Анатолий Рубцов - В поте лица своего. Цари

Итак, Арей остался один: единственный бессмертный на Земле. Вначале он не чувствовал того, что у людей называется одиночеством. Он давно привык работать в одиночку, подолгу отсутствовать на ОЛИМПе, а потому, не пылая большой любовью к своим соплеменникам, и теперь долго не испытывал ощутимой потери, лишившись самой возможности общения с ними.

Полный радостной надежды, он вернулся в Рим, торопясь на основе недавно обретенных принципов любви и веры возобновить работу на полигоне. Но какая может быть работа при абсолютном отсутствии источников энергии? Его финансовые источники были по-прежнему надежны, торговля хлебом в Риме процветала, объемы операций росли в геометрической прогрессии, но – что деньги? – разве можно было получить хоть квант энергетического поля, хоть эфемерный атом энергетического облака за все богатства, что, будто в насмешку, полноводным потоком текли на его счета. Лишенный энергии Арей полностью утерял контроль над полигоном, и тут все пошло наперекосяк: прежде всего проявил себя Калигула, которого вначале боготворили все, но, спустя недолгое время, зарезала собственная охрана – преторианцы, а следующий император, Клавдий, прослывший при жизни идиотом, по смерти был признан мудрым и справедливым и наделен за это соответствующим титулом – «божественный», в то время как последний из Цезарей – Нерон, что последовал за Клавдием, – зарезал себя сам, дабы не попасть в руки своих богобоязненных сограждан, спешивших свести с ним счеты. Все это казалось настолько безобразным, нелогичным, настолько не вязалось с прекраснодушными планами Арея относительно внедрения принципов любви и веры на полигоне, что он впервые пожалел о своем решении остаться на Земле. А пожалев, затосковал и взвыл-таки от одиночества. Пребывая как-то в сильнейшем приступе меланхолии, он перебирал безделушки, за время работы в Риме в избытке накопившиеся в его просторном «домусе», и вдруг наткнулся на вещицу, о назначении и истории появления которой не сразу вспомнил. Небольшая панель с несколькими кнопками… пульт управления, кажется… чем только?… с тремя буквами на задней поверхности: Э, А, К… – ах, да, конечно: Эак, царь Эгины, отец Пелея, – одна из его самоделок, ключ, который он подарил Арею, когда тот покидал АИД… И тогда Арей вспомнил…

«Мне будет не хватать тебя, – сказал Эак, прощаясь. – Ведь все-таки по отцу мы братья. – Он грустно усмехнулся. – А главное, ты друг Прометея. Это для меня значит еще больше. Послушай… – он вопросительно взглянул в глаза Арею. – Послушай, ты не мог бы иногда навещать меня… Здесь так не хватает свежих лиц… Новостей… Особенно если будет что-то о Прометее…» – «Сюда не так-то просто попасть», – заколебался Арей, вспомнив Харона, Кибера и мрачные коридоры АИДа. – «Знаю, – кивнул Эак, – погоди-ка. – Он наклонился и начал что-то искать во внутренностях своего стола, где, похоже, порядка было еще меньше, чем на его поверхности. – Вот ключ, – довольно проговорил Эак, протягивая Арею тот самый пульт. – Я его сделал когда-то для Прометея, а вот отдать так и не успел. Будет возможность, отдай ты… Работает он очень просто: нажмешь на эту кнопку – попадешь сюда; нажмешь на эту… Впрочем, на эту не нажимай: может нарушиться точность настройки на мою лабораторию. А это – ручка настройки. Но настраивать лучше не пробуй. Это сложно… Ну вот, а нажмешь сюда – и возвратишься обратно. Проще не бывает, правда?» – «А что же ты сам?» – удивился Арей. – «Я… – Эак с сожалением развел руками: – Иногда мы выходим на Землю, но только ночью… Люди нас боятся, а солнце мгновенно убивает. Да и ночью происходит невозобновляемая потеря энергии… Таково устройство АИДа…» – виновато закончил царь Эгины.

Арей заинтересованно покрутил пульт в руках. «Да нет, не было у меня возможности отдать его Прометею», – пробормотал он, успокаивая собственную совесть. Арей не без труда открыл крышку – отвертки среди безделушек в его доме не числилось, поскольку подобного инструмента на Земле еще не существовало, – придвинул поближе лампу и надолго задумался, стараясь понять принцип работы «ключа». «Хитро! – в конце концов заключил он. – И так просто!» Это был миниатюрный пространственный конвертор. С его помощью можно было, пронзив напрямик пространства, попасть, например, в тридцатое измерение, где, собственно, и располагался АИД, куда, иначе, вела длинная дорога через пещеру, переправу Харона и пространственный туннель под охраной Кибера, – путь, который Арей без содействия Гермеса никогда бы не смог преодолеть.

Подумав еще немного, он решительно нажал на ту кнопку, пользоваться которой Эак ему не рекомендовал, и тотчас, чуть ли не одновременно, вдавил в панель кнопку возврата. Вначале ему показалось, что ничего не произошло, – просто осталось впечатление вспышки света, – но постепенно, как бывает, если закрыть глаза, взглянув на ярко освещенный предмет, проявилось изображение, и Арей понял, что побывал ТАМ.

Вечернее солнце, все еще проникающее в атрий [1] Центральное помещение римского дома со световым отверстием в потолке. К атрию примыкают триклиний (столовая) и таблиний (гостиная). , в глубину таблиния, где он сидел, уже почти не попадало, а потому увиденный на мгновение дневной свет показался ему особенно ярким. Он закрыл глаза и тогда отчетливо увидел Эдем.

Изображение походило качеством на неудачную черно-белую фотографию, и все же Арей не сомневался, что побывал в Эдеме. Он видел густой, запущенный сад, каких-то животных, будто заснувших в его глубинах, черные силуэты птиц, с раскинутыми крыльями застывших в слепяще-белом небе. Все это, уже постепенно ускользающее, уже сворачивающееся в белое пятно, было захватывающе красиво, но таких пейзажей на Земле хватало, и не внезапно увиденная красота оставляла абсолютную уверенность, что это был Эдем, – нет: одновременно с видением его заполнило ощущение небывалого покоя и гармонии со всем миром, дававшее чувство абсолютной внутренней, а не внешней красоты, что и внушало полную уверенность пребывания в том самом Эдеме, о котором рассказывал Прометей.

Чувство погружения в прекрасное было настолько сильным, что, открыв глаза, Арей ощутил острое сожаление, что не остался в Эдеме. Но как еще можно было проверить, работает ли кнопка возврата? Основное правило ведения военных действий – первым делом обеспечить путь отступления. Хорош он был бы, оказавшись в АИДе и убедившись вдруг, что кнопка не работает: если уж выбирать, где оставаться из-за отказа техники, то лучше, конечно, в Эдеме, резонно рассудил Арей.