Г Брускин - Настоящее продолженное

И прибыл на Урал.

Зеленая крыша

Разыскал нужный поселок. Зашел отметиться в сельсовет. Показал бумаги.

Председатель обещал поддержать важное дело и помочь с транспортом, чтобы отвезти найденный малахит в Ленинград.

Колокольню Эдик не обнаружил. Коммунисты давно ее взорвали.

Зато посреди поселка возвышалась новенькая водокачка.

Залез. Увидел сверху зеленую крышу. Обрадовался.

Нашел нужный дом.

Заглянув в бочку

В волнении переступил заветный порог.

Хозяина отыскал во дворе. В загоне для свиней.

Мужичок был увлечен работой.

Загребал какую-то крошку из огромной железной бочки. Разбрасывал ее. Смешивал с навозом. И аккуратно начисто выметал земляной пол.

Что-то насторожило Зингера в вышеописанном трудовом процессе. А именно цвет крошки.

Заглянув в бочку, он, к своему ужасу, увидел толченый малахит.

В течение десятилетий ценным камнем никто не интересовался. И смышленый мужичок нашел наконец невостребованным запасам достойное применение.

Черт-те кто

Художники-графики

Я принадлежал к немногочисленным жильцам-художникам кооперативного дома на Малой Грузинской улице.

Дом назывался "Художник-график".

Но жили там советские генералы, кагэбэшные чины, дипломаты, знаменитые актеры, режиссеры, дирижеры, гинекологи, урологи, проктологи, подпольные дельцы всех мастей, их бывшие любовницы, жены, дети, квартет "Аккорд", бард, портниха и т.д.

И даже завелся, как таракан, один усатый шпион.

Нозки тозе вазно

В дом наведывался китаец массировать председателя кооператива, художника-оформителя.

"Начинай с рук, - приказывал мэтр, - руки для творца - это все".

"Нозки, нозки тозе вазно", - торопился добавить китаец.

Мы, французы...

Бывшая французская жена известного кинорежиссера возмущалась:

"Русские - рабы. Трусы. Не выходят на улицы протестовать против высылки Солженицына. Мы, французы, другой народ. Давно бы Лубянку взяли, как Бастилию", - добавляла дочь коммунаров.

Лучше Хлебникова

Жена сына генерала КГБ, заведующего в конторе всем русским искусством, сообщала шепотом:

"Опять про Сережу по "Голосу Америки" передавали. Сказали, авангардист Бобков пишет стихи смелее Велимира Хлебникова".

Сосед снизу

Сосед снизу, некто Теодор Гладков, известный своей неутомимой литературной борьбой с сионистами и оголтелым Израилем, заодно боролся и с моей женой Алесей, грозя облить серной кислотой, если она и впредь будет громко ходить по квартире.

А нам хоть бы что!

"В Париже, бывало, соберемся и давай горланить русские песни. Французы нос воротят. Полицию вызывают. А нам хоть бы что!" - рассказывала генеральша, жена бывшего советского военного атташе во Франции.

Володь, а Володь

К Высоцкому стучался жилец с пятого этажа:

"Володь, а Володь! Слышь. Ребята собрались. День рождения, понимаешь. Выпили. Ждут. Спой нам "Охоту на волков".

Ходок получал от барда по физиономии и возвращался к "ребятам".

Красивая Марина Влади

Позвякивая пустыми бутылками в плетеной корзине, спешила в приемный пункт стеклотары красивая Марина Влади.

Горячая кровь

"Караул!"

По дому металась обезумевшая от страха жена советского шпиона.

Ревнивец-муж, в жилах которого пульсировала горячая испанская кровь, бегал за ней с ножом, чтобы профессионально убить.

Например

В лифт входил отлично отдохнувший на Лазурном Берегу "сын Кукрыниксов".

С картинами под мышкой.

На обратной стороне картин можно было прочитать названия.

Например: "Трудовая Франция говорит "Нет!".

Никита Михалков

"Опять навонял", - недовольно морщила нос консьержка Варвара Ивановна, когда Никита Михалков, надушенный дорогими нерусскими духами, пересекал вестибюль.

Как Илья Пророк

Высоцкий был популярен.

Подъезд осаждали безумицы, прибывающие из различных уголков необъятной нашей родины.

Строгие Варвара Ивановна и тетя Надя в дом их не пускали.

Девушки караулили часами на улице.

Когда народный любимец умер, толпа собиралась вокруг дома в дни годовщин его рождения и смерти.

Люди пели под гитару песни своего кумира.

Возле входной двери устраивали что-то вроде божницы.

Водружали портрет Высоцкого. Клали цветы. Зажигали свечи.

Ставили полный стакан водки под портретом. Чокались, выпивали и разговаривали со стаканом.

Они верили, что кумир, как Илья Пророк во время Седера, прилетит и выпьет водку с ними.

Делали замеры в стакане.

Спорили.

Отпил! Не отпил!

Черт-те кто

Врач-уролог приходил к художникам домой и возвращал двадцать пять рублей, заплаченные накануне за прием.

"Я людей искусства лечу бескорыстно. Если бы брал такие деньги, давно бы на "Мерседесе" разъезжал. Другое дело, если бы вы мне картину подарили", говорил он, с интересом рассматривая стены.

Любитель живописи явно пекся о контингенте проживающих в доме.

Однажды мы столкнулись нос к носу в лифте.

Он посмотрел на меня неприязненно и с негодованием воскликнул:

"Черт-те кто в доме живет!".

Портновской рукой

Заветная тетрадка

Старенький дедушка, Яков Маркович Брук, был в свое время лучшим портным пошивочного ателье Центрального Комитета Коммунистической партии.

Благодарная партия выделила дедушке хорошую трехкомнатную квартиру в добротном престижном доме на Смоленской площади, где он проживал со своей семьей.

На крыше дома сиял лозунг: "СССР - наша Родина!".

Яков Маркович бережно хранил толстую, заветную тетрадку.

В тетрадке были старательно нарисованы портновской рукой женские фигуры без голов.

Проставлены мелким почерком размеры шеи, плечей, груди, талии, бедер и т.д.

Напротив каждой фигуры хозяин тетради тщательно вывел: Аллилуева, Поскребышева, Хрущева, Маленкова, Громыко, Щелокова, Андропова, Косыгина, Брежнева...

А мы не скажем

Семья решила эмигрировать.

Сережа - муж внучки Оли - бывало спрашивал:

"Яков Маркович! Поедем в Израиль?".

"Я не против".

"А меня не пустят! - кричал в шутку Сережа глуховатому дедушке, бия себя в грудь. - Я русский!"

"А мы не скажем, что ты русский", - успокаивал его старичок.

Погоду опять не передали!

У Якова Марковича была правнучка Лиза.

Когда старичку хотелось поесть, он осторожно спрашивал:

"Лизоньке не пора обедать?".

Вечером все собирались послушать последние известия по вражескому "Голосу".

В конце передачи Яков Маркович сокрушался:

"Погоду опять не передали!".

Дух не подвел!

Чисто одетые узбеки

В 1965 году я познакомился с Клаудио, симпатичным итальянским коммунистом.

Парень блестяще говорил по-русски. Оказался смышленым и живым собеседником.

Наши политические убеждения были разными. Тем не менее, мы стали друзьями.