Лев Овалов - Утренняя смена

Убежденная в своей правоте, Зина говорила без запинки, — она сама удивлялась тому, что ей совсем не приходится подыскивать нужные слова. Недоверчивый Золотницкий, вдумчивая Наташа, жизнерадостный Рыбников и непреклонный Ховрин — все они были увлечены речью Зины. Никогда еще она не высказывалась так ясно и убедительно.

— Погубить хочешь?— закричал Халанский, с тревогой всматриваясь в членов комитета.

— Сиди, сиди, — жестко сказал Ховрин. — С завода тебя не гонят, учиться не мешают, но доверие ты потерял. Исправься. Ты у нас на глазах. Увидим. Но из комсомола тебя исключим.

Нарядная толпа заполнила улицы и тротуары. Здесь были юноши и девушки, их отцы и матери, старики и старухи. На всех были надеты новые платья, подкрахмаленные рубашки, выутюженные брюки. Как всегда, больше всего оживления вносили дети, они придавали празднику характер семейного торжества. Двери и окна домов и даже телеграфные столбы были украшены еловыми ветвями, над дорогой колыхались полотнища с приветствиями и лозунгами. В общей разноголосице то вспыхивали, то исчезали доносившиеся издалека звуки духового оркестра.

Жители поселка шли на физкультурный праздник, и если бы сторонний наблюдатель издали взглянул на множество идущих, он совсем не увидел бы дороги, — ее очертания определяли только движущиеся группы людей.

Ощущая себя частью всей этой возбужденной и радостной толпы, двигались Чжоу и Зина, и в такт отдаленной музыке взмахивала Зина рукой, отсчитывая свои шаги.

Дорога свернула к лесу, и за крутым поворотом открылся обширный стадион, наскоро устроенный в поле. Площадку, покрытую подстриженным дерном и предназначенную для игры в футбол, окружала гладкая дорожка для бегунов. За веревками, протянутыми между вбитыми в землю колышками, находились места для публики, под открытым голубым небом тянулся вверх амфитеатр узких деревянных скамеек, возвышались трибуны, выстроенные из теса, окрашенные яркой лимонной краской и украшенные гирляндами разноцветных флажков.

Шум многоголосой толпы сливался со звуками медных труб, настраиваемых музыкантами, помещавшимися на одной из трибун. Зрители переходили с места на место, разыскивали знакомых и устраивались поудобнее; одним нравилось сидеть наверху, другие стремились пониже, все находились в благодушном настроении, и редкие перепалки, вспыхивавшие при выборе мест, мгновенно погашались соседями. Рабочие сидели островками, группируясь по цехам, и кузнецы, еще издали завидев сотоварища, через весь стадион громкими криками звали его на свою сторону. Немногие физкультурники, не принимавшие участия в параде, и несколько подростков выполняли обязанности билетеров и разгоняли ребятишек, норовивших обязательно примоститься на ступеньках, перилах и перекладинах. Единственный милиционер стоял у входа и безучастно наблюдал за кипучей деятельностью юных администраторов.

Дорога обнажилась. Зрители стекались на стадион.

В поле виднелся самолет.

Зина потянула Чжоу за рукав.

— Погляди-ка, какой громадный! — указала она. — С такого хорошо прыгать. Гречихин давно бы согласился, да все терпение мое испытывал. Ужасный формалист, к каждой мелочи придирался. Нарочно тянул.

В последние дни перед праздником Зина ходила гулять только в сторону стадиона. Хотя Гречихин не соглашался включить Демину в команду парашютисток, ее не покидала смутная надежда смягчить его непоколебимое сердце.

Позавчера вечером, когда косые лучи розового заката перемежались с длинными белесоватыми тенями, она встретилась с подругами.

Стайка девушек шла поодаль от дороги по курчавой зеленой траве.

Зина перепрыгнула через придорожную канаву и побежала к ним навстречу.

— Здравствуйте, девушки! — воскликнула она, тормоша подруг. — До чего я вам завидую!

Они смущенно улыбнулись и ничего не ответили.

— А мне вот не везет — продолжала болтать Зина, не замечая смущения подруг. — Рассчитывала прыгнуть вместе с вами, да Гречихин упрямится. Приходится запастись терпением. — Она обратила внимание на странное молчание девушек и спросила с недоумением: — Чего же вы молчите? О чем разговаривали? Да говорите же, что-нибудь случилось? — Она схватила за плечи ближайшую к ней девушку, повернула к себе и заглянула ей в глаза. — Катя! Чудные вы какие-то... — Смутная догадка появилась в ее сознании, и она настойчиво повторила: — О чем вы сейчас разговаривали?

— О Тамаре, — нерешительно произнесла Катя и отвернулась.

— О Тамаре? — переспросила Зина и отпустила плечи подруги.

Молча повернувшись, она стремглав побежала к стадиону. Смутная догадка сменилась у нее уверенностью в своем предположении. Она нашла Гречихина около стройной, обвитой зеленью арки и загородила ему дорогу.

— Товарищ Гречихин, родненький, — принялась она торопливо умолять пилота, — мне надо прыгнуть... ей-богу! Не то чтобы мне втемяшилось: вынь да положь. Ей-богу, необходимо! Ведь я же подготовлена. Прыгну вместе со всеми девчатами... И все!

— Выдержка! Выдержка прежде всего, дорогая, — нравоучительно ответил Гречихин. — Не торопись, нельзя так.

— Но ведь Тамара никем не заменена, — настойчиво упрашивала Зина. — Я вовсе не тороплюсь. Мне нужно прыгнуть, я могу доказать.

Искренняя ее горячность и задор тронули сердце Гречихина, да у него и не было серьезных оснований для отказа.

— Ладно, — наконец снисходительно согласился он. — Беру. Иди отдыхай. Да смотри утром не опаздывай!

Возбужденная и счастливая, явилась она домой.

— Добилась!

Чжоу вопросительно взглянул на Зину.

— Правильно, — продолжала она.— Думаю, это совершенно правильно, если я добилась разрешения прыгнуть вместе со всеми девушками. Ты как думаешь?

Чжоу взял Зину за руку.

— Я думаю, что делать это незачем. Обойдутся...

— А если не обойдутся? — задумчиво спросила она, больше обращаясь к самой себе.

— Ты ошибаешься, — запротестовал Чжоу. — Я не затруднял тебя еще ни одной просьбой. Ты вольна поступать, как тебе угодно. Но я прошу тебя отказаться от своего намерения.

Зина отвернулась.

— Невозможно.

— Невозможно? — удивился Чжоу. — Почему? Тебя никто не просит!

— Видишь ли... — начала было объяснять Зина и сейчас же сама себя оборвала: — Нет, это просто невозможно!

— Зина... — позвал ее Чжоу.

Она провела рукой по его волосам.

— Ты боишься?

Чжоу пытался это отрицать.

— Ты боишься, — мягко повторила Зина.

— Ну хорошо, — согласился он. —Я действительно боюсь. Ты откажешься от своего намерения?

Зина ласково прикрыла ему глаза своей мягкой ладонью.

— Это невозможно...

Она прилегла на постель.

— Ты меня прости, нужно выспаться...