Алитет Немтушкин - Мне снятся небесные олени

— Ой, как интересно! — чуть не захлопала в ладоши Аня, но тут же огорченно добавила: — Нет, у вас очень холодно, мы сразу превратимся в сосульки. У вас мороз пятьдесят градусов? Это же ужас!.. С ума можно сойти. Я и в двадцать-то замерзаю. Меня мама так и зовет — мерзлячка…

— Ленинградские двадцать градусов равны нашим пятидесяти.

— Неужели?

— А вы приезжайте — сравним…

С того вечера Василий и Аня стали встречаться. Сначала как бы случайно — то в библиотеке сталкивались, то в коридоре университета, хотя факультеты их располагались в разных корпусах, здоровались, перебрасывались ничего не значащими словами и разбегались. Но однажды Василий осмелился проводить Аню до трамвайной остановки, пригласил в кино, и начались их ежедневные прогулки по городу… С Васильевского острова они шли по Дворцовому мосту к Зимнему дворцу, выходили на Невский проспект и шагали по нему да самого Литейного, на котором жила Аня, Василий рассказывал ей о тайге, о Нижней Тунгуске, и выходила, что самая красивая земля и реки — это там, на его родине. Рассказывал о родителях, до сих пор кочующих из тундры в тайгу на промысел за пушниной, об оленях, по которым очень соскучился… Говорил, что наконец-то уезжает в родные края… Вот только сдаст выпускные экзамены — и домой. Там его ждут, на Севере пока не хватает грамотных кадров…

Аня не заметила, как стала мечтать о тех неведомых ей краях, о незнакомой таежной жизни. В мыслях она представляла себя в меховых одеждах, в таких же парках и унтах, какие видела в этнографическом отделе Русского музея. Вот она едет по нетронутой снежной целине на оленьей упряжке, за ней вьется снежная пыль. Ветер свистит!.. А тундра перед нею — ни конца, ни краю. И где-то там, далеко-далеко, на горизонте, призывно светит Полярная звезда!.. Как хорошо!..

Какие в ту весну были чудные белые ночи!.. Она словно впервые увидела их. И город, родной любимый город, тоже видела по-иному. После страшной войны он залечивал раны, кое-где еще оставались развалины, но улицы, проспекты, набережные уже прихорашивались, и Ленинград снова становился красивым, как прежде. В весеннем воздухе, в задумчивой сумрачной синеве, казалось, носились будоражащие сердце запахи, от которых так сладостно и тревожно становилось в душе. Огромная, но непременно счастливая жизнь ожидала ее впереди. О, как хорошо жить на свете и как чудесно быть молодым!..

И странно, о чувствах своих они с Василием не говорили ни разу, хотя, конечно, сознавали, что нравятся друг другу. Иначе зачем бы, спрашивается нужны были эти ежедневные прогулки по городу?

Все решилось удивительно просто, неожиданно и обыденно. Даже без свадьбы, хотя и о ней тоже мечталось. Экзамены были уже позади. Василий получил диплом преподавателя истории, а Аня юриста, и они снова встретились на Университетской набережной.

— Вот и кончилась наша студенческая жизнь, — с наигранной веселостью сказал Василий, хотя было заметно, что ему сейчас не до веселья. Выдавали глаза, печальные, не такие, как всегда. Ане тоже было грустно, у нее вдруг заныло сердце.

— Вася, а ты приедешь когда-нибудь? В отпуск хотя бы…

Вместо ответа, поборов смущение, Василий спросил:

— А ты могла бы поехать со мной?..

Позже, раздумывая над тем, почему все определилось так неожиданно быстро, Аня поняла: решил все один-единственный миг, один взгляд… Василий так доверчиво, с такой мольбой посмотрел на нее… И она поняла, что этот темноволосый парень и есть тот самый принц, о котором она мечтала, что он будет самым, надежным и верным спутником жизни. Он никогда не подведет и ради нее пойдет на все.

И до Василия были у нее знакомые парни… Дома, например, все уверены, что Аня выйдет замуж за друга детства Рудика Гурфинкеля, который живет по соседству и учится на физмате пединститута. «Рудик метит в аспирантуру. Умница, далеко пойдет!» — частенько говорила мать.

— Поеду! Поеду, Вася! Хоть на край света! — прошептала Аня. Сердце ее словно выпрыгнуло из глубокой ямы, забилось радостно, она прижалась головой к его сильной груди.

— Аня! Анечка! — вспыхнул Василий. И сразу стал таким красивым, каким она никогда еще его не видела. Он подхватил ее на руки, закружился вместе с ней на глазах у прохожих.

— Пусти, задушишь! — улыбнувшись, сказала Аня. — Лучше скажи, любишь или нет? Ни разу ведь не говорил…

— А ты будто не знаешь?.. У нас об этом не говорят, для чего глаза-то?

— У вас, у вас. А я хочу, как у нас! Ну, скажи хоть разочек, я слышать хочу!..

Василий обхватил руками ее маленькое, нежное личико и поцеловал в губы.

— Вот молодежь пошла, никого не стесняются, — услыхали они чей-то ворчливый голос и, опомнившись, побегали к университету.

Когда вечером Аня сказала родителям, что выходит замуж и уезжает, мать заплакала, бросилась к телефону, стала названивать сестрам, подругам. Две тетки, двоюродная сестра тут же примчались, накинулись на бедную девушку: «Одумайся, дурочка! Зачем ты жизнь свою губишь? Кто тебя гонит на край света?.. Это ж и представить себе невозможно — к дикарям, в тайгу едет!»

И лишь отец, тихий немногословный Иван Максимович, поначалу тоже удивленный неожиданным выбором дочери, присмотревшись к ней, вдруг спросил:

— Жалеть не будешь?

— Нет, папа.

— Желаю счастья, Аня. Я тебе верю.

В дальнейшие события он не вмешивался. Лишь когда мать переходила на крик, он бросал на колени газету и, затыкая уши руками, морщился раздраженно:

— Клава, нельзя ли потише! Бог знает, что подумают о нас соседи. Скажут, у Пановых кого-то режут!..

— Тебе бы только потише! — вскипела мать. — Дочь твоя с ума сходит, а тебе хоть бы что!.. Сидишь, как истукан!.. Нам тут только еще каких-то тунгусов не хватает!.. Да как я людям в глаза смотреть буду? Хорош зять, скажут… В Ленинграде не могли найти, из медвежьего угла выписали!..

— Мама, не смей так говорить!

— А как я должна говорить? Радоваться? Вырастили, выучили дочку… Нечего сказать…

— Аня, подумай, на кого будут похожи твои дети, — с деланным спокойствием говорила тетя Вера.

Но Аня твердо стояла на своем. Мало-помалу улеглись страсти. Радость не вечна, и горе не бесконечно. Наконец мать, вытирая слезы, сказала:

— Ты хоть приведи этого азиата познакомиться, что ли…

— Мама, если будешь так говорить, мы, не попрощавшись, уедем.

— Ох, Анька, Анька… Пропадешь ты со своей романтикой, — вздохнула мать и вышла из комнаты.

— Нет, моя дочь будет самая счастливая! — отец поднялся с кресла, обнял Аню и поцеловал. — Молодец, дочка, держись!..

Через три дня они уехали.

В Туре — одновременно окружном и районном центре — молодых специалистов встретили с радостью. С Василием беседовали в Большом Чуме и вскоре приняв в партию, избрали третьим секретарем окружкома — позарез нужны были грамотные партийные люди. А Аня стала народным судьей района.