Александр Чаковский - Блокада. Книга 4

Наконец Сталин снял телефонную трубку и набрал номер Поскребышева. Услышав густой бас своего помощника, спросил:

– Что слышно?

– Пока ничего нового, товарищ Сталин, – ответил Поскребышев. – Связь с Коневым еще не восстановлена. Шапошников направил на Западный двух делегатов связи. Люди Пересыпкина работают на линии.

Сталин промолчал.

– Это все, Иосиф Виссарионович? – спросил после паузы Поскребышев.

– Подожди. Этот… Баканидзе… Он не назвал своего имени?

– Кто?

– Ба-ка-ни-дзе! – раздраженно, по слогам произнес Сталин. – Человек, который звонил три дня назад. Его имя!

– Одну минуту, товарищ Сталин, – торопливо ответил Поскребышев, – я сейчас подниму списки…

Наступило короткое молчание. Потом снова раздался голос:

– Его зовут Реваз. Реваз Баканидзе.

«Реваз Баканидзе… – повторил про себя Сталин. – Реваз… Резо… Ну конечно!»

Сталин машинально опустил трубку на колени. Он вспомнил, вспомнил этого человека! Он всегда звал его просто Резо и никогда по фамилии. Если бы кто-нибудь спросил его, как фамилия Резо, ему и раньше надо было бы приложить усилие, чтобы вспомнить. Но Резо!..

Более сорока лет прошло с тех пор, как они встретились впервые! Они вместе учились в Тифлисской семинарии. Резо был младше года, кажется, на три или четыре. Их сдружили книги. Отец Баканидзе работал в публичной библиотеке, и Резо мог брать там на день-другой книги для Сосо.

Толстой и Достоевский, Гоголь и Щедрин были раз и навсегда изгнаны из семинарии. Ректор отец Гермоген вместе с инспектором Абашидзе охотились за любителями запрещенного чтения. Однажды они поймали Резо, когда тот проносил в семинарию два тома Писарева, и досадили его в карцер, пообещав выпустить не раньше, чем тот признается, кто кроме него читает подобную литературу. Резо просидел пять дней, повторяя: «Только я. Я один».

Потом они оба жили в Батуми, где исключенный в конце концов из семинарии Резо работал токарем на Манташевском заводе. Он был одним из организаторов забастовки рабочих, а Иосиф Джугашвили – руководителем демонстрации в защиту брошенных в тюрьму забастовщиков…

Через несколько лет они случайно встретились в Сибири, на пересыльном пункте, и тому и другому предстояло отбывать ссылку, только в разных местах… И снова жизнь свела их в Батуми, но уже в 1904 году…

Что же потом?.. Потом советский нарком по делам национальностей Сталин, прибывший по поручению Ленина на раздираемый классовой борьбой Кавказ, встретил Реваза в Тифлисе, где тот работал то ли в ревкоме, то ли в Чека.

В последний раз они виделись в Сочи, кажется, в тридцать пятом году. Это была короткая, почти мимолетная встреча. Сталин смутно догадывался, что начальник его охраны заботится о том, чтобы ему «не надоедали» бывшие друзья. Да и сам Сталин старался теперь избегать их. С тех пор прошло много лет, и он забыл Реваза, как забыл многих, кого знал в те далекие годы…

…Сталин прислушался. Ему показалось, что откуда-то доносится чей-то приглушенный голос.

Он не сразу понял, что голос звучал в телефонной трубке, которую он по-прежнему держал в руке.

Резким движением поднес трубку к уху, сказал:

– Да?..

– Это я, Иосиф Виссарионович, – услышал он голос Поскребышева.

– Что тебе надо? – недовольно спросил Сталин.

– Мне показалось, что вы не повесили трубку.

– Тогда повесь ее ты и занимайся делом! – грубо сказал Сталин. Но тут же добавил: – Нет, подожди! Привезите ко мне Баканидзе. Сюда. На квартиру.

– Но, товарищ Сталин, – раздался неуверенный бас, – я же не знаю, где его искать! По телефону он говорил, что находится под Москвой со своей частью на переформировавшей в дня через три направится на фронт…

– Найти и привезти! – повторил Сталин. – Ясно?

И, не дожидаясь ответа, повесил трубку.

Был четвертый час утра, когда он поднялся на второй этаж. Прошел в свой кабинет через особую дверь, минуя приемную, в которой сидел Поскребышев. Но на столе у Поскребышева тотчас же зажглась и погасла лампочка: сотрудник охраны на первом этаже нажал сигнальную кнопку.

Все мысли Сталина вновь были сосредоточены на ожидании сообщений о результатах воздушной разведки. Про Баканидзе он снова забыл, но если бы и помнил, то не стал бы спрашивать, выполняется ли его распоряжение: Сталин никогда не повторял распоряжений дважды.

– Артемьева! – приказал он вошедшему по звонку Поскребышеву.

Через минуту тот снова появился в кабинете и доложил, что Артемьев выехал в Тулу. У аппарата его заместитель.

Сняв телефонную трубку, Сталин спросил:

– Есть результаты воздушной разведки?

– Так точно, товарищ Сталин, – услышал он торопливый ответ, – мы только что доложили Генштабу.

– Что видели на этот раз ваши летчики?

Он уже был прежним Сталиным и задавал вопросы спокойно и не спеша.

– То же самое, что и в прошлый, товарищ Сталин, – ответил генерал на другом конце провода, тщетно стараясь подавить волнение, звучащее в его голосе. – По шоссе движется колонна танков и мотопехоты противника.

– Откуда и куда?

– Со стороны Спас-Деменска на Юхнов.

– Какова длина колонны?

– Примерно двадцать пять километров, товарищ Верховный главнокомандующий, – поспешно ответил генерал и тихо добавил: – Наших войск перед ней не обнаружено.

– Какие вы приняли меры? – спросил Сталин после короткого молчания.

– В Подольск выехал помощник командующего комбриг Елисеев для быстрейшего приведения в боевую готовность пехотного и артиллерийского училищ. Ему дано задание вывести курсантов на рубеж Малоярославецкого укрепрайона, чтобы любой ценой задержать противника. Кроме того, приказано поднять по тревоге училище имени Верховного Совета и Военно-политическую академию. Они находятся сейчас в подмосковных лагерях. Кроме того…

– Подождите, – сказал Сталин. Он положил на стол телефонную трубку, взял карандаш и что-то записал на листке бумаги. Затем встал, подошел к столу заседаний. Карты, убиравшиеся на время совещаний с иностранцами, теперь вновь были разложены по всей длине стола.

Сталин выбрал одну из них, сделал на ней пометку карандашом, вернулся к письменному столу, не опускаясь в кресло, снова взял трубку и, услышав в ней частое и шумное дыхание, сказал:

– Продолжайте.

– Помимо частей, о которых я только что доложил, – раздалось в трубке, – по боевой тревоге поднимается Военно-политическое училище и части тридцать третьей запасной стрелковой бригады.

– У вас все? – спросил Сталин.

– Да, товарищ Верховный главнокомандующий, – ответил генерал после короткой паузы.

Именно эта пауза насторожила Сталина. Вместо того чтобы повесить трубку, он сказал, произнося слова медленно, почти по слогам: