Аркадий Вайнер - Визит к Минотавру

– А что ж, по-вашему, я за своего отца ответчик? Мне восемь лет было, когда он помер.

– Почему же – ответчик? Я это к твоему разговору насчет моих богатств несметных и твоей сирости. Моего папашу убили вовсе под Волочаевкой и был он не мастеровой, а крестьянин из-под Кондопоги. И когда стали мы с тобой сиротами-беспризорниками, перспективы у нас с гобой были равные. Но ты был умный и хотел свое хозяйство поставить, а я был глупый и от своего голодранства хотел весь мир накормить. Ты на рынке стал чайники паять, а в меня кулак Спиридонов железной чекой по башке классовое сознание вселил. Потом ты стал потихоньку ворованное скупать, а я на Путиловский подался. Ты у себя дома мастерскую налаживаешь, а я – на рабфак. По радио поют -"Вставай, страна огромная" – я под Ельню, а ты, с язвой-то со своей липовой – под бронь механиком-наладчиком на хлебозавод. Что ты так смотришь на меня? Я твою биографию хорошо прочитал.,.

– Оно и видать! – сказал Мельник.

– Конечно, – невозмутимо ответил комиссар. – Я с батальонной разведкой через линию фронта, а ты с буханкой под фуфайкой – через проходную. Да-а, значит, пришел я с фронта – и в ОББ – отдел борьбы с бандитизмом, а ты – за старое. Я – по малинам и притонам, а ты – им инструмент надежный, двумя молниями меченный. И в конце оба мы с тобой в этом кабинете, только я здесь хозяин, а ты мне ответчик. Вот видишь, как оно все раскрутилось. А ты боялся, что душевного разговора у нас не получится. Вот теперь и объясни нам, как ты на это дело пошел.

Долго сидел Мельник молча, уперев ладонями тяжелую шишкастую голову, и по напряженной широкой спине его я видел, как борются в нем, кипят злость, усталость, гнев, досада, сожаление о невозвратимом, бессилие и необычайная, громадная тоска и жалость о том, что было сделано в целой жизни и теперь бесследно утекает, как вода из пригоршни.

– Ладно, о пустом поговорили, давай по делу теперь, – сказал он.

– Давай, – согласился комиссар.

– Пусть барышня пишет, – Мельник кивнул на стенографистку. – А ты запоминай или там как хочешь. Значит, явился ко мне лет пять назад человек. Стрижка модная – «под ноль», ясно, с какого курорта. Человек он, видать, немалый – сразу от нескольких моих клиентов привет передал. И не туфту какую-нибудь, а враз я понял – с делом пришел.

– Он вам предложил что-нибудь? – спросил я. Мельник покачал головой:

– Нет. Передал привет, сказал, что придет еще – поговорим о делах. Про жизнь мою спросил – какие заработки. А какие они сейчас, заработки -вы ведь всех воров, какие «в законе» были, переловили, тех, кто инструмент мой пользовал. Шантрапа всякая осталась, так что я не по воле, так по нужде со всеми своими делами завязал – нет боле спроса на мой товар. Ну, дал мне этот человек двести рублей…

– За что? – заинтересовался я.

– Ни за что. В виде временного вспомоществования, мол, ждут нас хорошие будущие дела, это вроде аванца. Я и скумекал, что большой корабль ко мне прибыл, коли ни за что, ни про что две сотняги отвалил – под одни разговоры.

– Значит, вы понимали, что этот человек преступник и планирует противозаконное дело? – задал я линейный вопрос.

– Ну, ясно, что не фининспектор. Ты же мне из своей зарплаты две сотни за знакомство не подаришь. Да, короче, исчез он после этого почти на год, а когда явился вновь – не узнал его: разнаряжен, как из заграницы. Обустраивался, говорит, дела приводил в ажур. После этого стал регулярно заглядывать – водки, закуски навезет, анекдоты говорит, о том, о сем расспрашивает, а про дела – ни гугу. Ну и я его, конечно, не подгоняю -мерин на кучера не «нукает». Пока однажды не приехал он, без водки, весь сурьезный, давай потолкуем про дела – говорит мне.

