Александр Авдеенко - В поте лица своего

— Пью за тебя, Иван Федорович, за твою неувядаемую жену-красавицу!

Тестов подмигнул бабе Марине, послал ей воздушный поцелуй. Не забыл и ее мужа — чмокнул в щеку.

— Правильно сказал, Григорьевич! — откликнулся Шорников. — Красавицей Марина выскочила за меня, красавицей и по сей день осталась.

Баба Марина стояла у стола, смущенная до слез, в шелковом цветастом платье, повязанная ситцевым фартуком, с рюмкой в руках.

— От моей красоты рожки да ножки остались, от нее всякий нос воротит. Давайте лучше выпьем так… за ясно небо да за землю зелену!

Опрокинула рюмку в рот, остатки водки выплеснула в потолок.

— Закусывайте, Григорьич. Ешьте чего душа желает. Все сами стряпали — и пироги, и студень, и колбасы, и пиво, и бражку, и первач. Только портвейн и коньяк покупали.

— Живем, как деды наши жили, по старинке, — добавил Шорников.

— По старинке, говоришь? — Тестов хлопнул ладонью по телевизору. — А это что такое? Предмет эпохи научно-технической революции и зажиточности рабочего класса. Всегда ты, Иван, сидел на пьедестале жизни!

— От такого долгого сидения у него штаны протерлись!

Баба Марина собрала грязные тарелки, ушла на кухню. Словам ее не придали значения. Привыкли к ее чудачествам. Проводив бабу Марину трезвыми глазами, Тестов сказал:

— Ну, Иван, малость погуляли, пора и за дело приниматься!

— Клавдия, айдате сюда! — крикнул Шорников.

Вошла Клава. Села, настороженно посмотрела на гостя. Тестов достал из портфеля чистый лист бумаги, авторучку.

— Бери, Клавонька, канцпринадлежности и расшифруй загадочное свое слово «предатель», которое ты бросила в лицо Людникову при всем честном народе. На мое имя пиши заявление.

— Ничего я не буду писать, — отозвалась Клава.

— То есть как это не будешь? — Тестов в недоумении повернулся к хозяину пиршественного стола. — Иван Федорович, ты же говорил…

Шорников положил тяжелую руку на плечо дочери.

— Пиши, Клавдия! Всю правду как есть. Фулиган и предатель должен получить свое сполна!

— Я сказала: ничего писать не буду…

— Что же получается, Клавдия Ивановна? — грозно вопрошал Тестов. — Вы клеветали на Людникова? Выходит, он не предатель?

— Думайте что хотите, а я никому жаловаться на свою судьбу не желаю! И довольно меня учить! Не девочка я несмышленая…

Вскочила, выбежала из комнаты.

Вошла баба Марина с тарелкой, полной свежей клубники. С откровенной издевкой посмотрела на мужа и почетного гостя.

— Не выгорел вам счастливый номер, друзья-приятели. Так-то оно лучше… Моя дочка оказалась умницей. Обрадовала, миленькая! Все свои грехи смыла. Ешьте клубничку. Подсластите горькие пилюли.

С улицы послышался стук в ворота, собачий лай. Баба Марина пошла к воротам, отодвинула засов и открыла окованную железом калитку. Перед ней стоял Полубояров.

— Здравствуйте. Дома Иван Федорович?

— Заходите. Прибыли в самый раз…

Тестов и Шорников с мрачноватым удивлением смотрели на гостя: они уже знали о его визите к Пудалову. Баба Марина осталась гостеприимной хозяйкой:

— Чем прикажете потчевать? Чистоганом прозрачным или золотистой брагой?

— Я пришел не выпивать. Хочу сказать… — Взглянул прямо, глаза в глаза, на Тестова и Шорникова. — Нехорошо мы поступаем с Людниковым!

Тестов осуждающе покачал головой.

— Здорово, начальник, обработала тебя Татьяна Власьевна, — сказал он. — Медовый месяц, медовые речи…

— На эту удочку вы меня не подцепите, Тестов. И не запугаете. Хватит!.. Я все равно скажу, что хочу.

Тестов заерзал на стуле, схватил нож, рубанул тупой стороной по столу.

— Предисловие интересное. И все-таки желательно ближе к цели. Как твое мнение, Иван Федорович?

— Не мешай ему, Григорьевич!

— Иван Федорович, поскреби свою душу, и ты увидишь, что Людников работает лучше тебя. Он рука об руку с наукой идет, а ты больше нутром тянешь, на глазок. Тебе — привилегии, а ему — трудности. Откажись от премии, будь человеком!

Тестов без нужды со звоном передвинул тарелки.

— Иван Федорович, да как ты терпишь?.. Дай отпор демагогу!

Шорников спокойно, с достоинством, разгладил годами ухоженные, роскошные усы.

— Рано вы меня в шлаковые отходы сливаете. Я еще поработаю, дам Родине сталь. Вот так. Больше нам не о чем калякать. Прощевайте.

— Нет, я еще не все сказал, Иван Федорович!.. Вы отбиваете у молодых желание честно работать, бороться за первые места.

— Ого! — воскликнул Тестов. — Лихо!

— Вы, Тестов, создаете рабочую аристократию, которая находится на иждивении у рядовых рабочих!

Тестов не дал дальше говорить Полубоярову. Закричал:

— Шорников и такие, как он, — становой хребет комбината!

— Помолчи, Григорьевич! Я и сам дам ему сдачи…

Иван Федорович прикоснулся, будто набираясь сил, к бархатной подушечке с орденами и медалями, лежавшей на столике у стены. Грузный, головастый, дыша водочным перегаром, подошел к Полубоярову.

— Все нам ясно и понятно. Вам милее Сашка Людников: как-никак он пасынок, а я — пришей кобыле хвост!

Тестов отодвинул кресло, выскочил из-за стола и попытался добить противника из пушки самого крупного калибра:

— Вышестоящие организации поручили нам провести юбилей Шорникова! Почему же вы саботируете?

— Все, что я вам сказал, скажу и самым вышестоящим…

Влас Кузьмич сидел у открытого окна, приколачивал набойки к своим рабочим башмакам, насвистывая старинный вальс «На сопках Маньчжурии». Саша лежал на диване, курил и раздумчиво смотрел на портрет седой женщины в черной кружевной накидке.

— Дед, ты по любви женился на бабушке?

— Один петух женится без разбору. — Бросил взгляд на портрет, висящий на стене. — Строга была Ефросинья Петровна!.. Ни на кого, кто в юбке, не имел я права зыркнуть. До последнего своего дня строжилась: «Прокляну, говорила, Влас, тебя и на том свете, если женишься…» Вот жена была, вот любила!

— Ну а если бы она, когда была в девушках, не полюбила тебя, что бы ты делал?

— Хм!.. Я бы носом землю рыл, жар-птицу поймал — и доказал бы, что я стоящий жених!

В передней раздался звонок. Саша встал, открыл дверь и с радостным криком бросился к человеку, стоявшему у порога с чемоданом в руке:

— Здравствуй, Шальников! Откуда? Куда?

— Из Москвы прилетел… Может, пригласишь в дом?

Саша потащил Шальникова в столовую.

— Дед, посмотри, кто объявился!

— А, Петя! Привет! За чем пожаловал в родные края?

— Редакция «Комсомольской правды» поручила своему специальному корреспонденту написать очерк о самом молодом и самом лучшем сталеваре. Так сказано в командировочном удостоверении. — Достал из кармана бумагу, развернул ее перед Сашей. — Вот!.. Теперь смотри в мою душу и читай, что там написано! Увидал?