Михаил Булгаков - Рассказы, очерки, фельетоны 1925-1927 годы

- Я вас слушаю, - сказал человек за столом.

- Случилось чрезвычайно важное происшествие, - низким басом сказал Мохриков, - такое происшествие, прямо неописуемое.

Голос его дрогнул и вдруг превратился в тонкий фальцет.

- Слушаю вас, - сказал человек.

- Вот портфель, - сказал Мохриков, - извольте видеть - дыра, - доложил Мохриков и показал. Действительно, в портфеле была узкая дыра.

- Да, дыра, - сказал человек.

Помолчали.

- В трамвай сел, - сказал Мохриков, - вылезаю, и вот (он вторично указал на дыру) - ножиком взрезали!

- А что было в портфеле? - спросил человек равнодушно.

- Девять тысяч, - ответил Мохриков детским голосом.

- Ваши?

- Казенные, - беззвучно ответил Мохриков.

- В каком трамвае вырезали? - спросил человек, и в глазах у него появилось участливое любопытство.

- Э... э... в этом, как его, в двадцать седьмом...

- Когда?

- Только что, вот сейчас. В банке получил, сел в трамвай и... прямо форменный ужас...

- Так. Фамилия ваша как?

- Мохриков. Инкассатор из Ростова-на-Дону.

- Происхождение?

- Отец от станка, мать кооперативная, - сказал жалобным голосом Мохриков. - Прямо погибаю, что мне теперича делать, ума не приложу.

- Сегодня банк заперт, - сказал человек, - в воскресенье. Вы, наверное, перепутали, гражданин. Вчера вы деньги получили?

"Я погиб", - подумал Мохриков, и опять тузы замелькали у него в глазах, как ласточки, потом он хриплым голосом добавил:

- Да это я вчера, которые эти... д... деньги получил.

- А где были вечером вчера? - спросил человек.

- Э... э... Ну, натурально в номере. В общежитии, где остановился...

- В казино не заезжали?

Мохриков бледно усмехнулся:

- Что вы! Что вы! Я даже это... не это... не, не был, да...

- Да вы лучше скажите, - участливо сказал человек, - а то ведь каждый приходит и говорит - трамвай, трамвай, даже скучно стало. Дело ваше такое, что все равно лучше прямо говорить, а то, знаете, у вас пух на голове, например, и вообще. И в трамвае вы ни в каком не ездили...

- Был, - вдруг сказал Мохриков и всхлипнул.

- Ну, вот и гораздо проще, - оживился человек за столом. - И мне удобнее, и вам.

И, позвонивши, сказал в открывшуюся дверь:

- Товарищ Вахромеев, вот гражданина нужно будет проводить...

И Мохрикова повел Вахромеев.

МИХАИЛ

"Гудок", 8 июля 1926г.

ГРОМКИЙ РАЙ

20-го апреля ночью женщина-работница М., уборщица вагонов депо Москва-Ряз. Ур., по обязанностям службы находилась в служебном вагоне э 1922.

Вдруг видит - тащится в вагон пьяная компания. Сам ТРВ Каратаев, с ним два хахаля и какая-то гражданка.

Тотчас Каратаев направляется к уборщице М. и делает ей предложение:

- Так и так, не согласитесь ли объединиться со мной в одном купе?

Словом, предлагает устроить тихий рай. Ну, конечно, получил отказ и вернулся к своей компании.

Только у них там получился совсем не тихий рай, а напротив того - очень громкий.

Поздно ночью слышно было, как неизвестная гражданка снаружи кричала так, что стекла в вагоне звенели.

- Похабники, знакомой даже пяти рублей не заплатили за весь вечер! А еще с кокардами!.. По-видимому, интеллигенты!

И другое, что полагается в таких случаях.

А наутро ТРВ уборщицу М. погнал к вчерашнему хахалю с запиской за этими самыми пятью рублями.

