Тиркиш Джумагельдыев - Настырный

— Жми к гаражу! Быстрее!

— Смотри не свались!

— Ладно! Гони!

Когда они привезли насос, горело вовсю. Крышу промазывали ежегодно, и она горела весело, с треском…

Схватив тугой, вырывающийся из рук брандспойт, Гуммат направил струю на границу огня, под корень подсекая пламя. Ничего, сейчас, сейчас. Вот только дым проклятый — глаз открыть не дает! И вонь душит, химикаты тлеть начали…

— Качайте! — задыхаясь, кричал Гуммат. — Быстрей! Меняйтесь чаще!

Прогоревший кусок крыши рухнул, но дальше Гуммат огонь не пустил. Люди следили за его действиями, и когда он направил струю вниз, на стену, стали выплескивать туда десятки ведер.

— Сюда лейте! Ближе к середке! — перетаскивая шланг, распоряжался Гуммат. Он чувствовал себя настоящим командиром. — Тюки оттащите! Не пускайте огонь! Так его! Еще немножко!

Пламя и правда резко пошло на убыль, и вскоре только сырой дым стлался над пожарищем. Черный и едкий, он был, как смрадное дыхание околевающего дракона — люди одолели, осилили это чудовище.

— Все! — воскликнул Гуммат. — Конец! Здорово мы его!.. — Гуммата охватила та особенная, веселая, ни на что другое не похожая легкость, которую испытывает человек после победы. Да и не только он — все, кто тушил пожар, были радостно возбуждены. Сын Джомана, мальчишка лет тринадцати, вдруг завопил что-то несообразное, подпрыгнул несколько раз, шлепая но мокрой земле, потом схватил ведро и выплеснул воду на учительского сына, степенно стоявшего в сторонке. Учительша закричала, бросилась за ним, но озорник гикнул, подскочил еще разок и, подбежав к арыку, с ходу бросился в воду.

Дым кончался, пожарище засыпали землей. Это уж и не земля была, жижа какая-то — столько на нее вылили воды.

— Хватит землю кидать! — весело крикнул Гуммат. — Друг дружку закопаем.

Люди бросали лопаты, отирали с лица пот. Гуммат направил струю под навес, откуда еще сочился дым. Назар Кулиев, чернобородый мужчина в мокрой, прилипшей к телу рубахе, воткнул лопату в кучу песка и сказал:

— А вонь-то все идет. Сдается мне, азот тлеет. Раскопать бы да выбросить, что сгорело… Как бы не пропал — без удобрений останемся. — Он прищурил правый глаз, который щипало от пота, и вопросительно взглянул на Гуммата.

— Правильно! — поддержал его Гуммат.

Снова заработали лопаты. Азот, и правда, сверху весь сгорел. В тех местах, где его облили водой, он затвердел, как цемент, и корку эту никак не пробить было лопатой. От нестерпимой вони драло в носу, глаза слезились…

Наконец и с этим было покончено. Но люди не расходились. Мокрые, грязные, они не спешили идти мыться. Каждому хотелось рассказать, как он узнал про пожар, что почувствовал, увидев пламя. Подоспевшие к концу пожара с восхищением смотрели на тех, кто тушил, расспрашивали их, сочувственно вздыхали и сокрушенно качали головами.

Гуммат наматывал на катушку пожарный рукав, снова и снова перебирая в памяти подробности. Порадовали его односельчане, так порадовали, что хоть подходи к каждому и руку жми. Подумать, ведь многие с его улицы, а он их в противопожарную дружину записать опасался. Интересное дело: почему ж все-таки они не пришли к нему? Если бы подлые были, они б и на пожар не явились — пускай, дескать, Гуммат тушит, ему за это зарплата идет. А люди вроде и забыли, что Гуммат-то есть, каждый старался, словно собственный дом горит. А как сейчас про пожар рассказывают! Привирают, конечно, ну уж не без этого. Нет, хорошие все-таки люди, его односельчане! Сейчас Гуммат любил их, гордился ими, и его распирало от желания высказать свои чувства.

— Эй, соседи! — крикнул Гуммат и, дождавшись, когда все затихли, торжественно произнес: — Молодцы! Хорошо пожар тушили! Точно, как в инструкции сказано! Спасибо вам!

Люди молча глядели на Гуммата: чего это он, точно начальник какой. Только сейчас начало до них доходить, что Гуммат и правда руководил тушением пожара. Назар Кулиев внимательно оглядел его, как будто первый раз видел, усмехнулся и бросил ехидно:

— Спасибо, говоришь? Нет, товарищ пожарный начальник, спасибом тут не отделаешься! Слух идет — премию ты получил! А? Когда ж той будет?

— В моем доме каждый день той! — торжественно произнес Гуммат. — Всегда рад гостям.

— Э, так не пойдет! Ты давай не увиливай!

— Я всерьез — хоть сейчас приходите! Я не я буду, если не угощу на славу!

Гуммат говорил с такой горячностью, что люди поняли: это приглашение. Все молчали, поглядывая на Назара.

— Что ж, как говорится, той всегда ко времени. Будет случай…

— Нет, это ты брось! — прервал его Гуммат. — Какой тебе еще случай?! Лучше, чем сегодня, не придумаешь!

Назар в раздумье гладил густую бороду, медлил с ответом. Высокий худой парень, в подвернутых до колен брюках, протолкался вперед.

— Дядя Назар как хочет, а я всегда готов!

— Ишь проворный!.. — Назар усмехнулся. — Ладно, Гуммат, раз зовешь, придем. Ты пока иди, мы сейчас…

Когда Гуммат вошел во двор, Солтан, отдыхавшая после обеда, уже подвязывала фартук, чтобы снова уйти в поле.

— Не ходи! — коротко приказал Гуммат. — Угощение надо готовить — большой казан!

Жена вытаращила на него глаза.

— Это еще зачем?!

— Затем, что люди придут. Только сперва чай надо, они все пить хотят! Помочь-то есть кому? Дочка дома?

— Да какие такие люди? — не унималась Солтан — С чего ты взял? Получится как в прошлый раз!

Гуммат досадливо махнул рукой.

— Забудь ты этот прошлый раз! Выбрось из головы! Скажи лучше, как у нас с мясом? Может, баранчика прирезать?

— Не надо, мясо найдется. Объясни толком, кто придет?

— Кто, кто — люди! И кто в прошлый раз не пришел, придут! Сказал — значит все! Да вон они! Уже идут! — крикнул Гуммат, сбегая с террасы. — Целая толпа! — И сразу засуетился, заспешил. — Солтан! Я чаем займусь, а ты за котел берись! Да поворачивайся ты, ради бога! Мясо неси! Побольше возьми — столько народу накормить надо!..

Солтан внимательно посмотрела на мужа и, не сказав ни слова, принялась за дело.

Весь вечер только и разговору было о пожаре. На следующий день разговор этот был продолжен в кабинете председателя.

Гуммат сидел против Курбан-ага за покрытым бархатной скатертью столом и недовольно хмурил брови. Ему было отчего хмуриться. Полчаса уже торчит у председателя перед глазами, а тот хоть бы что! Словно и пожара никакого не было, и люди не проявили героизма, спасая колхозное добро. Сиди и жди. А попробуй пережди этих бригадиров! Тому вода нужна, этому трактор давай, третий с колхозниками не поладил. А Курбан-ага сидит себе позевывает. Нет, так не пойдет!

— Курбан-ага, я лучше завтра зайду.

— Подожди.

Бригадиры, как по команде, метнули на Гуммата косые взгляды: куда суешься, Настырный, — не видишь: делом заняты?! Гуммат отвернулся, нахмурил брови.