Якоб Штелин - Подлинные анекдоты из жизни Петра Великого слышанные от знатных особ в Москве и Санкт-Петербурге

Великие намерения монарха о поправления государства, были часто останавливаемы жестокими войнами, которые причинял Карл XII, король шведский. Царь после сражения 1708 года предлагал условия о мире, которые чрез польского дворянина и посланы были в шведскую армию; но Карл привыкший налагать мир своим неприятелям только в столичном городе, отвечал, что «он будет договариваться о мире в Москве». Когда Государю донесли такой гордой ответ, то сказал Петр Великий: «Мой брат Карл всегда воображает себя быть Александром; но я ласкаюсь, что он не найдет во мне Дария».

Января 16 числа 1725 года, водяная болезнь начала жестоко мучить государя. Трудность выпускать воду, часто накапливавшуюся, причиняла столь несносную резь, что сей великодушнейший и при всех других случаях терпеливейший герой принужден был стонать, произнеся между тем к предстоящим и в слезах утопающим вельможам своим сии слова: «Из меня познайте, какое бедное животное есть человек».

Монарх многократно посещал генерал-поручика Матюшкина во время болезни в Санкт-Петербурге, отечески пекся о его выздоровлении и часто просиживая у него не малое время, находил удовольствие разговаривать с ним и с Г. Соймоновым о персидских делах. В одно из сих посещений прибыл курьер из Баку, Капилиан Нетесов С реляциею от князя Борятинскаго, что он по Ордеру отправил к реке Куре полковника Зембулатова, который сии места со всею Сальянскою провинциею взял во владение его величества. Государь, прочтя сию реляцию, спросил Г. Нетесова: «Во многом ли числе послана команда в Сальян?» – и и услышав, что с одним батальоном, – «Очень мило, – сказал Государь; – потому что известно, что Сальянская княгиня Канума – великая плутовка, и опасно, чтоб не произошло чего худого»; да и приказал тогда же Г. Матюшкину послать к Борятинскому Ордер, дабы он туда людей прибавил, и чтоб от той княгини имели всякую предосторожность.

Следствие показало, сколь проникал монарх в связь дел, и сколь хорошо разумел он людей; ибо сия княгиня, подружившись с полковником 3ембулатовым, столько вкралась в его доверие, что позвала его со всеми офицерами к себе, употчивала их с великою ласкою, и вооруженные её люди напали на них и перерубили, когда они совсем того не ожидали».

Вся политика великого государя была основана на совершенной честности; обязательство и слово его соблюдаемо было свято, не только против сохраняющих взаимно обязательство союзников, но и против нарушающих оное, как то можно видеть много тому опытов в отношении к королям польскому и датскому. Голштинский администратор предлагал монарху выгодный союз Герцога Голштинского противу короля датского, бесчисленные оскорбления и неверности оказавшего; но Пётр Великий. отвечал так: «Чтоб за своего союзника не вступаться, того не возможно; ибо хотя б того интерес и требовал, но данное обязательство надлежит хранить; ибо кто кредит потеряет, тот все потеряет. Легче можем видеть, что мы от союзников оставлены будем, нежели мы их оставим; поелику сдержание слова есть всего драгоценнее».

Ни интерес ни даже самые величайшие несчастья не способны были довести государя до нарушения его слова. Какое бедствие может быть больше того, которое постигло его под Прутом, когда он окружен был 270 тысячами торжествующих турок и татар, не имея своих воинов более 22 000; когда сия малая армия была утомлена беспрестанными сражениями и лишена хлеба, и когда с сими изнемогавшими настала необходимая нужда или победишь, или умереть? Но попытали прежде предложишь визирю о мире, и почли за особое счастие, что он выказал себя склонным к оному, Великий монарх из двух зол избрал меньшее; он согласился лишишься всего завоеванного у турок. Но как увидел в предложенных о мире кондициях, что требуют от него нарушения данного им слова молдавскому господарю Кантемиру, выдачею оного Туркам; то – кто сему не удивится? – отверг с презрением таковое требование, говоря: «Я не могу нарушить данное моего слова и выдать князя, отдавшегося в мое покровительство; лучше соглашусь отдать туркам землю, простирающуюся до Курска. Уступив ее, останется мне надежда, паки оную возвращать, но нарушение слова не возвратно. Мы не имеем ничего собственного, кроме чести; лишиться оной – перестать быть Государем и не царствовать». Сколь ни были турки горды при счастии, но поражены были такою твердостью и принуждены били оставить сие требование.

Великий Государь не терпел, чтобы заочно говорили о ком-либо худо; и когда однажды в его присутствии говорил один другому про третьего худо, то монарх, вслушавшись в речь, сказал ему: «Рассматривал ли ты его также и с хорошей стороны? Расскажи же мне теперь, какие в нем нашел ты достоинства?» Добродетель в Государе главнейшая, когда он смотрит и на добрые дела согрешившего. Может ли к престолу такого Государя приблизиться клевета?

Что Монарх рассказывал, то было всегда справедливо, и что обещал, то всегда оставалось непреложно. Простота и правда были свойства, кои сказывались во всех его поступках. Он охотно прощал и самый порок, когда видел искренне в нем раскаивающегося, но никогда не прощал лжи. Одно средство к заглаживанию вины состояло в том, чтобы доказать, что неправда сказана без намерения и нечаянно, однако ж и в таком случае монарх с некоторым неудовольствием говаривал: «Ежели ты хочешь впредь о чем-нибудь мне говорить, то уверься прежде в истине своего предложения.

Государь узнав что начальницею бунта стрельцов была сестра его, царевна София, содержавшаяся в монастыре, огорчился сим до крайности, горестно жаловался на нее, исчислял все её прежние на жизнь свою покушения, и в первом гневе своем хотел избавиться от нее; но Лефорт сказал ему: «Неужели, государь, мщение тебе любезнее славы? Одним только туркам свойственно обагрят руки в крови своих братьев, но государю христианскому должно иметь кроткие чувствования».

Елизавете, королеве английской, при определении казни её сестры, шотландской королевы Марии, никто подобного представления учинить не мог.

Столь смелое представление остановило гнев его. Он тотчас же простил ее, и с Лефортом же поехал к ней в монастырь, довольствовался одним только выговором; но тогда же слезами ё смягчился, и заплакал вместе с нею, а выйдя сказал: «Она имеет великий разум, но весьма жаль, что столько зла».