Виктор Лихоносов - Когда же мы встретимся?

Вечером она была возле него.

Стоял жуткий мороз.

Но того, что снилось по дороге и что здесь же колдовало над ними летом, уже не было.

— Почему ты была так болтлива? — выкрикнул Егор, когда в Ярославле они пришли из гостей. — Когда ты болтаешь, ты знаешь на кого похожа? На девку!

К. вздернулась и выскочила на кухню. И тут же вошла.

— Я тебя ненавижу, — добавил Егор, — когда ты такая.

— Я как-нибудь не так себя вела? А я тебя с утра ненавижу, но у меня же хватило ума скрыть это.

— И зря. Зачем скрывать… Это хитрость.

— Ты уже нисколько меня не любишь. Я сама не своя, разве ты не чувствуешь?

— У вас, девушек, тысячу раз меняется настроение.

— Неправда! неправда! — закричала она и сжала кулаки. — Я же вижу, что ты приехал другим. В глазах ничего, глаза пустые. Я тебя прошу: «Скажи мне что-нибудь хорошее» — а ты не можешь. Я тебя так ждала, у меня было прекрасное настроение…

— Ты не можешь знать, каким я ехал… — сказал Егор жестко. — Я ехал к тебе. К тебе, понимаешь?

— Понимаю, — трясла она головой как нищенка и глядела в пол, сама вся согнулась. — Понимаю, все понимаю… Это конец.

— Конец бывает всему — что ж травить себя заранее? Я приехал к тебе, ты слышишь? Ну мне не понравилось… ведешь себя как… Ты меня решила показать всему городу?

— О ужас, что ты говоришь-то? Я думала, тебе скучно будет. Все время со мной и со мной. И повела. А ты меня стыдишься?

— Я приехал к тебе, — сказал Егор, но подумал, что ему стыдно было себя самого — в чужом городе, под ручку, противен как-то себе. — К тебе, к тебе. Мне часто казалось, что я и живу-то уже ради тебя, чтобы видеть тебя еще много раз, для тебя что-то сделать.

— Спасибо. И все-таки это конец. Начало конца.

— Тогда я уезжаю! — сказал Егор и снял со спинки стула пиджак.

Она хлопнула дверью.

«Вот и хорошо, — нисколько не огорчился Егор. — Женщины очень быстро превращают любовь в семейную жвачку. Жалко ее, но что же! Со всеми одно. Что это такое! Я ее вознес чересчур, что ли? Фу, как все разом падает с неба на землю…»

Егор побросал в портфель бритву, одежную щетку, еще кое-что. К., по-видимому, уже на улице.

«Наша встреча, — вспомнилось ему, — не будет долгой. Я уйду от тебя, и очень скоро».

«То ты просишь меня не уходить подольше, то сама… а?»

«Я люблю тебя больше, чем ты меня».

«Мне интересно: зачем ты меня нашла?»

«Я хотела тебя увидеть, проститься со старой жизнью и начать новую. В старой жизни я была несчастлива».

«А что в новой?»

«Вышла бы замуж».

«За кого?»

«За того, кого полюбила в четырнадцать лет».

«Ничего не будет, если встречаться с ним в ресторанах».

«Я с ним не только в ресторанах встречалась, — призналась она в том, что скрывала до сих пор, чтобы не вызвать в нем ревность. — После того как я узнала, что муж мне изменяет, я встречалась с ним целый год. Но мне не было с ним хорошо. Мне хорошо только с тобой, — я тебя люблю».

Егор тогда едва не крикнул: «Зачем же ты пошла с ним в ресторан после моего отъезда?»

Наверное, Дмитрий привил ему жгучую боль от предательства, в чем бы оно ни состояло, и оттого Егора уколола некогда ее невнимательная откровенность.

Дверь с занавеской отворилась, и опять вошла К. Егор удивился: они, кажется, распрощались, — чего же еще? В руке К. держала кухонное полотенце. Они стояли в разных концах комнаты.

— Уезжай, — сказал она. — Если ты и останешься, все равно это конец.

— Хорошо, хорошо.

— Пойдем, я последний раз посмотрю, как ты ешь.

Он отказался.

Она вдруг кинулась к нему падая, Егор обнял ее.

Она заплакала:

— Я знала, знала, что так будет!.. Все зря, все зря! Зря я нашла тебя… Я знала! Ты приехал другим. Зря я появилась на свет… Со мной трудно быть счастливым. Я всем приношу несчастье… Вот и тебе я счастья не дала. Я же вижу. Все зря, зря, зря!.. — Она рыдала. — Это конец. Не будет больше ни Татищева, ни Ярославля, ничего. Зря, зря… Я бы так не страдала…

— Пойдем… — потянул он, чтобы унять ее слезы. — Пойдем, пойдем…

— Я тебя очень-очень люблю. Я постараюсь облегчить тебе уход. Я потому и говорила, что скоро тебя оставлю, чтобы тебе легче было меня… меня… Кончилась сказка. Я тебя буду любить как до встречи. Всегда. Ты очень хороший, добрый, я догадалась, что с тобой произошло. Ты одинок в Москве… Как я здесь…

На кухне она успокоилась.