– Когда это было? – спросил комиссар.

– В первых числах октября.

– К этому времени вы что-либо знали о нем – кто он, как зовут, где живет, чем занимается? – Мне казалось, что сейчас Мельник говорит правду, и очень хотелось выжать из него информации побольше, пока не передумал.

– Ничего я о нем не узнал и посейчас не знаю. Яков Крест он назвался, а имя это его, кликуха ли – кто знает. У нас ведь тоже отношения, как в кино у шпионов – за лишние вопросы язык могут отрезать. Да и вообще – чем меньше знаешь, тем спокойнее.

– А что бы ты мог сказать о нем, как о человеке? – спросил комиссар. – В «законе» он? Или из приблатненных? Культурный он мужчина или как?

– Не знаю, – пожал плечами Мельник. – Непонятный он человек. Я ведь мазуриков всяких достаточно повидал, а этого понять трудно. Он как мылом весь намазанный: только чуток прижал, глядь – уже выскочил. И крутой мужик, жестокий. Ему по глотке полоснуть, я думаю, как тебе сморкнуться.

– Ну-ну, – сказал комиссар. – Так о чем вы серьезно толковать стали?

– Я, говорит мне Крест, считаю тебя человеком обстоятельным, потому не боюсь тебе открыться. Я ведь, говорит, не от себя работаю. Есть один человек, большой хозяин. Ты про него и не спрашивай даже, я скорее под «вышак» пойду, чем назову его. Умнеющий человек. Вот предлагает он одно плевое дело, а деньги посулил за него большие. Какое дело – спрашиваю. Квартиру открыть. Я ему отвечаю, что сам на кражи не ходил, никогда и не пойду – боюсь. Я не по этому делу. А Крест смеется – забудь, Степан Андреевич, всякие уголовные штучки, тут кражей и не пахнет, эти, мол, люди орудуют делами, которые нам и не снились. Тебе надо подобрать ключи, открыть квартиру. Хозяин туда войдет, а тебе и близко подходить нельзя. Хозяин посмотрит в столе какие-то бумаги, и сразу уйдет, заперев дверь. Деньги в зубы – и катись.

– Ну, и вы согласились, – сказал я.

– Не враз. Думал я долго, и чем больше, тем пуще охота разбирала. Мне ведь это действительно плевое дело. А деньги посулил он хорошие, и как раз к лету хотел я кровлю железом перекрывать – копейка лишняя бы не помешала.

– Так, дальше, – попросил комиссар.

– Дальше – согласился я вскрыть дверь. А Крест снова хохочет -одумайся, говорит, дядя, кто это в наше время ходит замки ломать по ночам. Работа должна быть ювелирной, чтобы никто и не заметил гостей непрошеных. А как же быть? – спрашиваю. Да Хозяин, говорит, все уже придумал и обеспечил. Придешь ночью в этот подъезд, поднимешься на пятый этаж и загонишь шплинт в замочную скважину. А утром с чемоданчиком – вроде слесаря жэковского звони в дверь – пришел краны проверять. Станут они отпирать, а замок-то совсем плохо работает со шплинтом, внутрь загнанным. Для них-то, очкариков, все слесаря едины, очи тебя, как пить дать, попросят замок посмотреть. Вот когда шплинт выймешь, попроси ключи – замок проверить – и на мастику отожми их все. А я пока что владельца квартиры по телефону отвлекать буду, чтобы не мешал он тебе. Закончишь работу, дадут тебе там обязательно рублишко-другой на чай. Ты поблагодари и предложи при любой нужде вызывать тебя прямо по телефону. И номер дай. Удивился я тогда сильно – какой это телефон еще? А Крест говорит – не твоего это ума дело, ты, смотри, не вздумай самодеятельность только разводить – запомни номер и скажи. И добавил еще: знай, пока ты будешь слушать и железно выполнять мои указания, все будет нормально. Только от себя ничего не придумывай – это самое главное.