Александр Романов - Конструктор космических кораблей

До полета Юрия Гагарина оставалось всего восемнадцать дней. Человечество не знало об этом. А если бы ему и сказали, не поверило бы.

Фотокопия объявления Н. Федоренкова.

В честь победителей космоса…

Дом-музей С. П. Королева в г. Житомире.

Сереже Королеву шесть лет.

Учащийся профтехшколы.

Студенту МВТУ пока еще достаточно логарифмической линейки…

В полете — планер С. Королева и С. Люшина.

Фотокопия доклада Н. В. Куйбышева, поддерживавшего предложения ученых-гирдовцев.

А. А. Космодемьянский, Б. Н. Воробьев, М. К. Тихонравов, С. П. Королев в день, когда отмечалось 90-летие К. Э. Циолковского.

Инженер С. П. Королев, руководитель группы изучения реактивного движения.

Первооткрыватель космической эры.

В этом домике на космодроме Байконур долгие месяцы жил и работал академик Королев.

С. П. Королев и его мать Мария Николаевна Баланина.

С. П. Королев и его дочь Наташа.

Н. И. Королева и С. П. Королев.

Небольшой деревянный домик, окруженный тополями и пахнущий свежей сосной. Крыльцо с козырьком.

Фонарь. В двадцати шагах от него — другой точно такой же домик. В первом живет Сергей Павлович Королев, во втором — Юрий Гагарин и Герман Титов. Учитель и ученики. Об этом домике сложена песня [26] Музыка Б. Мокроусова, слова А. Романова. .

Заканчивалась эта песенка словами, которые нравились Сергею Павловичу:

В этом маленьком домике Сергей Павлович Королев останавливался каждый раз, когда приезжал на космодром. Вот и в эти дни он живет и работает в нем. Пожалуй, не совсем так. Ученый проводит в стенах домика короткие часы отдыха или заходит сюда только затем, чтобы остаться наедине с самим собой, подумать. В экстренных случаях сюда заходят ближайшие его сотрудники. А такое бывает и поздно ночью, и рано утром. Вообще Сергей Павлович работает, не жалея себя.

В одном из писем к жене Сергей Павлович признался: «Мой день складывается примерно так: встаю в 4.30 по московскому времени, накоротке завтракаю и выезжаю в поле. Возвращаемся иногда днем, а иногда вечером, но затем, как правило, идет бесконечная вереница всевозможных вопросов до 1–2 ночи. Раньше редко приходится ложиться».

…Сергей Павлович прошел мимо небольшого рабочего кабинета. Луна освещала стол с лампой под зеленым абажуром, телефон, флаконы с чернилами. Но не доходя до столовой, ученый вернулся, вошел в кабинет и зажег свет. Подошел к книжной полке. Любил читать перед сном. Сочинения В. И. Ленина, «Ленин и наука», «Основы марксистской философии», книги М. Ю. Лермонтова, С. Т. Аксакова, М. А. Шолохова… Но телефонный звонок отвлек его от книг.

— Да, Королев, — устало ответил он. — Просил, просил. — И, энергично подвинув к себе кресло, стал говорить: — Разбудил, Нина? Нет? Ну вот и хорошо. — Заканчивая разговор, попросил: — Пожелай нам ни пуха ни пера!

Дни летели страшно быстро и были, как никогда, напряженными. С утра и до вечера академика можно было видеть в главных центрах космодрома, где шла подготовка к невиданному в истории человечества научному эксперименту в космосе. Всю свою энергию, все свои знания отдавал Сергей Павлович этой работе, от которой зависел завтрашний, может главный, день в его жизни.

А сегодня, поздним апрельским вечером, он пришел в свой тихий домик, окруженный тополями, только потому, что почувствовал боль в сердце. Достав из бокового кармана стеклянную трубочку, с которой никогда не расставался, вынул таблетку валидола, положил под язык. Прилег на кушетку тут же в кабинете, расстегнул пуговицу шерстяной рубашки. Задремать не давали мысли. Он все думал и думал об одном — о том, что завтра предстоит сделать самый важный шаг. Вспомнились недавние дискуссии. Надо ли лететь человеку в космос или не надо? Дискуссии ожесточенные, резкие.

Многие боялись этого первого шага. А вынесет ли человек перегрузки при старте, а не сразит ли его невесомость в первые же десять минут полета? Правда, побывали в космосе животные, но достаточно ли этой проверки? А радиация?

В комнате стояла тишина, а в ушах у Сергея Павловича звучала, словно записанная на магнитофонную ленту, одна из последних дискуссий, развернувшаяся на заседании Государственной комиссии.

— Невесомость — смерть человеку, — упорствовали одни.

— Нет, она не страшна. Опыты с животными убедили нас в этом, — возражали другие.

— Не забывайте, полет человека — не полет собачек. Может случиться — ракета окажется непослушной и унесет смельчака.