Аркадий Вайнер - Визит к Минотавру

– Нас-то вы зря проклинаете. Такая уж работа у нас – раздать всем должное: кесарю – кэсарево, слесарю – слесарево. А субъект вы интересный – эгоизм у вас прямо какой-то болезненный. Все у вас виноваты: и Хрюня, и Крест, и Тихонов, и я. А сами-то вы как себя чувствуете? Никак агнцем безвинным? Так это неправильно…

– А что правильно? – с яростью спросил Белаш.

– Человеком надо быть порядочным. Вот это правильно, – тихо сказал комиссар. – И это иногда труднее, чем семнадцать лет от закона прятаться. Кресту идею насчет скрипки вы, наверное, подали? Белаш кивнул.

– Вот Тихонов думает, что он вас насквозь изучил. А я полагаю, что он заблуждается.

Мы с Белашом одновременно подняли взгляд на комиссара. Он усмехнулся:

– Видите, Белаш, он не меньше вашего изумлен. Но у него это оттого, что никак он не может еще перейти через барьер хорошего отношения к вам. А мне вы очень давно не нравитесь, поскольку я понял вашу человеческую сущность…

– Что же вы поняли? – спросил с мучительной гримасой Белаш.

– А то, что вы завистник. Не обычный какой-нибудь ничтожный завида, а завистник-титан, завистник с большой буквы. И правоту мою подтверждает самый характер преступления.

– Сейчас вы вправе говорить что угодно, – пожал плечами Белаш.

– Только не стройте из себя казанскую сироту, это стыдно, – сказал комиссар, закурил сигарету, взмахом руки отогнал от лица дым. – Вы подошли к самому страшному рубежу своей жизни. Так что соберитесь с мужеством и постарайтесь пройти через это как человек, а не как тварь.

– А что ждет меня? – спросил Белаш. Комиссар пожал плечами:

– Я не суд, наказаний не назначаю. Но думаю, что вас ждет много лет тюрьмы или колонии, и от вас зависит, сможете ли вы вернуться еще к нормальной жизни, или ваша жизнь закончилась вчера, во время ареста.

– Но почему вы решили, что я завистник?

– А вы разве этого не знаете? – удивился комиссар. – Кстати говоря. Крест это сразу понял, как только глубже разговорился с вами. Ведь это вы ему рассказали о «Страдивари»?

– Ну, предположим…

– Тут и предполагать нечего. Я уверен, что вы рассказали ему о скрипке, еще и в мыслях не имея украсть ее…

При слово «украсть» Белаша всего передернуло, но комиссар спокойно продолжал:

– Да, да, украсть. Вы ему просто жаловались – живут же люди -талант, удача, а один инструмент чего стоит! А уж потом он взял вас за горло именно со скрипкой. Да и сопротивлялись вы не сильно – грела идея сильно насолить Полякову, который, с вашей точки зрения, был в жизни чересчур удачлив. Вы решили взять на себя роль судьбы и хоть в какой-то мере уравнять шансы Полякова, Иконникова и свои собственные. Правильно я рассуждаю?

– Это неправда! – сказал с придыханием Белаш. – Это людоедство!

– Верно, – согласился комиссар. – Но в игре с Иконниковым вы перешли от людоедства морального к физическому. Кто из вас сообразил играть на Иконникова? А-а?

Белаш сглотнул ком в горле, перехватил дыхание, хотел что-то сказать, потом опустил глаза и чуть слышно сказал:

– Крест.

– Значит, Крест был бомбардир, а вы корректировщик огня? Так я понял?

Белаш кивнул – так.

– Красиво, – пробормотал комиссар.

Белаш поднял голову, и в глазах у него стояли слезы.

– Я этого не хотел. Я этого так не хотел! Я не верил, что так страшно может кончиться, – прошептал он.

– Это хорошо, что вы не хотели, – сказал комиссар. – Но все-таки делали?

Белаш помолчал. Потом хрипло сказал:

– То, что вы сейчас со мной делаете… это бесчеловечно. Комиссар надел очки и внимательно посмотрел на него.

– Н-да, вопросы мы задаем вам неприятные, – он задумчиво постучал пальцами по столу. – Довольно трудно вслух сказать о том, что ты обворовал, предал, опозорил и убил учителя. Труднее, оказывается, чем все это сделать. Ладно, оставим. Скажите-ка, как нам найти Креста?

– Не знаю, – сказал Белаш, и вдруг будто прорвало его, он заговорил быстро, запинаясь, горячо, боясь, что мы не поверим ему: – Я, честное слово, не знаю. Я вообще о нем ничего не знаю. Когда я был ему нужен, он всегда звонил мне по телефону или приходил. А где он живет, я не знаю…

– Что он собирался сделать со скрипкой? Он ничего не говорил на этот счет?

– Нет, но мне кажется… я думаю… он хотел ее сбыть по своим каким-то хитрым каналам…

– А когда вы с ним виделись в последний раз?

– Позавчера.

Комиссар искоса посмотрел на меня и спросил:

– Где?

– У меня дома.

– Железные у вас нервы, – засмеялся комиссар. – Я бы на вашем деле в два счета от страха свихнулся, а вы – ничего… И зачем он приходил?

– Интересовался, о чем Тихонов на допросе расспрашивал.

– Уважает он, значит, Тихонова? – усмехнулся комиссар. – Считается с его интересами?

Белаш промолчал, а мне вдруг в голову пришла мысль, но я не успел спросить, потому что комиссар и на этот раз подумал быстрее. Он наклонился к Велашу через стол и спросил негромко, как-то даже задушевно:

– Ну а что, Григорий Петрович, вы Тихонова Кресту показали?

Белаш испуганно отшатнулся от комиссара, будто тот ударил его в лицо, совсем он стал серого цвета, быстро пробормотал:

– В каком смысле? То есть как?

Комиссар легонько, коротко, зло хлопнул ладонью по столу и так же негромко и от этого особенно страшно сказал:

– Вы мне тут дурочку не валяйте! В прямом смысле! Крест знает Тихонова в лицо?

Белаш, загипнотизированно глядя в лицо комиссару, кивнул:

– Знает.

– Где вы показали Тихонова Кресту?

– В кафе «Арарат». Он сидел за два столика от нас,

– У Креста оружие есть?

– Пистолет у него… Комиссар покачал головой:

– Ох, Белаш, рисковый вы человек. Да только не по зубам вы игру с нами затеяли. Ну хорошо, обыск у вас будем делать…

В однокомнатной квартире Белаша было намусорено, пыльно, на всем лежала печать равнодушия и запустения, и невольно казалось, будто хозяин не ушел отсюда сутки назад, а бросил это жилье давным-давно.

Обыск производила Лаврова, и когда Белаш смотрел на нее, лицо у него было нехорошее, темное. Я сказал ему:

– После обыска вы можете переодеться, взять теплые вещи и курево.

– Спасибо. – И вновь в комнате наступила тишина, нарушаемая только шумом шагов Лавровой и взволнованным сопением понятых. Белаш долго рассматривал грязный паркет под ногами, потом сказал мне: – Моя беда в том, что я вроде тех футболистов, которые если и дают кому пас, то стараются догнать мяч сами и получить свою же передачу…

Я неопределенно пожал плечами, Белаш придвинулся ко мне:

– Вы не верите? Ведь я, честное слово, не мог представить, что все это развернется в такие драматические коллизии. Во всем виноват Крест.

Я посмотрел на него в упор, подумав с тоской, что страх убивает человека хуже пули. Белаш искренне, горячо объяснял: