах очень серьезных, но в шутливой форме. Говорят они очень тихо, чтобы не слышали стукачи и агенты КГБ, составляющие половину собравшихся.

- Посмотри, какой гигантский каравай испекли на это дурацкое хлеб-соль, - говорит Чернов. И где они муки на это нашли ? Небось весь урожай года пошел на это.

-Не беда, - усмехается Белов. В этом году наш урожай в США был отличный.

- Это слова Маоцзедуньки.

- Я ее цитирую.

- Гляди, какая охрана! Побаиваются, сволочи! Сколько милиции! Сколько топтунов! Царь ходил в сопровождении одного жандарма, ездил в открытой коляске среди толпы зевак, хотя страна кишела революционерами, жаждавшими его убить. А эти - слуги народа, выходцы из народа работающие на благо народа. А ездят в бронированных машинах с мощной охраной. Чего они боятся ?

- Для них бронированные машины и мощная охрана суть явления престижные. Они суть показатель их значимости Они могли бы передвигаться так, что их никто не заметил бы. Но они должны передвигаться открыто и с помпой, но вполне безопасно. А в народе найдется немало таких, кто с удовольствием бросил бы в них бомбу или стрельнул.

- Это стекло не возьмет даже противотанковая граната.

- Во всем есть свое уязвимое звено, в особенности - в хорошо продуманной системе защиты и охраны. Тут действует закон нарушения меры: чем мощнее система охраны, тем вероятнее образование слабого пункта в ней. На отыскании такого слабого пункта основаны все удачные покушения и ограбления. Потом люди с удивлением задавались вопросом, как это они не заметили этот пункт ранее, почему не могли предусмотреть такую простую возможность.

- Ты прав. В прошлом году тут ограбили самолет, доставивший деньги. Знаешь, как это сделали? Видишь те люки?

- Я знаю эту историю. Психологически это понятно. Именно очевидность такой возможности мешает тому, чтобы на нее обратили внимание. Но в каждом конкретном случае надо быть гением, чтобы ее заметить.

- В таком случае считай, что я гений. Видишь, вон там телевизионная установка?!

- Ну и что? Их полно тут. О чем это говорит ?

- Умному человеку это говорит о многом. Это наши отечественные установки. Значит, они регулярно ломаются. Их надо чинить. Следовательно, внутри есть особые пространства, по которым можно добраться до любой подслушивающей и подглядывающей точки.

- Но ведь доступ туда охраняется!

- Вряд ли. У нас усиленная охрана только на виду, для устрашения трудящихся и для отчетов начальству. А если что не на виду, делается халтурно и безалаберно.

- А к чему мы об этом говорим? Мы же все равно такую возможность не используем. Бессмысленно. Убьешь одно ничтожество - на его место выползет другое, столь же ничтожное. Убьешь, например, Маоцзедуньку, а на ее место назначат Крутова. Что изменится?

- Ничто. Может быть хуже будет. Но все-таки припугнуть их стоит. Какое-то разнообразие в жизнь внести.

Самолет с Портянкиным приземлился и подрулил к трапу для торжественных встреч. Из него выскочили охранники. Затем неторопливо вышел человечек с физиономией упыря- секретарь ЦК Портянкин. За ним выползли сопровождающие его лица. Встречающие с цветами и хлебом- солью ринулись им навстречу, соблюдая положенный порядок. Матрена Лаптева сунула Митрофану Лукичу хлебсоль, который схватили и унесли куда-то охранники.

- Неплохая идея, - шепнул Чернов своему собеседнику. - Взрывчатку можно заложить в хлеб-соль и взорвать по радио.

- С нашей техникой наверняка произошла бы задержка со взрывом, прошептал Белов. - Или взрыв произошел бы раньше, чем нужно. А то и вообще не произошел- бы. Так и сожрали бы хлеб-соль с бомбой.

Гости и встречающие подошли к микрофонам. Портянкин вынул бумагу с речью, нацепил очки и начал читать, подражая интонациям Брежнева.

Именно наличие отсутствия серьезных промахов и упущений позволили вашей области выйти на первое место в социалистическом соревновании за..., гремел глас секретаря ЦК из репродукторов.

- Интеллектуально неполноценные существа захватили сферу руководства, прошептал Чернов.

- Все это смеха достойно! - ответил Белов.

- Смеяться мало. Этих дегенератов надо убивать как ползучих гадов.

- Эта мразь не стоит того, чтобы жертвовать своей жизнью. Ради чего?!

- Хотя бы из ненависти. Хотя бы из мести. Хотя бы ради минутной вспышки гнева. Ты не допускаешь такое решение?

- Нет. Я рационалист. Даже прагматик. Если ты мне даешь гарантию, что в результате этого жизнь в стране хотя бы чуточку улучшится, я без колебаний пожертвую для этого собой.

- Такую гарантию тебе не даст никто. Но дело же не в этом.

- В чем?

- Что мы такое, в конце концов, есть: люди конца двадцатого столетия или болотные гады вне времени и пространства?

Церемония встречи окончилась. Гости и вожди области умчались в черных лимузинах. Толпа рассосалась. Чернов и Белов вместе со всеми покинули здание аэропорта и втиснулись в битком набитый автобус. Всю дорогу до города молчали, опасаясь осведомителей КГБ и доносчиков.

Начало жизни

Отец Юрия Чернова, капитан Советской Армии, награжденный многочисленными орденами за участие в боях в войне с Германией и несколько раз раненый, был арестован в 1946 году по клеветническому доносу и осужден на двадцать пять лет лагерей строгого режима. Срок он отбывал в лагере неподалеку от Партграда. В 1955 году он был освобожден, но оставлен для работы в Атоме, т.е. на атомном предприятии, построенном в том же районе силами заключенных. Здесь он женился на восемнадцатилетней девушке из соседнего районного центра Красноармейска. В 1956 году, в тот день, когда Хрущев зачитал разоблачительный доклад на Двадцатом съезде партии, у них родился сын. Вместо рук у мальчика были такие отвратительные щупальца, что бедная мать при виде их лишилась сознания. Отец после этого запил пуще прежнего и вскоре умер от непонятной болезни.