Валентин Черных - Москва слезам не верит

Как только они сели, к ним тут же подошла официантка.

– Катерина, – попросил Еровшин, – водочку, селедочку, маслины, рыбку красненькую, сациви, вырезку, минеральную воду, даме – «Мукузани», да, еще овощной «букет».

Официантка предложила чешского баночного пива. Судя по диалогу с Еровшиным, они были давно знакомы.

– Ты с ней давно знаком? – не удержалась Людмила.

– Давно. Еще когда она работала в ресторане Дома журналистов.

Людмила отметила, что официантка Еровшина называет Петром Петровичем, а не настоящим именем. И режиссеру он представился как Петр Петрович.

Мужчины поговорили о погоде, о футболе. После первых двух рюмок закурили.

– Сценарий будет писать Саша, – Еровшин кивнул в сторону лысеющего молодого человека. – Но он в кино недавно, поэтому будет второй сценарист. – И Еровшин назвал фамилию известного поэта и драматурга, пьесы которого были поставлены в кино, а его стихи Людмила учила еще в школе.

– А про что сценарий? – заинтересовался режиссер.

И Еровшин рассказал историю нашего разведчика, который работал в немецкой разведке еще в годы войны, после победы перебрался в Канаду, стал крупным бизнесменом и участвовал в разоблачении нацистских преступников. После провала его обменяли на американского разведчика, за которым следил КГБ и который был арестован в тот же день, что и наш.

– Саша ознакомился со всеми необходимыми для сценария архивными материалами, – закончил свой рассказ Еровшин.

– Мне тоже надо ознакомиться, – предложил режиссер.

– Не обязательно, – заметил Еровшин. – Зачем вам тратить время?

– Но для меня важны детали, достоверные подробности быта, – настаивал режиссер.

– У вас будет консультант, – пообещал Еровшин.

– Кто?

– Я, – ответил Еровшин.

Режиссер попытался расплатиться, Еровшин остановил его жестом, заплатил за ужин, взял у официантки чек и положил его в кошелек. Когда Людмила обедала с Еровшиным в ресторанах, он всегда брал чеки.

– Для отчета жене? – как-то спросила Людмила.

– Для бухгалтерии. Служебные обеды и ужины мне оплачивают.

– А разве наши с тобой ужины служебные?

– Конечно, – Еровшин улыбнулся. – Ты мне много рассказываешь о жизни народа.

– Для чего? – недоумевала Людмила.

– Чтобы жизнь народа становилась с каждым днем все лучше и веселее.

Через четыре пятницы режиссер пришел к Людмиле явно озабоченный.

– Что-нибудь случилось?

– Случилось, – подтвердил он. – Уже написан сценарий. Потрясающий. И он уже утвержден. С сегодняшнего дня я в запуске. Ты, случайно, не волшебница?

– Еще нет, но кое-что уже умею.

– Боже мой! – воскликнул режиссер. – После окончания ВГИКа… – Он пояснил: – Это Всесоюзный государственный институт кинематографии…

– Я знаю, – перебила его Людмила. – Там ректором Грошев Александр Николаевич.

– Извини, – поправился режиссер. – Я иногда теряюсь, кто ты? Приемщица из химчистки, специалист по антиквариату или…

– Я просто женщина, – улыбнулась Людмила и, может быть, впервые пожалела, что двадцать лет назад не послушала Еровшина и не пошла учиться.

– Не знаю, справедливо это или не справедливо, – с горечью продолжал режиссер, – но после ВГИКа я два года работал ассистентом режиссера, на семи картинах – вторым режиссером, а это почти десять лет, с трудом получил постановку по дерьмовому сценарию, потом два года ждал своей очереди, чтобы снять следующий фильм, а ты за один разговор разрешила проблему, на решение которой мне понадобилось бы, может быть, еще десять лет.

– Не за один разговор, – поправила Людмила, – а за два. Прибавь еще к этому двадцать лет знакомства.

– Как двадцать? – удивился режиссер. – Он же твой родственник.

Разоткровенничалась, дура, обругала себя Людмила и поправилась:

– Конечно, он всегда был моим родственником, но узнала я его в восемнадцать лет, когда приехала в Москву. Он московский родственник, и раньше я его не видела.

– А в каком он звании?

– Я не знаю. Я никогда не видела его в форме. А в званиях я не разбираюсь. У меня был один знакомый, у него на погонах было три звезды. Я думала, что он полковник, а оказалось, что старший лейтенант.

– И все-таки обидно: нам, мужикам, все приходится добывать своим горбом, а вы можете выйти замуж за полковника, за генерала, за министра – и сразу в полном порядке.

– За режиссера, – добавила Людмила. – За тебя, например.

– Я тебя не стою!

И вправду не стоишь, вдруг подумала Людмила, нормальный средний режиссер, как средний инженер, но тебе выпал шанс, воспользуешься ли ты им? Здесь я тебе помогла, но картину-то ставить тебе самому.

Людмила допила кофе и стала собираться. Сегодня у режиссера первые актерские пробы – ей хотелось посмотреть, как снимают кино, и он обещал взять ее на съемки. Но тут позвонили в дверь. Людмила посмотрела на часы. Никто и никогда так рано к ней в дом не приходил. Она, правда, привыкла вставать рано, обычно около шести утра. Принимала душ, не торопясь пила кофе, не торопясь шла в химчистку, радуясь солнцу, свежему утреннему воздуху, еще не пропитанному бензиновой гарью. Может быть, это соседка Ирка, с которой они вчера засиделись, подумала Людмила, приоткрыла дверь и не успела ее захлопнуть. В образовавшуюся щель просунул ногу Гурин, ее бывший муж. Они развелись десять лет назад. Людмила его не видела несколько лет. Слышала, что он снова женился, получил квартиру, развелся с женой, квартиру разменяли, и ему снова досталась комната в коммунальной квартире в соседнем микрорайоне. Гурин пил по-прежнему. И когда уже ни у кого не мог занять денег, шел к Людмиле. Она его не пускала в квартиру. Тогда он стал приходить в химчистку. Во время игры с чехами он получил травму головы, стал хуже слышать и теперь говорил громко, почти кричал. Он заходил в химчистку и требовал:

– Людмила, дай три рубля!

Обычно она доставала трешку, молча протягивала ему, и он уходил, чтобы прийти снова через неделю. Иногда у него появлялись деньги, и он приносил часть долга:

– Вот тебе десять, за мной еще пятнадцать.

Потом дела у него, вероятно, совсем разладились, и он стал приходить в химчистку каждый день. Людмила решила посоветоваться с заведующей.

– Для начала посадим на пятнадцать суток, как мелкого хулигана, – решила заведующая и договорилась с начальником ближайшего отделения милиции.

В тот раз Гурин пришел с приятелем. Все произошло по четко разработанному сценарию. Как только Гурин приблизился к зданию химчистки, Людмила ушла на второй этаж, где стояли стиральные машины самообслуживания. Гурина попросили подождать, а заведующая позвонила в милицию. После этого Людмила спустилась и встала на выдачу. Гурин подошел и протянул руку: