Георгий Марягин - Стратег и зодчий

— Страшно другое, под солдатским сапогом может погибнуть культура, — заметил, отрываясь от газетных полос, Десницкий.

— Культура и революция неотделимы. — Мартов подбежал к столу, налил воды из графина. Вода, расплескиваясь, текла по дрожащей, красной от нервной лихорадки руке. — Только настоящее революционное движение спасет культуру. Вандализм насилия не имеет ничего общего с революцией… Мы виноваты в том, что большевики так легко овладели властью. Мы мостили им дорогу…

— Это необоснованное заявление, — подходя к Мартову и пододвигая ему кресло, сказал Десницкий. — Вы возбуждены, Юлий Осипович.

— Нет, не возбужден. — Мартов поставил стакан и, размахивая руками, стал доказывать Десницкому: — В апреле мы делали все, чтобы разоблачить догматизм Ленина. Он не знает страны, народа. Мы писали тогда прекрасные статьи. Наши «несвоевременные мысли» были и своевременными, и верными. А потом мы стали писать панегирики большевикам. Даже в те дни, когда уже стало ясно, что там, в большевистском стане, готовят восстание. О восстании нас честно предупредили Зиновьев и Каменев. Они поняли, что такое восстание одной партии, к чему оно приведет страну. Но и в эти дни наш уважаемый коллега Суханов писал панегирики большевикам.

— Позвольте? Позвольте?! — негодуя, выкрикнул Суханов. — Это навет! Кто писал? Когда?

— Пожалейте нервы, друзья, — попытался успокоить Мартова и Суханова Десницкий. Потом, безнадежно посмотрев на них, прошел за стол, придвинул к себе полосу, попытался править ее.

— У вас короткая память. — Мартов подбежал к конторке в углу кабинета, на которой лежал комплект «Новой Жизни». Быстро перелистав газетные листы, начал язвительно читать выдержки из статьи: — «Ядро большевистской партии составляет цвет российского рабочего класса, самую сознательную, организованную, самую стойкую и творчески одаренную часть его. Большевистская рабочая интеллигенция, играющая руководящую роль в профессиональных союзах…»

— Юлий Осипович, — попытался остановить его Десницкий, — мы все это читали.

— Читали? — взвизгнул Мартов. — Вы не понимали, что делали! Выдавая вексель этим организаторам восстания, вы укрепляли их авторитет. Извольте слушать дальше. Оказывается, «более чем кому-нибудь мы обязаны большевикам тем, что, несмотря на все разрушительные влияния, наша промышленная жизнь не пришла еще в состояние полной анархии».

— Не большевикам мы пели дифирамбы, а рабочему классу, — отойдя от окна, резко бросил Базаров. — Рабочий класс показал, на что он способен.

— Мы еще посмотрим, к чему приведет такое хозяйствование, — не унимался Мартов. — А сейчас мы обязаны обратиться с декларацией протеста против вооруженного захвата власти.

— Собственно, власть захвачена пока только в Петербурге, — сказал Десницкий. — В Москве идет баталия. Создают коалиционное правительство. Еще не сказала свое слово армия.

— В Москве разрушают культурные ценности России, — продолжал Мартов. — Нам нужно объединить все революционные партии и добиться созыва Учредительного собрания. Нам нужно разоблачить политическое воровство большевиков: они взяли земельную программу эсеров.

— Дело не только в том, что большевики повторяют земельную программу эсеров, — снова усаживаясь в кресло, сказал Суханов. — Дело в ином — как брать, какую землю: частную, единоличную, товариществ или неделимую? Ведь есть культурные хозяйства. Их нельзя нарушать. Камков правильно утверждал на съезде Советов: деревня не признает власти большевиков.

— Народ не признает их декретов, — уверенно заявил Базаров. — Смешно, одним росчерком пера дать стране мир, хлеб и свободу. Кстати, непонятно, почему декреты, когда должны быть декларации?.. Нам в эти дня нужно не горячась продумать свои планы. — Обняв Мартова за плечи, он подвел его к дивану, усадил рядом с собой.

— Нужно требовать немедленного созыва Учредительного собрания! — с прежней горячностью доказывал Мартов. — Создать коалицию всех партий. Как бы ни убеждали большевики, что им сочувствует крестьянская беднота, для всех ясно, правительство Ленина — это диктатура ничтожного меньшинства. Такое правительство управлять Россией не может. Революцию можно спасти только тем, что в правительство войдут все партии, терпимо относящиеся друг к другу. Но после Учредительного собрания люди, которые способны навешивать на других ярлыки, должны быть выведены из правительства. Мы сегодня ночью отказались войти в правительство, созданное большевиками. Это не демократы, это диктаторы.

— Самопосвященные Робеспьеры, — усмехнулся Базаров. — Я прочел в статье одного из единовластников о том, что у Либера, Дана, Гоца не горит на челе печать величия и трагизма Робеспьера. Статья не подписана, но угадать анонима нетрудно по его стилистическим фокусам. Лидер Петроградского Совета гражданин Троцкий, автор юмористической брошюры о создании Соединенных Штатов в Европе, очевидно, мнит себя единственным наследником Робеспьера и ждет, когда на его чело возложат «печать величия и трагизма».

— Пока у нас еще есть возможность, — вступил в разговор Суханов, — мы обязаны разоблачать единовластников, доморощенных Робеспьеров и миротворцев. Нам нужно защитить рабочий класс. Можно ожидать всего, что угодно. Любых декретов. Пока еще не закрыли нашу «Новую Жизнь», будем говорить то, что думаем, то, что переживаем. Вы, Юлий Осипович, предлагаете блок партий. Нужно подумать, с кем блокироваться. В Москве формирует какое-то правительство Родзянко. Это копия коалиции Керенского. Говорят, что избранный атаманом Всевеликого войска Донского Каледин послал к Москве и Петрограду эшелоны. Не люблю военных, ненавижу казацкую нагайку. Как бы они снова не засвистели над головами рабочих и крестьян. Чью власть признает деревня, кого изберет себе в правители мужик — дело сложное. Как сказал один поэт, на Руси «есть мужик и мужик, я тогда мужика уважаю, коли он не пропьет урожаю».

— Что же предлагаете делать вы, делать, а не говорить? — Мартов поднялся с дивана, опять забегал по кабинету.

— Объединить силы демократии. Сплотить их, — спокойно ответил Суханов. — Мы найдем общий язык. Все — меньшевики, левые и правые эсеры. И прежде всего с левыми эсерами. Это сегодня самая массовая партия.

— Партия от земли, — поддержал Мартова Десницкий.

— Горький хорошо сказал: «Смешны эти представители деревни, никогда не пахавшие и не сеявшие», — усмехнулся Базаров.

— Но прежде всего нужно обнародовать наше обращение. — Мартов подошел к столу. — Захват власти большевиками путем военного заговора является насилием над волей демократии и узурпацией прав народа. Вы намерены печатать наше обращение?