Петр Капица - Неслышный зов

В клубе железнодорожников иногда можно было проскользнуть в зал и бесплатно, требовалось только набраться храбрости и юркнуть за спинами тех, кто предъявлял билеты. Контролерами обычно стояли добродушные дежурные-железнодорожники, ленившиеся гнаться за мальчишками.

Когда у Антаса накопилось много слитков, он приказал добыть ему две провизионки.

Провизионки — бесплатные проездные билеты — выдавались семьям железнодорожников. По провизионке могли ездить взрослые и дети. Одну провизионку стащил дома Ромка, другую — Юра Хряков. За них Антас пообещал десять выпусков короля сыщиков Ната Пинкертона и билеты на все новые кинокартины.

В Петроград Антас поехал не один, он взял с собой Гундосого, тот был самым сильным из мальчишек, мог поднять пять пудов. Латунь и выплавленный свинец они погрузили в вагон, в Петрограде наняли извозчика и отвезли на Александровский рынок. Там в подвале был скупочный пункт. Антас, видно, получил много денег, потому что вернулся из Питера в новых сандалиях, привез полный ящик ирисок и мешок книг.

Расплатившись с мальчишками, он потребовал, чтобы они с утра вышли на сбор металлолома.

И опять зачадила фабрика, выплавлявшая олово, свинец, баббит.

Спускаясь с железнодорожного полотна, Ромка увидел внизу братьев Зарухно; они шли навстречу. Поворачивать назад было поздно. Сделав вид, что не замечает их, Ромка хотел проскочить стороной, но Гурко преградил ему путь.

— Карамба! — воскликнул он. — Если за тобой не гонится нечистая сила, значит, она вселилась в тебя самого. Стоп! Во имя святого Патрика.

— Сэр, где вы изволили пропадать? — схватив Громачева за шиворот, спросил Нико.

— О пресвятая дева! У меня было много дел в ранчо мачехи, — в тон ему ответил Ромка.

— Тогда у нас вопрос: какие шакалы разработали наши золотые россыпи? Мы не могли найти ни крупинки.

— Вот именно! — добавил Гурко, и в последующем разговоре он только наблюдал за Громачевым и давал пояснения, как это делают авторы книг: — Словно раненный в сердце, отступник пошатнулся, и мороз пробежал по его коже.

— Это работа Ржавой Сметаны, — сказал Ромка. — Ирисками он соблазнил индейцев всего округа.

— И вас, сэр, в том числе?

— Отступник съежился от пристального взгляда, словно на него навели дуло пистолета, — не унимался Гурко.

— Да, мне очень нравятся ириски, — сознался Ромка. — Но моя совесть чиста: ни одной тайны я не нарушил.

— Перед лицом опасности притворство было забыто, — продолжал бубнить Гурко. — Отведав легкой наживы, он далеко зашел в своих желаниях. Но при своей алчности отступник обладал храбрым сердцем.

— Жива ли еще наша прежняя дружба? — вдруг спросил Нико. — Радостно ли забьются наши сердца при встрече, или из уст вырвется боевой клич?

— Жива. Слово мушкетера, — поклялся Ромка. — Меня облапошили, как глупую обезьяну, которой подсунули пустой орех.

— Подобная откровенность похвальна, — заметил Гурко.

Смилостивился и строгий Нико.

— В твоих жилах течет кровь, которой покровительствует судьба, — сказал он. — Мы намеревались включить тебя в опасную экспедицию. Готов ли ты на смерть и подвиг?

— Да. Но мне бы не хотелось вновь стать болваном и трижды идиотом, чтобы работать на других и не получать даже ирисок. Ведь все достанется вашему отцу?

— Нет, мы разделим драгоценности поровну, так как хотим иметь деньги на кино. Отец только получит свою долю олова, потому что это он надоумил нас искать клады на пожарищах. Самый большой пожар, когда жгли дома буржуев, он видел у озера. Там горели дома, которые назывались виллами. Их двери, окна и стены были украшены бронзой. Настилы балконов и трубы в ваннах сделаны из свинца и спаяны оловом. Возможно, что там расплавилось и серебро. Вот где надо тайно делать раскопки.

В тот же день, захватив обоих Громачевых, Зарухно отправились на разведку к озеру Облино. Там на высоком полуострове среди дубов, черемух и кустов сирени стояли закопченные и потрескавшиеся остовы когда-то красивых каменных вилл. Но добраться к ним было трудно. Перешеек перегораживал высокий забор из железной сетки, поверху опутанный колючей проволокой, и каменные ворота, около которых ходил на цепи большой пес.

На полуострове жили прежний сторож сгоревших вилл и его глухая жена. К себе они никого не пускали, так как оберегали огороды, яблони и заросли малины и смородины.

Старуха никогда не покидала полуострова, а сторож отлучался: то ставил в дальнем конце озера сети, то, сгорбясь от тяжести, пешком три версты нес на рынок овощи или рыбу и там менял на соль, зерно и порох.

Когда-то вокруг полуострова дно было очищено, углублено и на берегу построены купальни. Но за годы, прошедшие после пожара, озеро постепенно заросло у берегов болотными травами, водяными лилиями, покрылось толстым ковром, сплетенным из плавающих растений. Мохнатые заросли покрыли отмели и ямины, превратив их в опасное болото с вечно пузырящейся водой, словно здесь непрестанно варилась чертова уха.

Прохода через болото мальчишки не нашли. Даже легкий Димка проваливался по пояс. Дважды пришлось вытаскивать его из булькающей тины.

— И на плоту не переправишься по этим зарослям, — сказал Нико. — Придется строить мостки.

— А где мы бревна возьмем? — полюбопытствовал Димка.

— Жердей достаточно. Только было бы за что держаться, тогда пройдем, — уверил Нико.

На следующий день мальчишки пришли к озеру с веревками, с двумя лопатами, ломиком и топором, завернутыми в мешки. Срубив в прибрежных зарослях пяток засохших сосенок и несколько высоких березок, очистили их от ветвей, — получились длинные и гибкие жерди.

Волоком перетащив жерди к намеченной переправе, они дождались, когда рыбак на лодке отправился в дальний конец озера. Тут мальчишки уже не мешкали: разделись догола и, увязая по грудь в тине, стали проталкивать вперед жерди и привязывать их парами друг к дружке. Получились длинные мостки. Но пройти по ним не удалось даже Димке — жерди глубоко погружались. Они могли лишь служить поддержкой при переправе с берега на берег.

Перетащив на полуостров одежду и инструменты, мальчишки оделись и осторожно, почти на четвереньках поднялись наверх.

Собака не залаяла. До ворот было далеко. Она, видно, пришельцев не учуяла.

Прячась за кусты акации и сирени, мальчишки пробрались к крайней развалине. От прежней белокаменной виллы остались лишь три потрескавшихся и закопченных стены, полуразрушенный кирпичный стояк дымохода и несколько ступеней мраморной лестницы. Холмики щебня в большом шестиграннике, окруженном гранитным фундаментом, поросли малиной, иван-чаем и лопухами.