Александр Романов - Конструктор космических кораблей

— Ракетные системы отработаны, — отвечали специалисты. — Но, конечно, все может быть.

— Надежны ли системы спасения?

— Не откажет ли при спуске тормозная двигательная установка?

— А если произойдет разгерметизация кабины?

— А если подведет скафандр?

И снова «если», «если», «если»…

Сергей Павлович привстал с кушетки. Потрогал рукой лоб. До чего же навязчивы воспоминания. Взглянул в окно. Звезды почти слились с небом, и только белесая луна еще маячила над тополями.

— А может они правы, каждый по-своему, — подумал вслух Королев. Но эта мысль жила лишь мгновение. Он со злостью вспомнил одного ученого, который с пеной у рта доказывал, что человечество еще не созрело для штурма космоса. Ведь надо же быть таким ограниченным!

Сергей Павлович снова задумался о завтрашнем дне. Нет, сделано все, что в человеческих силах, сказал он сам себе. И даже больше. Ведь сотни ученых вложили в подготовку полета свой ум, талант, энергию, нервы.

И это было действительно так. С благодарностью вспомнил Королев полное иронии и даже гнева выступление ученого, разрабатывающего теоретические проблемы космонавтики.

— Космос, возможно, не уйдет. Но не кажется ли кое-кому, что вы хотите ребенку, уже начавшему самостоятельно ходить, связать ноги и заставить его сидеть, — резко говорил ученый. — Мы действительно располагаем очень скупыми и противоречивыми данными о возможности жизни человека в условиях космического пространства. Человек, поднявшись в космос, станет не только исследователем, но и исследуемым. Я подчеркиваю — и исследуемым. В полете первого человека в космос, несомненно, есть известный обоснованный и закономерный риск. Но разве это не свойственно подлинной науке? И я за этот риск.

Наш XX век — век бурного развития науки и техники. Против этого, надеюсь, никто возражать не будет. Капиталисты, скажу вам, это тоже понимают и не жалеют средств на научные исследования. Одну секунду. Да, да, вот эти цифры. В 1952 году американцы только на нужды, связанные с освоением космического пространства, израсходовали 67 миллионов долларов. Немалая сумма, согласитесь! Но вот прошло почти десять лет, и сейчас они намерены израсходовать 741 миллион. Рост более чем десятикратный. Мне кажется, этот факт в комментарии не нуждается. Советская страна не может отставать в таком великом деле, как изучение Вселенной. Я действительно считаю проникновение в космос великим делом.

Физики исследуют глубины вещества, и государство строит для них мощные цикло- и синхрофазотроны. Мы должны подняться в космос и понять его закономерности. Ведь бесспорно, что существует взаимосвязь и взаимозависимость между микромиром и макромиром, между строением атома и строением Вселенной. Процесс познания должен идти одновременно в нескольких направлениях. А кое-кто призывает нас ждать, ждать и ждать. Нет, извините, в то время когда рождаются новые принципы управления миром элементарных частиц, мы не имеем права так говорить. Мы почти добились понимания процессов, происходящих в живой клетке, мы стоим на грани, когда наконец научимся управлять этими процессами. А кое-кто говорит: «Подождем, подождем». Не согласен. Опыт показал, что нет ничего для науки страшнее, чем застой, чем неоправданная остановка перед величайшими открытиями.

Мы живем в век подлинного научно-технического прогресса. И никогда еще человек не был так окрылен, воодушевлен своими открытиями. Поверьте, космос обогатит нашу науку, наши познания не только о Вселенной, но и позволит глубже понять прошлое, настоящее Земли. И самое важное — мы будем знать завтрашнее нашей планеты. О будущем человечества должны заботиться мы сами. Да, сами — и никто, кроме нас.

Кое-кто говорит нам: «Управьтесь с земными проблемами, а потом лезьте в космос». Дико. Чудовищно дико. Открытия в космосе, я в это верю, ускорят решение многих научных, технических и иных проблем на Земле, сделают жизнь человека счастливее. И потому я считаю возможным сказать: человек должен, обязан побывать в космосе.

…Королев подошел к окну и распахнул его так, что зазвенели стекла. В соседних домиках горели огоньки. Пошарив рукой по тумбочке, на которой стоял телефон, академик взял трубку и набрал номер.

— Не спишь, Константин Иванович? Я так и думал. Какой уж там сон… Скоро пять… С удовольствием.

А через пять минут почти одновременно в двух коттеджах, стоящих рядом, раскрылись двери. Королев и высокий, суховатый председатель Государственной комиссии по организации космического полета сошлись у клумбы. Остановились, помолчали, вдыхая утренний прохладный воздух. Потом, не сговариваясь, взглянули на третий домик.

— Не спят, — обронил председатель.

— Не могут. Николай Петрович Каманин — человек беспокойной души, — заметил Королев. — Впервые я услышал о нем во время челюскинской эпопеи. Тогда я работал в реактивном институте.

Сергей Павлович и Константин Иванович обогнули цветочную клумбу, вышли на узкую тропинку, ведущую к шоссе, и, разговаривая, направились к зданию, что виднелось невдалеке. Это — монтажный комплекс. В нем производится стыковка ракеты с космическим кораблем. Неторопливо вошли в цех. Огромная ракета лежала на специальной платформе. Связка из пяти двигателей с соплами, торцовые стороны которых покрыты красноватым жаропрочным сплавом, была направлена в сторону решетчатых металлических ворот. Первым вошедших увидел заместитель Королева Леонид Александрович Воскресенский [27] Л. А. Воскресенский (1913–1965) — крупный специалист-ракетчик. Его именем названо одно из образований на обратной стороне Луны. .

— Разрешите доложить.

— Да. Прошу, — ответил председатель комиссии.

— Стыковка ракеты и космического корабля закончена. Через несколько минут выезд на исходную позицию…

Королев не дослушал до конца и пошел к ракете. Поднялся по металлической лестнице и исчез за конструкцией. Леонид Александрович продолжал докладывать председателю:

— График работ строго выдержан. Изделие будет на стартовой площадке в срок, предусмотренный Государственной комиссией.

— Спасибо. — И, взглянув в глаза инженера, председатель мягко спросил: — Волнуетесь?

— Волнуюсь, — не скрыл Леонид Александрович.

Откуда-то снизу из-под ракеты вынырнул Королев.

— Молодцы. Даже шумнуть не на кого, — рассмеялся Сергей Павлович. — Пойдемте за ворота, — предложил он, показывая в сторону локомотива, где машинист, высунувшись из окна, ждал команды.

Металлическая дверь цеха бесшумно открылась, и необычный поезд осторожно двинулся в путь к пусковой площадке, где его ждали ученые, главные конструкторы ракетных двигателей, систем управления, члены Государственной комиссии.