Михаил Бубеннов - Белая береза

- Учтем, товарищ майор, учтем!

- Где твой эн-пе?

- Вон у той березы! Ну, я пошел!

Оставшись один, Озеров расстегнул ворот полушубка, обтер вспотевшее лицо платком и, к удивлению Лены, попросил у молоденького солдата с автоматом и вещевым мешком за спиной чаю. Петя Уралец достал термос. Обжигаясь, поглядывая на поле боя, Озеров жадно начал пить из кружки густой, как деготь, чай. И Лена окончательно убедилась, что Озеров ведет себя благоразумнее всех на высоте.

- Не больно? - спросила она раненого, закончив перевязку.

- Значит, зря мечутся? - спросил раненый в свою очередь.

- Да, конечно! Вон майор, видите какой?

Майор Озеров вдруг швырнул кружку с чаем в сторону, вскочил на бруствер траншейки и, оборачиваясь назад, закричал во весь голос:

- Володя, сюда! Живо!

Шаракшанэ рядом перемахнул траншею.

- Видишь? Давай к Юргину еще взвод! Живо!

Кое-как вытащив упрямых собак и лодочку из траншеи, Лена увидела, что с левого склона высоты к оврагу, перегоняя друг друга, с криками бегут наши стрелки, - и вдруг почувствовала озноб во всем теле. Ее испугала не столько внезапная перемена в поведении Озерова, сколько его приказ дать Юргину подкрепление. "Юргин? Он здесь?" - с тревогой подумала Лена. Только теперь, узнав, что Юргин у оврага, она отчетливо поняла, что там идет тяжелый бой, - почему-то ей казалось, что тот Юргин, которого она узнала сегодня на заре, может быть только там, где сражаться особенно тяжело.

Увидев лицо Лены, Озеров сказал:

- Вот теперь идите.

- Только осторожнее, - посоветовал ей Шаракшанэ.

- Теперь ей не надо этого говорить, - заметил Озеров, а когда Лена сбежала с высоты, волоча за собой на поводке собак, со вздохом добавил: Бежать бы ей сейчас в университет, а тут - в бой...

Пока Лена спускалась с высоты, волоча за собой упирающихся собак, наша пехота, получив подкрепление, прорвалась до устья оврага и здесь штыками стала сбрасывать гитлеровцев под обрыв, в низину, за которой - в сотне метров - стояли на пригорке крайние дома Скирманова.

На полпути к той черте, где шел рукопашный бой, в кустиках близ оврага, Лена увидела первых раненых, - все они, кто как мог, пробирались к высоте. Но раненые, один за другим, отказались от ее помощи; один солдат средних лет, поддерживая окровавленную левую руку, сказал почти то же, что она недавно слышала на высоте:

- Ты иди, сестрица, дальше, там есть тяжелые, а мы отдохнем немного и сами... Собаки-то, видать, побаиваются, а?

Вскоре Лена попала в расположение немецких блиндажей, но в это время началась немецкая контратака.

Два немецких танка с пехотой до роты вышли из продолговатой рощицы, на которую Озеров обращал внимание Шаракшанэ, и над полем боя загрохотала орудийная пальба.

Не успела Лена понять, что произошло, собаки сшибли ее с ног и потащили вдоль оврага.

...Когда Лена поднялась, собак не было. Но совсем близко от себя она увидела немецкие танки: один горел, уже зажженный нашими пушками, другой стрелял по высоте. Лена в ужасе прижалась к земле и почувствовала, что ее пальцы вцепились в дерево: она лежала над входом в немецкий блиндаж.

Собственно, это был не блиндаж, а небольшая, низкая и грязная землянка, покрытая в один накат тонкими бревнами, - обыкновенная немецкая землянка, какие делались в расчете на недолгое служение. В землянке валялись одеяла, ранцы, котелки и прочее, пыльное и вонючее, перемешанное с истертой, соломой, солдатское барахлишко.

Но здесь Лене почему-то стало страшнее, чем на воле. Совсем близко, оглушая, ревел мотор танка, скрежетали гусеницы, рвала воздух пушка; вокруг гремела ружейная пальба и людская разноголосица; десятки ног, то в валенках, то в сапогах, мелькали мимо узкого, открытого входа в землянку, схожего с волчьей норой.

Лена не знала, как долго продолжалось все это. Не до того ей было, чтобы вести счет времени. Она в отчаянии металась по землянке, прижималась щеками к холодным, вздрагивающим стенам своего случайного убежища и замирала, ожидая смертной минуты.

Внезапно заметив, что в землянке потемнело, она резко обернулась в сторону входа: хрипя, судорожно царапая руками ступеньки, в землянку лез немец. Лена вскрикнула в беспамятстве и отпрянула к задней стене - она не сомневалась, что немец хочет убить ее.

Но она ошиблась, конечно. Немец только что, около землянки, был смертельно ранен: его насквозь в грудь пробило пулей. Он успел увидеть черную нору и успел подумать, что может спастись в землянке. Он тут же грохнулся наземь и пополз в землянку, но через несколько секунд потерял сознание: из горла ручьем хлынула кровь.

А Лена, не понимая, что немец умирает, в ужасе хватала и бросала в него все, что попадало под руку: обоймы патронов, котелки, кружки, консервные банки, пустые бутылки...

IX

Только к полуночи наши части заняли Скирманово.

Четырнадцать часов шел бой. Все наши бойцы сильно устали, но от необычайного возбуждения почти не замечали усталости: так были счастливы, что хотя и с большим трудом, но все же выиграли первый наступательный бой, освободили от врага первую деревню, первый клочок родной земли... С разноголосицей бойцы тушили горевшие дома, при свете огней пожара осматривали подбитые немецкие танки и орудия, стаскивали в центр деревни трофейное стрелковое оружие и боеприпасы, обыскивали немецкие блиндажи и землянки...

Один Юргин был молчалив и мрачен.

Андрей успокаивал его:

- Может, ты ошибся?

- Нет, точно, это были ее собаки...

- Где ж ты их видел?

- У самого оврага. Носились как бешеные.

- Может, сходить в санвзвод?

- Сейчас пойду. Не знаешь, где он?

После короткой встречи с командиром роты Кудрявцевым Юргин отдал Дубровке приказ собрать бойцов и занять блиндажи для ночевки, а сам отправился к большому дому в центре деревни, где временно разместился санвзвод. Он пошел туда с чувством безмерной тоски и тревоги.

В санвзводе никто не знал, что случилось с Леной. Собаки ее пришли в деревню, хотя одна из них, Найда, была тяжело ранена. Лену уже пошли искать ее подруги.

- А куда пошли? - мрачно спросил Юргин.

- В овраг пошли, - тоже мрачно ответила Вера Уханова, та, что утром осталась недовольна поведением Лены.

- Потери есть у вас?

- Одна убита, две ранены, а вот Лена - без вести...

- Я тоже пойду искать! - сказал Юргин с волнением и с такой страстной верой в необходимость своего решения, что Вера Уханова впервые взглянула на странного лейтенанта примирительным взглядом.

Захватив с собой Андрея и еще двух бойцов, Матвей Юргин отправился к оврагу - на южный склон Барсушни.

У западной околицы деревни Юргин повстречался с девушками из санвзвода. Побаиваясь бродить ночью в незнакомом месте и опасаясь, что часовые могут обстрелять без предупреждения, девушки разговаривали излишне громко. Юргин вдруг решил: девушки возбуждены потому, что несут Лену, и бросился к ним навстречу, скользя перед собой по снегу лучом фонарика.