Василий Шукшин - Странные люди [сборник]

Он создает вокруг себя обаятельную атмосферу из запаха дорогого табака и духов.

Он, не задумываясь, прямо сейчас уже стал бы режиссером, потому что «знает», как надо держать себя режиссеру.

Вечером киты поют под аккомпанемент гитары «сильные вещи». Запевает глистообразный кит, запевает неожиданно мягким, приятным голосом:

Второй подхватывает мелодию; поет он скверно и портит все, но поет старательно и уверенно. Мы слушали, и нас волновала песня.

Только всем нам было, пожалуй, странно немножко: дома мы пели «Калинушку», читали книжки, любили степь и даже не подозревали, что жизнь может быть такой сложной, по-видимому, интересной.

Особенно же удивили нас киты – эти видавшие виды люди, – когда они не ночевали в общежитии, а явившись утром, на наш вопрос ответили туманно:

– Да так, в одном месте.

Это было очень таинственно и любопытно. Киты заметно вырастали в наших глазах. Впрочем, кто-то из нас, отвернувшись, негромко сказал:

– У тетки, наверно, в Москве ночевали.

Один из китов был в прошлом актер. И они подолгу разговаривали, уже не обращая на нас внимания, о горькой актерской жизни, сетовали на зрителей, которые не понимают настоящего искусства. Да и в кинематографии тоже «беспорядочек правильный», говорили они, и не прочь были навести там наконец настоящие порядки.

В нас они здорово сомневались и не стеснялись говорить это нам в лицо.

Однако приближался день экзаменов, и киты наши как-то присмирели и начали уже поговаривать о том, что их могут не понять. В день экзаменов они чувствовали себя совсем плохо.

Наверное, правду о себе они чувствовали не хуже нас. Когда наконец один из них зашел в страшную дверь и через некоторое время вышел, у нас не было сомнения в том, что этот провалился. Мы с каким-то неловким чувством обступили его в вестибюле и начали «закидывать» его ненужными вопросами.

Кит рассказывал, как он «рубал» на экзаменах, а в глазах у него метался страх и неуверенность. Словечки по-прежнему свободно сыпались у него изо рта, но видно было, что он вспоминает неприятные ощущения испытаний.

Он, кажется, начинает понимать, что нужно было не так. И в тот момент, когда лицо его приобретает естественное выражение, – его жалко. Но тут же вспоминается он – прежний кит, самоуверенный и невнимательный, и жалость пропадает. «Пусть тебя учит жизнь, если ты не хочешь слушать людей»”.

На сохранившейся работе В.М.Шукшина, помимо отличной оценки, стоит следующая резолюция преподавателя ВГИКа: «Хотя написана работа не на тему и условия не выполнены, автор обнаружил режиссерское дарование и заслуживает отличной оценки».

Написано в 1970 году в качестве предисловия к одной из книг Василия Белова. При жизни В.М.Шукшина не публиковалось. Впервые напечатано в книге В.Шукшина «Нравственность есть Правда».

Написано в январе 1970 года. Озаглавлено Л.Н.Федосеевой-Шукшиной по первой строке текста. На титульном листе рукописи два подзаголовка: «Документальная поэма. Литературный сценарий». При жизни не публиковалось. Впервые напечатано в газете «Комсомольская правда» 17 июня 1979 года.

Написано в 1972 году как отклик на смерть Михаила Ромма. Впервые опубликовано в журнале «Искусство кино» (№2,1972).

Написано в 1972 году, впервые опубликовано под названием «На одном дыхании» в журнале «Новый мир» в №11 за 1972 год как рецензия на повесть А.Скалона «Живые деньги» (журнал «Наш современник» №3,1972).

* Скалон Андрей Васильевич – российский писатель. Автор повестей и рассказов, в том числе – «Стрела летящая» (1969), «Красный бык» (1973), «Живые деньги» (1974), «На бугре» (1978), «Рыжая лисица счастья» (1982), «Ровный и зеленый луч на том берегу» (1983) и др.

Написано весной 1973 года. Впервые опубликовано в «Комсомольской правде» 27 апреля 1973 года под заголовком «Судьбу выстраивает книга...» в виде беседы В.М.Шукшина с корреспондентом газеты Ю.Смелковым. Предварительно Ю.Смелков прислал вопросы, на которые В.М.Шукшин подготовил ответы, частично использованные в беседе. Полностью впервые опубликовано в книге В.Шукшина «Нравственность есть Правда». Озаглавлено Л.Н.Федосеевой-Шукшиной по одной из строчек текста.

* «Ах, как нужна помощь старшего, умного!» – для отношения В.М.Шукшина к старшим товарищам – литераторам характерен его отзыв о критике А.М.Макарове, рецензировавшим для издательства «Советский писатель» рукопись книги Шукшина «Там, вдали». Рецензию Шукшин прочел, когда Макарова уже не было в живых, и откликнулся на нее:

"Случилось так, что в то время, когда готовилась моя книга к печати, меня не было в Москве, и я не мог прочитать рецензию Александра Николаевича – мне передали только редакционное заключение. И вот теперь я прочел эту его рецензию. И почувствовал неодолимое желание побыть одному: откуда-то «оттуда» вдруг дошел до меня добрый, спокойный голос, очень добрый, очень ясный. Как же мне дорого было бы это умное напутственное слово тогда – 10 лет назад. Как нужно.

Оно и теперь мне дорого.

Написано в 1973 году для «сибирского» номера журнала «Смена», где и опубликовано впервые с сокращениями (№2,1974), полностью – в «Литературном обозрении» (№12,1975).

* «Как-то в связи с фильмом «Печки-лавочки»... Фильм «Печки-лавочки» снят в 1972 году, вышел на экраны в 1973 году. Сценарий фильма был еще в 1969 году представлен в студию «Мосфильм» и в Комитет и в целом одобрен. В феврале 1971 года В.М.Шукшин пишет директору киностудии имени Горького Г.И.Бритикову:

"Моя задача сейчас переписать сценарий заново с учетом и тех пожеланий, которые были высказаны у вас в редакторате и в Комитете”. К заявке приложено следующее изложение «Печек-лавочек»:

"Это опять тема деревни с «вызовом», так сказать, в город. Иван Расторгуев, алтайский тракторист, собрался поехать отдохнуть к Черному морю. История этой поездки и есть сюжет фильма. Историю эту надо приспособить к разговору об:

I. Истинной ценности человеческой.

II. О внутренней интеллигентности, о благородстве.

III. О достоинстве гражданском и человеческом.

Через страну едет полноправный гражданин ее, говоря сильнее – кормилец, работник, труженик. Но с каких-то странных пор повелось у нас, что деревенского, сельского надо беспрерывно учить, одергивать, слегка подсмеиваться над ним. Учат и налаживают этакую снисходительность кому не лень: проводники вагонов, дежурные в гостиницах, продавцы... Но разговор об этом надо, очевидно, вести «от обратного»: вдруг обнаружить, что истинный интеллигент высокой организации и герой наш, Иван Расторгуев, скорее и проще найдут взаимный интерес друг к другу, и тем отчетливее выявится постыдная, неправомочная, лакейская, по существу, роль всех этих хамоватых «учителей», от которых трудно Ивану. И всем нам.