Роман Ругин - Ранний ледостав

Видимо, он кричал во сне, потому что, вздрогнув, тотчас проснулся. Лайки в лодке не было, на берегу — тоже.

— Ланги! Где же ты? Ланги! — простонал Тавет.

В ответ лишь прошелестел легкий ветерок. Похожие на спины гигантских осетров отроги Полярного Урала розовели на закатном солнце. Кругом было тихо. Заметно потеплело, снег почти растаял.

«Куда могла подеваться собака? Неужели опять медведь?»

— Ланги! — еще раз тихо позвал Тавет. — Вернись, Ланги! Я же без тебя совсем пропаду…

Пес все не возвращался.

Но вот наконец за дальним мыском раздался собачий лай.

— Слава богу! — облегченно вздохнул Тавет.

Вскоре из-за кустов тальника, облепленный глиной и грязью, показался Ланги. Увидев хозяина, он взвизгнул и устремился к нему. Лизнув Тавету висок, снова умчался в лес. Потом опять прибежал. «Чему он радуется? — удивился Тавет. — Может, какую дичину промыслил?»

Но тут в реденьком кедраче, метрах в ста от берега, показался какой-то человек.

Тавет протер глаза: наяву или во сне? Но человек быстро шел к лодке. Тавет не удержался, заплакал…

— Ладно, ладно, успокойся! — сказал человек. — Теперь все будет в порядке…

— Это ты, Микипур? — улыбнулся сквозь слезы Тавет.

— Я самый, забыл, что мы с тобой в одной школе ребятишек учим? — засмеялся тот.

— Как же ты меня нашел?!

— Пса своего благодари! Я к родственникам на лодке ездил. Возвращаюсь мимо Горелого, смотрю какая-то собака на крутояре сидит и волком воет. Подошел поближе к берегу, пригляделся — смотрю Ланги! Э-э, думаю, что-то тут не так, с Таветом, видно, беда…

— Понимаешь, оступился, на курок нечаянно нажал…

— А ну, повернись, покажи ногу-то.

— Угораздило, понимаешь…

— Молчи, молчи, разговаривать потом будем. На охоте всякое бывает…

Пролежав месяца полтора в районной больнице, Тавет начал потихоньку ходить.

К осени решилось, что его переводят на работу в город. Первого сентября уже надо было приступать к новым обязанностям, а квартиру еще не дали.

— Поживите пока в гостинице, — сказали Тавету в гороно. — Потом с жильем все уладим.

«А как же Ланги? — сжалось сердце Тавета. — Для матери место в гостинице, конечно, найдется, но кто пропишет собаку?»

Стали готовиться к переезду.

Вещи, книги, охотничье снаряжение — все в доме вверх тормашками.

Чувствуя какие-то перемены, Ланги с беспокойством крутился среди этого беспорядка.

— Ну что ты тут вертишься? — с досадой спрашивал его Тавет. — Иди погуляй! Не видишь разве, как мне тошно?

Ему и в самом деле было не по себе: куда девать собаку? Разумеется, в поселке есть кому приютить на время Ланги, а то и вовсе забрать к себе. Но ведь не всякой семье доверишь такого пса, как этот! Там грубоватый подросток растет, тут за собакой толком присмотреть некому, у тех вечный кавардак — и сами поесть вовремя не успевают, и Ланги не накормят.

Мать тоже нервничала. Ей трудно было расставаться не только с Ланги, но и с поселком, в котором прошла вся ее жизнь…

Как-то вечером к Тавету наведался его старый приятель — Логи.

— Узлы вяжешь? — спросил он, встав на пороге. — Давай помогу!

— Узлы-то я сам соберу, — вздохнул Тавет, — а вот что с лайкой делать — ума не приложу. В город не повезешь, здесь тоже не придумаю, с кем оставить.

— Мало думаешь! — улыбнулся Логи. И присвистнул: — Джек, ко мне!

