Петр Капица - Неслышный зов

— Я тоже подсчитала, — на переменке сказала Алла. — У меня получилось еще меньше. Но бабушка говорят, что существует партитурный способ чтения. Овладев им, можно прочесть в три раза больше.

— Что значит партитурный?

— Так умеют читать дирижеры оркестров. Их взгляд охватывает весь лист.

— О, у нас так умеет читать Гурко. Надо научиться.

Ромка попробовал читать Жюля Верна, медленно перелистывая страницы «Парового дома». Смысл он улавливал, но удовольствия от чтения не получал.

Как выйти из создавшегося положения? Все твердят — учиться и учиться. Не попробовать ли подтянуться в школе? Там ведь тоже вбивают в головы то, что спрессовано в книгах за многие годы.

Перестав писать по ночам, Ромка впервые за все школьные годы серьезно засел за учебники. Но было поздно, уже подходил к концу учебный год. Некоторые учителя, когда он поднимал в классе руку, словно досадуя, говорили:

— Тебя спрашивать бессмысленно, ты ведь все запустил. Лучше готовься к переэкзаменовке.

Особенно изощрялась завуч, преподававшая в старших классах русский язык. Встречая Ромку, она скептически смотрела на него и спрашивала:

— Ты еще долго будешь позорить свой класс?

Ее вопросы всегда были обидными.

— Нет, не долго, — не без дерзости ответил он. — Скоро я его прославлю.

— Своим невежеством или еще чем-нибудь?

— Поэмой в тысячу строк!

— Вот что, друг мой, — продолжала завуч. — Я отвечаю за ваш русский язык. Представляю, что ты городишь в своих стихах! Прекрати хотя бы рассылать их по редакциям… не позорь школу. Ты даешь мне слово?

— Я вам отвечу стихами, — обидясь, сказал Ромка. И, повернувшись, ушел с гордым видом.

Завуча не зря в школе прозвали Циркульной пилой, а для маскировки сокращенно — Цирпилой. У этой придиры язык был хлестче плетки. Не одному Ромке она устраивала словесные порки. Только при добродушном директоре Цирпила сдерживалась и разговаривала с учениками вкрадчиво, мягким голосом. Ее следовало проучить, и Ромка написал короткую эпиграмму: «Цирпила с Янном без изъяна, а без Янна — обезьяна!»

Стихи мгновенно распространились по всей школе и, конечно, скоро попали в руки завуча. Кто же посмел сравнить ее с обезьяной?

В пятницу последним уроком был русский. Когда прозвенел звонок, Цирпила попросила Ромку остаться.

В опустевшем классе, едва сдерживая гнев, она спросила:

— Пакостные стихи — это твой ответ мне?

— О каких стихах вы говорите? — поинтересовался Ромка.

Цирпила шипящим голосом прочла двустишье и взглядом хотела прожечь мальчишку насквозь.

— Хорошие стихи! — похвалил Ромка. — Мне таких не написать. А чего вы сердитесь? Я бы улыбнулся и похвалил автора.

— Ты не только лгун, но и наглец, друг мой, — заметила Цирпила. — Не забывай: смеется тот, кто смеется последним. Готовься распрощаться со школой. Мы разгильдяев не выпускаем.

— Но одного-то можно? — не сдавался Ромка.

«Завуч злопамятна, она не простит, — понимал Ромка. — На переэкзаменовке мне несдобровать».

И вдруг как раз в эти трудные дни пришло небольшое письмецо.

«Уважаемый товарищ Громачев!

Ваш рассказ «Из-за пустяка» будет напечатан в одиннадцатом номере журнала «Резец» в разделе «Первые опыты». Рад поздравить с успехом. Присылайте свои новые произведения, с удовольствием прочтем.

На этот пустяковый рассказик Ромка меньше всего рассчитывал. Он ведь из озорства в первых строчках написал: «Очень люблю я рыбу удить, поэтому и рассказ с рыбалки начинаю». А дальше, чуть посмеиваясь над собой и героем, поведал, как глуповатый рыбак обжег на костре руку и лечился у знахаря.

Ромке хотелось выскочить на улицу, задерживать всех встречных и показывать письмо. Но он сдержал себя. Радостью надо делиться только с очень близкими людьми. Показать Матреше? Она, наверное, от умиления прослезится, но ничего не поймет. Димке на творения брата наплевать, его интересуют почтовые марки. Отец в поездке. Остается Алла Стебниц. Да, первой ей! Она больше всех волновалась и страдала за него.

Ромка никогда не был в доме Стебниц и не знал, как вызвать Аллу. Сначала он стал свистеть, но никто не показывался. Тогда он поднялся на крыльцо и дернул за ручку звонка. Где-то в глубине дома залился колокольчик.

Дверь открыла высокая седая женщина. Она пристально посмотрела на смутившегося парнишку.

— Вам кого?

— Мне Аллу.

Женщина едва приметно улыбнулась и тут же поинтересовалась:

— Это вы свистели?

— Я, — признался Ромка.

— Так девочек не вызывают. Что о нас подумают соседи? Проходите, пожалуйста, Алла занимается музыкой.

Она пропустила Ромку в большую комнату, в которой стояло пианино и стены были увешаны картинами. Алла, глядя на ноты, ударяла пальцами по клавишам. Увидев Ромку, она бросила играть и обеспокоенно спросила:

— Сегодня был школьный совет? Выгнали, да?

— Нет, еще терпят, — весело ответил Ромка. — Мне теперь чихать на них.

И он показал Алле письмо, полученное из Ленинграда. Девочка, вчитываясь в строчки, зашевелила губами, затем вскинула глаза на Ромку. Они у нее сияли.

— Ромушка, теперь я тебе все прощаю! Победа! — закричала она и, схватив Громачева, закружила по комнате.

Бабушка надела очки и тоже прочитала письмо.

— Ну что ж, — сказала она. — С первым успехом! — И протянула ему, как взрослому, руку. — На пути у тебя еще будет много преград. Но первая преодолена. Очень важно вначале получить толчок, узнать, что ты не бездарь. Мне нравятся люди упорные, знающие, чего они хотят в жизни, смело идущие на риск. Но ты не обольщайся. Помни: писатель — это человек большой культуры и обширных знаний. В школе у тебя какие отметки?

— Неважные. Пятерки по физкультуре и рисованию, остальные тройки, двойки и, наверное, нули.

— Н-нда! — произнесла бабушка. — Значит, теперь для тебя самое важное — не бросать этюдника, как говорят художники, и упорно, я бы сказала, со злостью вгрызаться в науки. Иначе — гибель, попадешь в неудачники, а это самое жалкое и отвратительное племя завистников. Главное — сквозь силу своих знаний уловить неслышный зов туда, где еще никто не бывал. Какая отрада для художника!

— Бабушка, — взмолилась Алла. — Надо праздновать, а ты завела серьезные разговоры.

— Прости, внученька, ты права, — согласилась бабушка. — У меня уже самовар поставлен, вытаскивай на стол все вкусное.

Обе хозяйки засуетились. На столе появился попискивающий самовар, варенье, блинчики, мед, домашнее печенье и самодельное вино из крыжовника.

Ромка был усажен на почетное место. Старая художница наполнила рюмки вином и сказала:

— За ваши успехи, дети! Пусть ваша дружба будет прочной!