Сергей Чупринин - Оттепель. События. Март 1953–август 1968 года

«Избранное» Эрдмана будет издано только в 1990 году.

Издана с купюрами в 1979 году, без купюр – только в 2008 году.

Полный вариант этого романа был издан только в 1999 году.

Ранние произведения Эренбурга были изданы только в первом томе его собрания сочинений (1962).

Статья Эренбурга была опубликована, когда главный редактор «Литературной газеты» Кочетов находился в отпуске; 14 августа, после возвращения Кочетова, была опубликована заметка учителя физики Н. Вербицкого «На пользу или во вред?: По поводу статьи И. Эренбурга», где утверждалось: «Вполне возможно, Б. Слуцкий в будущем будет писать хорошие произведения (в это хочется верить), но подавляющее большинство из того, что вы приводите в качестве образца, по-моему, очень мало похоже на поэзию» (с. 3).

Этот так и не изданный сборник получит название «Прибой».

В то время первый заместитель председателя правления Московской писательской организации, то есть Федина.

Оказывается, первым посредником, которого с этим поручением направляли к Пастернаку, был Павел Антокольский, «и, – записывает в дневник Федин, – надо было бы у него узнать – выгнал его за дверь П<���астернак> или только над ним посмеялся» (Там же).

Выгнать не выгнал, но… «Слышал я, – рассказывает Николай Любимов, – что Павел Антокольский приезжал к нему уговаривать его взять „Живаго“ из итальянского издательства, на что Пастернак ответил:

– Павлик! Мы с тобой старики. Нам с тобой поздно подлости делать.

– Смотри! Не сделай рокового шага. Не упади в пропасть! – с актерско-любительским пафосом прохрипел Антокольский. – Возьми рукопись назад. Помни, что ты продаешь советскую литературу.

– Да что там продавать? – возразил Пастернак. – Там уж и продавать-то нечего. Вы сами давно все продали – и оптом, и в розницу» ( Б. Пастернак . Т. 11. С. 642).

Премии с этим названием с 1926 по 1935 год присуждались за научные труды «в целях поощрения научной деятельности в направлении, наиболее близком идеям В. И. Ленина, а именно в направлении тесной связи науки и жизни».

Ее первоначальное название «Иннокентий Дудоров: Мальчики и девочки».

На самом деле Пастернак переписывался с обеими сестрами, которые жили в Англии, но не в Лондоне, а в Оксфорде. Никаких связей с сотрудниками посольства он не поддерживал, исключение составлял Исайя Берлин, личный знакомый его сестер, который приезжал в Переделкино к Пастернаку в середине августа 1956 года.

См. 27 декабря 1960 года.

С этой женщиной Андрея Синявского связывали давние и близкие отношения, о которых подробно рассказано в его романе «Спокойной ночи»:

«К нам, на третий курс филфака, в 47‐м году пришла француженка. Первая живая француженка и, вообще, единственная по Советскому Союзу в те далекие времена иностранка, зачисленная в Высшее Учебное Заведение. Говорили, ее отцу, военно-морскому атташе, стоило немалых усилий пробить, через Мининдел, дойдя до самого Молотова, чтобы дочери предоставили исключительное право учиться наравне со всеми, посещать лекции, сдавать экзамены <���…>» ( Абрам Терц . С. 354).

Двухнедельник ЦК КПСС «Партийная жизнь» в 17‐м, сентябрьском номере откликнулся на этот рассказ письмом полковника П. Стародубцева «Рассказ, вызывающий недоумение», где было сказано, что перед нами «антихудожественное, безыдейное и, по существу, вредное произведение» (с. 78).

«Общество ждало открытого слова – слова правды. И, видно, мне выпало такое счастье – сказать его, да еще быть понятым» ( В. Дудинцев . С. 9).

«В художественно-литературном отношении вещь обыденная для советской литературы, – дочитав роман, 26 октября пишет в дневнике Сергей Дмитриев. – Но по содержанию, по общественно-политическому настроению и тенденции очень интересная. <���…>

Разумеется, такой роман всех заденет. Недовольных будет очень много: все морально-политически единое общество будет недовольно. Слышал, что готовится разнос романа в „Партийной жизни“, что Союз советских писателей уже подготовил проработку романа на „свободной дискуссии“, заранее подготовленной, понятно. Однако, толпы собравшейся у Дома Союзов писателей молодежи, настроенной в пользу романа и его автора, заставили братьев-писателей призадуматься. Подумав, они отложили дискуссию-проработку» (Отечественная история. 2000. № 2. С. 147, 148).

Реакция редакторов «Литературной Москвы» на роман Бориса Пастернака по-иному представлена в воспоминаниях В. Каверина:

«В „Докторе Живаго“ около сорока печатных листов – уже поэтому он не мог появиться в нашем сборнике, для которого мы с трудом выбивали из Гослита в лучшем случае пятьдесят. Но была и более серьезная причина: роман не понравился Казакевичу, который отозвался о нем очень резко.

– Вы можете представить себе Пастернака, который пишет о колхозах? – с раздражением спросил он меня.

– Не без труда.

– Ну вот. А он пишет – и очень плохо. Беспомощно. Есть прекрасные главы, но он не отдаст их нам.

– Как вы думаете, почему он встретил нас так сурово?

– Потому что „Литературная Москва“ для него – компромисс. Ему хочется, чтобы завтра же была объявлена свобода печати» ( В. Каверин. Эпилог. С. 382–383).

«Люди и положения».

Федин, которого Пастернак еще в 1942 году называл своей «старейшей привязанностью», и в последующем принимал самое активное участие в травле поэта. Тем не менее, 23 апреля 1958 года Корней Чуковский в дневнике пересказал слова Пастернака о том, что тот «встретился на дорожке у дома с Фединым – и пожал ему руку – и что, в самом деле! начать разбирать, этак никому руку подавать невозможно!» ( К. Чуковский . Дневник. С. 284). Та же снисходительность по отношению к Федину проявлена Пастернаком и в письме Жаклин де Пруайяр от 22 декабря 1959 года: «Мы прервали отношения, но это несерьезно. Они когда-нибудь возобновятся, когда всё изменится в более широких кругах, чем Союз писателей» ( Б. Пастернак . Т. 10. С. 553).

Имеется в виду «драматическая повесть» «Иван Грозный» (1941–1943).

Из поэмы Максимилиана Волошина «Россия» (1924): «Великий Петр был первый большевик…».

Его собственно туристические наблюдения вошли в очерки «Географические записи» (Вокруг света. 1957. № 12), «Толпа на набережной» (Москва. 1958. № 3) и «Мимолетный Париж» (Октябрь. 1960. № 3).