В комнату вбежала темно-серая, мохнатая дворняга. Ланги, поставив уши торчком, вытянул морду в сторону гостя. Потом, приблизясь к нему и обнюхав со всех сторон, добродушно оскалился.

— Вот видишь, — сказал приятель, — наши песики уже нашли общий язык. Почему бы тебе не оставить Ланги у меня?

— Хм, — отозвался в раздумье Тавет. — Это мысль!

— И неплохая.

— Правда, твой Джек бывает и агрессивным. Помнишь, как они однажды подрались с Ланги?

— Помню. Это когда ты у Джека попросил лапу, а твой красавец вздумал тебя ревновать?

— Стал Джека отпихивать и сам мне лапу подал…

— А мой, конечно, такого нахальства не стерпел и пустил в ход клыки… Еле мы их растащили тогда.

— Что поделаешь, собачья дружба без драк не обходится.

— И не только собачья?

Они вышли на крыльцо покурить. Псы мирно играли во дворе. Решение было принято. Ланги оставался в поселке.

В день отъезда Тавет перетащил во двор к другу собачью конуру. Чтобы не возбуждать у Ланги никаких подозрений, он не стал с ним прощаться. А Ланги, увлеченный свежей костью, не заметил его поспешного бегства.

Мать с вещами ждала Тавета на пристани.

Подошел теплоход, идущий от Омска до Салехарда. Стоянка была недолгой — всего полчаса. Тавет грузил узлы, книги, чемоданы, а на душе было неспокойно. Он тоже вырос в этом поселке, работал здесь в школе, у него тут много друзей… Трудное дело — переезд на новое место… Угнетало Тавета и чувство вины перед любимой собакой. Пусть Ланги не худо пристроен у хорошего человека, но все-таки тот для него не хозяин… И вряд ли Ланги привыкнет к нему…

Матросы уже собирались убирать трап, как вдруг на деревянные сходни метнулась чья-то лохматая тень.

Ланги!

Мгновенно сыскав Тавета в толпе пассажиров, пес забросил ему лапы на грудь. Он тяжело дышал, свесив язык, но глаза у него были счастливые. Еще бы! Ведь он нашел хозяина!

Мать заплакала и отвернулась. Тавет и сам с трудом сдерживал слезы. Он погладил лайку по упругой спине.

— Молодец, Ланги. Умнейший пес! Умник! А теперь иди, иди!..

Ланги в ответ лизнул Тавета в щеку.

— Знаешь что? — сказала мать. — Возьмем его с собой. Как-нибудь устроимся.

— Да! Возьмем! — обрадовался Тавет. — Конечно, возьмем!

В это время раздался басовитый гудок теплохода. Расталкивая людей, к ним протиснулся помощник капитана.

— Товарищ! Возить животных на пассажирских судах без намордника запрещено. Сейчас же уберите пса. Слышите?! Мы и так опаздываем!

Пришлось схватить Ланги за ошейник и спустить на дебаркадер.

— Держи его! — крикнул Тавет стоявшему на пристани Логи. — Держи покрепче! Я скоро за ним приеду! Счастливо!

Теплоход отчалил. Скрывшись в каюте, Тавет долго еще слышал душераздирающий вой своей верной собаки.

Прошло полтора года. Тавет с матерью все еще жили в гостинице, обещанной им квартиры до сих пор не было. За все это время Тавет, как ни рвался, не смог выбраться в родные края повидать Ланги — дела не пускали.

Потом пришло письмо от приятеля.

«Должен тебя огорчать, — писал тот. — Не удается мне совладать с твоей лайкой. Поначалу вроде стала привыкать к нашему дому, но как гудок теплохода услышит, так сама не своя. Не ест, не пьет, Джека моего чуть не загрызла, когда он к ней сунулся. А в последнее время Ланги и вообще одичал. Пропадает неделями. Часто видят его возле твоего бывшего дома. Тяжело мне про такое писать, ведь вроде сам вызвался за собакой приглядывать, но ничего поделать с ней не могу…»