Теперь дальше. Конечно, М. подала заявление в ячейку РКП, а Каратаев с тех пор начал к ней придираться.

Случай совершенно явной придирки произошел 9 июня.

Придя на работу, М. забыла повесить марку на место, но и начальство, и все товарки видели, что она с утра на работе. И вдруг объявляют ей, что полдня не будет записано.

Тут все женщины подняли шум, что это - явная месть со стороны Каратаева, и тогда только начальство отступило.

М. боится, что ее скоро за какой-нибудь пустяк выкинут с позором со службы, и хочет, чтобы ее заявлению был дан ход.

М.

"Гудок", 30 июня 1926г.

АНГЛИЙСКИЕ БУЛАВКИ

1

Принимать бокс за классовую борьбу - глупо. Еще глупей - принимать классовую борьбу за бокс.

2

Не каждый не делающий своего дела, забастовщик.

3

"Время - деньги". Принимай поэтому деньги вовремя.

4

"Английская болезнь" не всегда консерватизм. Иногда это - просто рахит.

5

Если ты бездейственен по натуре, не вступай в Совет Действия.

6

Совет короля плюс Совет Действия не создают еще советской системы.

7

Объявить забастовку незаконной - нельзя. Можно - просто объявить забастовку.

8

Водить массы за нос - еще не значит быть вождем.

9

Туманными фразами Лондона не удивишь: в нем и без того туманно.

10

Не объясняй лондонского томским - тебе не поверят.

11

Если в палате лордов темно - не удивляйся: "высший свет" - одно, а электрический свет - другое.

12

Не суди забастовщиков за "нарушение тишины". Из-за них ведь затихла вся Англия.

13

Конституция - как женщина. Ей не следует хвастать старостью.

14

Присягая королю, можешь покраснеть. Присяга твоя от этого не станет красной присягой.

15

Входя в Букингемский дворец, не говори: "мир хижинам". Это совершенно неуместно.

16

На Бога надейся, а с епископом Кентерберийским не спорь.

17

Не бойся политики. Она отнюдь не жена Поллита.

18

Не говори "дело в шляпе", если знаешь, что дело в кепке.

19

Если ты джентльмен, не входи в парламент в короне: головные уборы снимать обязательно.

20

Снявши парик, по голове не плачут.

Ол. Райт

"Бузотер", 1926, э 11

ТИПАЖ

Мощный звонок перешиб "Шествие сардара".

- С вами говорит администратор ленинградских, московских и провинциальных театров, - сказал голос на фоне бубнов "Сардара", желательно переговорить с вами по делу.

- Приезжайте ко мне в два часа дня.

- А в час? - спросил далекий администратор.

- Ну... хорошо.

Администратор выключился, затем обогнал Америку и явился в час без четверти.

Гость одет был в пиджак, полосатые брюки, ботинки на пуговках. Гость был с лысиной, бородкой и печальными глазами.

- Садитесь, пожалуйста, - сказал я, изумляясь тому, что при госте нет портфеля.

Впрочем, отсутствие портфеля возмещалось наличием драгоценного камня в засаленном галстуке, по всем признакам - изумруда.

- Мерси, - сказал гость, - фамилия моя - Суворов-Таврический.

- Скажите, - воскликнул я, стараясь, чтобы изумление мое не приняло неприличных форм. - Без сомнения, Таврический - ваш псевдоним?

- Нет, - ответил гость, - как раз Таврический - фамилия, а псевдоним Суворов. По отцу я - Таврический, а по матери - Котомкин.

- Таким образом, вы - Котомкин-Таврический.

- Да, - подтвердил гость. - Вам, может быть, моя фамилия неприятна?

- Помилуйте! - воскликнул я.

- О вас много и тепло говорил мне Бобров в Ленинграде. Вы знаете Боброва?

- К сожалению, нет... Но я много слышал о нем хорошего, о Боброве, поспешил я утешить гостя.