Виктор Пшеничников - Стоим на страже

Алексей глянул вправо: на фоне грязновато-серой полосы, что громадным обручем висит на больших высотах чуть выше наблюдателя, двигались параллельным курсом две серебристые сигарки, за ними тянулись белые ниточки инверсии. Впрочем, сказать «двигались» — не совсем точно, ибо по отношению к Баталину они оставались неподвижными — скорость была одна и та же.

Здесь участок границы был наименее изломан. Вскоре Алексей усмотрел, как «сигарки» стали укорачиваться и при этом вспухать: пошли на сближение. Он напрягся, следя за ними и одновременно за Логиновым, затем включил радиолокационный прицел. Экран остался чистым, засветок на нем не было. Значит, «соседи» либо не имели на борту систему помех, чтобы забивать аппаратуру противника, либо не включали ее. Скорее всего, не имели: система помех громоздка для их типа истребителей, она — для бомбардировщиков и не уступающих им по размерам спецсамолетов.

Ну, долго, они еще будут сближаться?

Машины уже видны во всех деталях: носы как у акул, сильно скошенные назад стабилизаторы, похожие на ракеты подвесные баки, а ракеты по сравнению с ними кажутся малютками. Блеснули фонари. Солнечные блики сместились по ним назад — «соседи» перестали сближаться и пошли параллельным курсом. Зрение у Алексея было превосходное: с установившегося расстояния он различил желтоватое пятно лица пилота ближней машины. Почудилось, будто и выражение лица уловил: настороженность, недружелюбный интерес.

Чего ради они подошли так близко? Припугнуть захотели? Держите карман! Может, решили продемонстрировать машины: дескать, у нас они не хуже, не отстаем. Утешайтесь! Ведь мы всех возможностей своих машин вам не показываем.

Пришла в голову нелепая мысль: вдруг эти ринутся в атаку, как быть? Принимать бой или уходить, не скрывая преимуществ в скорости и маневренности машин? И штурман наведения молчит, хотя должен видеть не только нашу, но и чужую пару. Впрочем, горная же местность. На таком расстоянии он может не видеть даже своих. Молчит и Логинов, по-прежнему строго выдерживая курс.

— Пятнадцатый, сбавь обороты до семидесяти.

Алексей выполнил команду раньше, чем успел подумать: «Вот и Логинов».

«Соседи» проскочили вперед. Баталин сразу расслабился: они с командиром звена оказались в выгодном положении, могли следить за действиями чужой пары.

— Пятнадцатый, влево девяносто. Форсаж!

Алексей выполнил разворот, выровнял машину и с удовлетворением увидел самолет Логинова в том же положении впереди снизу. Дал форсаж, и через минуту обе машины легли курсом на аэродром. Алексей усмехнулся, представив, как мечется за пограничной чертой пара «соседей», пытаясь найти внезапно исчезнувшие советские самолеты.

Перед высоким хребтом попали в зону сильной турбулентности. Истребители неслись, глиссируя на невидимых волнах, и Баталин ощущал быстро изматывающую беспорядочную качку. Временами перегрузки были такими, что рябило в глазах. Болтанка кончилась так же неожиданно, как и началась, но Алексей, напряженный, сжатый, словно пружина, расслабился не сразу, ожидая встречи с новой вихревой зоной.

Наконец — ущелье, что выходит в долину, и сама долина, и узкая лента бетонки, и городок. Логинов прав: вернулись будто из командировки, дней вроде бы пять не были дома. Странное ощущение времени…

Командир звена начал заходить на посадку, Алексей пошел на новый круг. Видел, как машина Логинова с белым куполом тормозного парашюта мелькнула на полосе, и тогда послышалась команда Попова:

— Пятнадцатый, посадку разрешаю.

Действуя крайне осмотрительно, Баталин начал заход по знакам, после третьего разворота выпустил шасси, почувствовал, как тряхнуло машину. Взглядом привычно скользнул по приборной панели: на ней горели только две зеленые лампочки, третья не зажглась. Поначалу не сообразил, что случилось, а когда сообразил, то между лопаток побежал холод: не вышла передняя стойка.

Прежде всего — доложить.

Что бы ни приключилось, сейчас же сообщить руководителю полетов, всем бортам, находящимся в воздухе, всем, кто может слышать: случилось то-то. Потому что в следующий миг может произойти наихудшее, и никто, возможно, не узнает, что же было на самом деле. Будут потом искать причину, ломать головы, не спать ночей. И это закономерно: ненайденная причина происшествия может привести к новой катастрофе.

— Двести пятый, я пятнадцатый, — торопливо, но стараясь не выдать волнения, сообщил Алексей. — Не вышла передняя стойка шасси.

— Идите на новый круг, — мгновенно отозвался Попов. — Спокойно! Сообщите остаток топлива.

Баталин сообщил. Топлива в баках оставалось немного, кружить он долго не мог.

Но почему так не везет, а?

Мысли скакали, делались все более отрывочными. Вспомнилась Марина. Тут же вспомнилось, что мама никогда не хотела, чтобы он был летчиком. А они с отцом уговаривали ее: «Ну что ты, мам! Сейчас техника знаешь какая надежная? Если что, так на восемьдесят процентов экипаж виноват». Все верно, но порой подводит даже надежная техника.

Покуда он набирал высоту, подполковник Кострицын, находившийся на командно-диспетчерском пункте, услышал переговоры и схватил микрофон.

— Пятнадцатый, я «Узбой», — передал он. — Слушайте внимательно! Займите эшелон две пятьсот. Над Бес-Ташем развернитесь сто шестьдесят. Вниз угол двадцать. Катапультируйтесь. Как поняли?

— Понял, «Узбой», — раздалось в аэродромных динамиках. — Две пятьсот, Бес-Таш, сто шестьдесят, угол двадцать, выброс.

Курс сто шестьдесят означал, что машина упадет в безлюдные горы. Однако ищи ее потом, собирай обломки, чтобы установить истинную причину происшествия… Да ведь всего не соберешь. Обязательно не найдут какого-нибудь винтика, а он, может, и есть причина всему. Это же мука!

— После приземления расстелите парашют: организуем поиск. Но сейчас не торопитесь, слушайте нас. Двести пятый, ваше решение?

— Убрать шасси. На разгоне выполнить несколько «бочек». Топливо еще есть, — отозвался Попов.

— Пятнадцатый, действуйте. Курс двести семьдесят.

То есть прямо на запад, где расходятся хребты. Если придется катапультироваться, то здесь затеряться трудно: вся долина заселена.

Убрал шасси, двинув вперед ручку управления двигателем — в обиходе — РУД, начал разгон. Внизу у излучины реки промелькнул Бес-Таш. Далеко справа у подножия хребта виднеется город, в стороне дымят розовые от закатного солнца трубы завода. Марина! Она сейчас там. Знала бы… Нет! Ей лучше ничего не знать! Если даже все хорошо кончится, она не должна узнать о случившемся. Чтобы никогда не думала о таких вещах, не волновалась бы, верила: вернется.

Есть скорость. Ручку управления набок.