Георгий Марягин - Стратег и зодчий

— Уступил бы, — убежденно сказал Аньков, — пользуйся, пока у меня силы наберутся! А потом счелся бы.

— Вот и мы так думаем! Пусть грабители временно получат часть нашей территории. Но мы спасем революцию, выиграем время. Мирный договор — это уже собирание сил.

— Теперь я понял, — сказал Аньков, поднимаясь, — а то барышня меня вразумляла, книжек дала, а ушел от нее с кашей в голове.

— Значит, каша в голове? — искренне рассмеялся Ленин. — Так ничего и не поняли?

Ленин прошелся по комнате. Аньков растерянно стоял, не зная, что делать.

— Сидите, сидите. — Ленин указал на стул. — Скажите, что людям нужно? Каждому. Какое бы положение человек ни занимал.

— Пища, одежда, крыша над головой, — изумленный этим простым вопросом, отвечал Аньков.

— Кто это все производит, добывает?

— Крестьяне, рабочие.

— А помещики, фабриканты, купцы?

— Живут на всем готовом!

— Хорошо рассуждаете! Ясно видите жизнь.

— А что такое марксист? — вдруг спросил Аньков. — Барышня все про марксистов говорила.

— Последователь учения Маркса. Не слыхали об этом величайшем ученом? Это наш учитель.

Ленин доходчиво рассказал, что такое капитализм, почему его свергают большевики.

Аньков готов был слушать его бесконечно.

— Ну, теперь имеете представление о большевиках?.. Передайте привет вашим однополчанам и становитесь нашим агитпропом в полку.

— Разрешите идти? — вытягиваясь, как по стойке «смирно», спросил Аньков.

— Что же, можно идти, товарищ Аньков. Только непременно зайдите к коменданту, там вам устроят ночлег и ужин. Возьмите эти листовки и газеты. В листовках Декреты о земле и мире. Напишите мне, как солдаты встретили декреты. Обязательно напишите.

Когда Аньков вышел из кабинета, часовые сменялись на постах. Пожилой усатый рабочий в шляпе и суконном пальто, становясь на пост, спросил молодого паренька в кожанке:

— Опять Ильич всю ночь не спал?

— Не спал, — ответил паренек. — Я перед утром на пост встал, заглянул в комнату, а он прикорнул у стола и дремлет.

— Сколько же времени я занял? — желая поделиться пережитым, спросил Аньков сменившегося часового. — Повезло мне. От самого Ленина про все узнал.

— Ты не единственный. Через эту комнату столько люду прошло. Ильич, если услышит, что человек с фабрики или с армии, обязательно примет. Что он тебе говорил?

— Самим мир нужно устанавливать. Кто такие большевики, рассказал. До этого в тумане все было, кто большевик, кто меньшевик. Какой оратор ни приедет, все доказывает, что его правда. После разговора с Лениным я никакой другой правде не поверю. Вот декреты дал и газеты.

— Это хорошо. Газеты прочтешь — и на раскурку. А то дадут солдату или мужику декрет, он не стерпит, козью ножку свернет. А так декрет цел — на закрутку газета есть. Покуривай да раздумывай.

В два, а порою в три часа ночи заканчивались заседания Совета Народных Комиссаров. Шло формирование народных комиссариатов. Оказалось трудным подобрать на посты людей с большим опытом, с глубоким знанием дела. Не потому, что среди членов партии не было людей с государственным видением, с талантом организатора. Среди большевиков-подпольщиков было много выдающихся экономистов, инженеров, педагогов, получивших высшее образование в русских и европейских институтах и университетах. И среди рабочих насчитывалось немало таких, кто проявил себя блестящим организатором в труднейших условиях подполья. Но почти все просили направить их на работу в низовые организации, отказывались от участия в работе коллегий наркоматов. Даже на посты народных комиссаров приходилось назначать приказом.

Так неожиданно для себя народным комиссаром внутренних дел стал Григорий Иванович Петровский, старейший член партии, депутат Государственной думы, приехавший в Петроград по поручению украинской партийной организации.

— Не оскудела партия талантливыми людьми, — выслушав доклад Горбунова, напористо произнес Ленин. — Вот Григорий Иванович, — указал он на Петровского, сидевшего в комнате, — пусть немедленно принимает Народный комиссариат внутренних дел, становится министром.

— Какой же из меня министр? — попробовал протестовать Петровский.

— Горбунов вам даст адрес, где находилось Министерство внутренних дел, — неумолимо продолжал Ленин. — Наверное, там все разбежались, кроме швейцаров. Подбирайте коллегию и наводите порядок в Петрограде и во всей стране. Наркомом вы несомненно будете хорошим. В Государственной думе показали, на что способны.

— Владимир Ильич, дайте подумать, померекать, как говорят у нас на Украине.

— Померекать, — расхохотался Ленин, — хорошее слово. Только мерекать будете в своем наркомовском кабинете. Не хотите отправляться сами, вызову сейчас двух выборжцев, и они отведут вас к месту службы. Найдите Лациса. Он отказался быть наркомом, пусть будет вашим заместителем. И завтра на Совнарком извольте прибыть с проектом устройства наркомата, с вашими планами.

— Владимир Ильич, я токарь. Уж тогда назначьте руководить фабрикой или заводом.

— Вы якобинец, Григорий Иванович, помните, как в Поронино восхищались действиями якобинцев. По-якобински начинайте действовать.

— Наркомат не простой, внутренних дел. Все с законами связано. Туда юриста назначить, такого, как Стучка, Крыленко.

— У нас один закон. Делать все для народа, для революции. Этот закон вы изучаете почти двадцать лет. Этому закону нас учит партия. А от этого закона все остальные. Начинайте работать. Вас работа увлечет. И люди заставят работать. Ко мне приходят десятки людей, и все по делам, которыми должен заниматься ваш наркомат.

Ленин был уверен, что партийных боевиков сразу захватит работа по организации и становлению государственного аппарата, он знал характеры этих волевых, не боявшихся никаких трудностей людей.

На заседания Совета Народных Комиссаров они каждый день приходили с проектами, предложениями, разработками, с острыми вопросами, выдвинутыми самой жизнью. Заседания Совнаркома превратились в своеобразную академию постижения строительства социалистического государства. Здесь на ходу открывались экономические, правовые, социологические, промышленные, педагогические, юридические факультеты. Деканом всех их был Ленин, и тем его соратникам и друзьям, которые доселе знали Ленина как теоретика партии, блестящего литератора, умудренного юриста, неожиданно являлись новые грани его гения. Руководителям Наркомата труда он подсказывал, как организовать управление промышленностью и контроль на предприятиях, членам коллегии Народного комиссариата просвещения он с глубоким знанием проблем педагогики подсказывал, как следует перестраивать народное образование и налаживать издательское дело, руководители транспорта изумлялись, когда Ленин анализировал работу железных дорог и намечал меры перестройки управления ими. Народные комиссары, ведавшие военно-морскими делами, демобилизацией армии, почти каждый день получали конкретные указания по руководству обучением и воспитанием Красной гвардии, борьбе с анархией, которую сеяли эсеры и меньшевики в действующей армии.