— Ты забудь ту, что тебе не нравится, хорошо? Люби, какую создал.

— Ты сейчас такая.

— Я пойду надену для тебя другое платье.

Он еще раз удивился быстрой перемене женских настроений. К. вернулась, села.

— Ешь. Ой! — засмеялась она и ударила себя как девчонка по коленке. — Ну надо же!

— А что?

— Тут такая минута… а-а-ах-ах! Уже все, ухожу, ухожу, не могу, а сама иду в пальто на кухню, «ненавижу, ненавижу!», газ зажигаю, ставлю кастрюлю, «ненавижу!» и думаю: как же он уедет голодный?!

Егор смешно глядел на нее, веселую, будто не плакавшую.

— Ешь! Я тебя сейчас еще больше люблю. Ой, как люблю-ю… — вскочила она, села к нему на колени и долго, тихо качалась. — Мы стояли сейчас по углам, а я вспоминала. — Она совсем притихла. — Что? А недавнее прошлое. Все было впереди, все неизвестно, загадочно. Может, я даже была счастливее? Я готовилась к встрече с тобой. Тогда я еще не знала, как хорошо быть с тобой рядом. Я тут без тебя вспоминала, как мне крепко спалось рядом с тобою.

— Да?!

— Да-а. Когда я жила с мужем, у нас не было даже настоящей кровати, так — две односпалочки. Я приходила в ужас, если думала, что когда-нибудь мне придется всю ночь чувствовать возле себя этого человека. Обязанность, сам понимаешь, сводила нас, конечно, — ну-у, я не могла уснуть, вжималась вся в стенку и старалась не шевелиться. Я слишком откровенна?

— Не очень.

— Извини, кому ж я еще скажу?

— Говори. Я под старость грожусь писать мемуары для друзей, и тебя туда прихвачу. Согласна?

— Лучше я про тебя напишу, — засмеялась К. — Скажу: судьба случайно свела меня с ним, хорошие знакомые помогли. Мы с ним слегка подружились, беседовали.

— Ага! Криком.

— Разве я кричала на тебя?

— Вовсю.

— Прости меня, я быстро отхожу. Вообще я очень уживчива. В общежитии меня селили к самым противным девчонкам, знали, что одна я сумею перетерпеть. Я привыкла подавлять в себе чувства. Поэтому я еще не была с тобой так ласкова, как могла бы. А к мужу и подавно.

— Где живет муж?

— Недалеко. Приезжает, просит сойтись. Он садится, и я уже знаю, что он скажет. Я давно переросла его. Ничего у него не выйдет. Изменил — все. Я такая! Нет, я бы простила, если бы любила его. Я совершенно случайно узнала. Училась я в Ленинграде, он в Москве. Новый год мы вместе никогда не встречали. Есть примета: встретишь Новый год вместе — и весь год будешь вместе. Я не хотела. Новый год заставал меня в поезде, приезжала первого. А в тот раз я появилась ночью. На мне было шикарное пальто, длинное, я сама сшила. Пришла с вокзала пешком в общежитие, где он жил. Вахтерша меня не пускала. «Вы к кому?» Я назвала фамилию. «А-а! — вцепилась в меня. — Ходят тут шлюхи, у него из комнаты только что выгнали девку, и другая явилась!!» Я стою, молчу, а она меня уничтожает! И рассказывает, что там произошло. Была проверка, они даже дверь не закрыли, их застали, ее увели. Я слушаю. Она почему меня не узнала? Она на пальто мое смотрела, ее пальто ошарашило. Я подаю паспорт. Читает фамилию — и-и… Боже мой, что с ней стало! И ничего не поправить, она уже успела все рассказать, ей меня жалко, да поздно. Я поднимаюсь наверх, захожу в комнату к его товарищам по курсу. «Какая женщина! — увидели метя. — Кака-ая женщина! Садитесь, отметим Новый год». Компания, и одни парни. Я сажусь, они ухаживают, наливают вина, — идет болтовня. И они мне повторяют то же самое: опять — как проверка была, надо же, дураки, не закрылись. И т. п. Они не догадываются, кто я такая. И на тебе — входит мой муж! «Жена моя приехала!» Парни обомлели. Во-первых, я им очень понравилась, и они занедоумевали, как было можно изменять жене с какой-то тварью. Переждали, потом говорят: «Ты уж извини нас, Майкл (дразнили так), мы все ей уже рассказали, теперь не замнешь. Ты, конечно, дурак, что дверь не закрывал, но мы не думали, что ты до такой степени дурак: ты изменяешь такой прекрасной женщине!» Я встала, попрощалась, а ему сказала: «Все. Поехала заводить любовника». Ну, это хвастливо, конечно, а семейная жизнь моя тем и кончилась. Но я ушла от него не поэтому.