Василий Шукшин - Странные люди [сборник]

Ответы на анкету журнала «Вопросы литературы». Написано в 1967 году, впервые опубликовано в «Вопросах литературы» в №6 за 1967 год с незначительными сокращениями. В дальнейшем опубликовано в книге «Вопросы самому себе», также с сокращениями.

Написано в 1968 году для сборника статей «Искусство нравственное и безнравственное» (М., Искусство, 1969), где и опубликовано впервые.

* «Название сценария было под стать содержанию: “Враг мой...”. Так пошел бы шагать по экранам еще один недоносок». Сценарий «Брат мой...» опубликован в журнале «Искусство кино» (1974,№7). По этому сценарию режиссер В.Виноградов в том же году поставил одноименный фильм.

Написано в 1969 году для сборника «Мода: за и против» (М., Искусство, 1970, составитель В.Толстых). Не окончено. Озаглавлено Л.Н.Федосеевой-Шукшиной. Впервые опубликовано в книге В.Шукшина «Нравственность есть Правда».

Для воззрений В.М.Шукшина на феномен моды характерны наброски его ответов на анкету газеты «Неделя». К сожалению, вопросы не сохранились, но, исходя из содержания ответов, можно предположительно реконструировать их так:

1. Как вы относитесь к моде в одежде?

2. Нужно ли «гнаться за модой»?

3. Ваша любимая одежда, когда Вы работаете?

Ответы В.М.Шукшина:

“1. Положительно. Но заниматься этим должны исключительно женщины. Сошлюсь на природу: особи женского рода (птицы, звери) всегда ярче. Есть, однако, петух... Но ведь петух он есть петух: две обязанности на всю жизнь, и то головы не надо ломать.

Правда, удивляет, когда молодой человек всерьез увлечен модой (я имею в виду активное, изобретательное увлечение, отнимающее уйму времени и средств).

Что касается меня (моего гардероба): одеваюсь так, как где-то уже принято, что теперь надо так одеваться (и то не всегда). Где это принимают, кто – понятия не имею (вдруг сейчас кольнула догадка: а не следуем ли мы, в конце концов, все за пижонами?). Сам я пальцем не пошевельну, чтобы что-нибудь тут предпринять.

Вообще-то нам, по-моему, не грозит беда (именно как беда) поголовного увлечения модой: не тот национальный характер. Мы в отдельных случаях будем грешить... этим... (никак не подберу определения. Я бы назвал это: «Эй, смотрите!» – вот что будет слегка шлепать по нашему национальному самолюбию). Только сейчас видел – прошла... Гордо прошла! Черт знает, уже «мини-крик» какой-то. А ноги, извините, не «соответствуют».

2. Это дело вкуса. Я, например, неожиданно оказываюсь здесь даже «впереди» моды: отстаю не «чуть-чуть», а ощутимо.

3. В новом костюме или даже в глаженых брюках ничего путного написать не смогу. А если еще и в галстуке, то и строки не выжму. Не знаю, почему так. Хорошо, когда просторно, тепло и не боязно мять (старые штаны, валенки, чистая рубаха). И полно сигарет”.

Написано в 1969 году. Впервые опубликовано в газете «Советское кино» 11 октября 1969 года.

* «Опишите, пожалуйста, что делается в коридорах ВГИКа в эти дни». В архиве ВГИКа сохранилась эта письменная работа В.М.Шукшина. Она называется «Киты, или О том, как мы приобщались к искусству»:

“Вестибюль института кино. Нас очень много здесь, молодых, неглупых, крикливых человечков. Всем нам когда-то пришла в голову очень странная мысль – посвятить себя искусству. И вот мы здесь.

Мы бессмысленно толпимся, присматриваемся друг к другу и ведем умные разговоры. Лица наши хотят выражать спокойствие и зрелость мысли. Мы очень самостоятельные люди и всем своим видом показываем, что мы родились для искусства.

Знакомимся мы настороженно, подозрительно всматриваясь друг в друга, опасаясь втайне встретить людей, которые имеют больше несомненных шансов для поступления в институт. Тревожная мысль о конкурсе не покидает нас, но у нас достает духу шутить даже на эту тему.

Время тянется томительно долго.

Наконец, получив документы, мы расходимся. В общежитии мы знакомимся ближе, но, по-прежнему, живем каждый своей напряженной жизнью. Впрочем, все мы единодушно сходимся на том, что только мы девять, а не те 180, достойны поступления. Правда, для очистки совести мы говорим о том, что мы сомневаемся в удаче, и каждый из нас даже называет каких-то талантливых людей, которые уж обязательно поступят, но все это выходит у нас неискренне. Каждый знает, что он талантливее других, и доказывает это каждым словом, каждым своим движением. Среди нас неминуемо выявляются так называемые киты – люди, у которых прямо на лбу написано, что он – будущий режиссер или актер.

У них, этих людей, обязательно есть что-то такое, что сразу выделяет их из Среды других, обыкновенных.

Вот один такой.

Среднего роста, худощавый, с полинялыми обсосанными конфетками вместо глаз. Отличается тем, что может, не задумываясь, говорить о чем угодно, и все это красивым, легким языком. Это человек умный и хитрый. У себя дома, должно быть, пользовался громкой известностью хорошего и талантливого молодого человека; имел громадный успех у барышень. Он понимает, что одной только болтовней, пусть красивой, нас не расположишь к себе – мы тоже не дураки, поэтому он вытаскивает из чемодана кусок сала, хлеб и с удивительной искренностью всех приглашает к столу. Мы ели сало и, может быть, понимали, что сало ему жалко, потому понимали, что слишком уж он хлопотал, разрезая его и предлагая нам. Но нас почему-то это не смущало, мы думали, что это так и следует в обществе людей искусства.

Разговор течет непринужденно; мы острим, рассказываем о себе, а выждав момент тишины, мы говорим что-нибудь особенное, необыкновенно умное, чтобы сразу уж заявить о себе. Мы называем друг друга Коленькой, Васенькой, Юрой, хотя это несколько не идет к нам.

В общем гаме уже выявляются голоса, которые обещают в будущем приобрести только уверенный тон маэстро. Здесь, собственно, и намечаются киты.

Человек с бесцветными глазами и прозрачным умом рассказывает, между прочим, о том, что Тамара Макарова замужем за Герасимовым, что у Ромма какие-то грустные глаза, и добавляет, что это хорошо, что однажды он встретил где-то Гурзо и даже, кажется, прикурил от его папиросы. И все это с видом беспечным, с видом, который говорит, что это еще пустяки, а впереди будет еще хлеще.

Незаметно этот вертлявый хитрец овладевает нашим вниманием и с видимым удовольствием сыплет словечками, как горох. Никто из нас не считает его такой уж умницей, но все его слушают из уважения к салу.

Почувствовав в нем ложную силу и авторитет, к нему быстро и откровенно подмазывается другой кит – человек от природы грубый, но нахватавшийся где-то «культурных верхушек». Этот, наверное, не терпит мелочности в людях, и, чтобы водиться с ним, нужно всякий раз рассчитываться за выпитое вместе пиво, не моргнув глазом, ничем не выдавая своей досады. Он не обладает столь изящным умом и видит в этом большой недостаток. Он много старше нас, одевается со вкусом и очень тщательно. Он умеет вкусно курить, не выносит грязного воротничка, и походка у него какая-то особенная – культурная, с энергичным выбросом голеней вперед.