Владимир Богомолов - Застава в степи

— Куда это ты, Сеня? — спросил кладовщик, когда я остановился, чтобы узнать о ребятах. — Твоих приятелей там нет. Приехали студенты. Работяги, я тебе скажу, трактору не уступят и весельчаки, что твой Аркадий Райкин. А у меня опять же беда, — продолжал словоохотливый Ларионов. — Пропало полтонны пшеницы.

— Как «пропало»? — спросил я без особой тревоги, помня о недавней потере мешка.

— Да так. Отложил я семенное зерно за трансформаторным щитком, под навес. А сейчас приехал, — мешков нет. Или в заготзерно кто-то по ошибке отвез или украли. Сейчас погляжу на складе. Может, я в спешке забыл оприходовать. Если нет, значит, украли.

Ну, конечно, старый Макеич забыл оформить документы и теперь напрасно волнуется. Ведь сам же говорил нам с Генкой, что в совхозе с тех пор, как все включились в соревнование за звание коллектива коммунистического труда, случаев кражи не было. В нашем поселке уже не однажды возникал разговор о том, чтобы лейтенанта милиции Петрова перевели в другое место, где он нужнее. А у нас он только даром зарплату получает второй год. Обо всем этом я напомнил кладовщику. Он согласился со мной, но только заметил, что украсть могли не наши рабочие, а приезжие. Но тут же добавил:

— Греха на душу преждевременно брать не желаю. Вот проверю всю наличность…

На току делать мне было нечего, и я решил вместе с Ларионовым возвратиться в поселок, зайти к Синицыну и узнать, почему звено оставило свой пост?

Возле конторы мы распрощались с Макеичем. Он поехал на склад, а я — к Синицыну. Но Генки дома не оказалось. Анна Петровна приняла велосипед и спокойно сказала, что сын, должно быть, уехал с отцом в рейс.

Тарелкина тоже еще не вернулась с дежурства, недовольно заметила ее мама. Лена вообще за последние дни так изменилась, так похудела, так подурнела, как будто у нее не веселые беззаботные каникулы, а подготовка к осенним экзаменам. Ей даже дня не стало хватать для своих дел. Мать серьезно подумывает взять ее из лагеря и отправить куда-нибудь в настоящий лагерь, например, в «Артек». Вот только она не знает, где и как путевку можно достать.

Я сказал, что тоже не знаю и поспешил на улицу. Это Лена-то стала дурнее. Ну и ну! Да красивее Тарелкиной нет в совхозе ни одной девчонки. И мне очень захотелось разыскать Лену и сказать ей о том, что обязательно напишу ей письмо из города, а она пусть мне ответит. И тут я вспомнил, что так и не выполнил своего решения сочинить специально для нее стихотворение. И снова всплыли первые строчки о чудном мгновенье.

За несколько дворов до нашего дома я услышал в кустах палисадника подозрительный шорох. Хотел остановиться и рассмотреть, но подумал, может, парень с девушкой любезничают, а я буду подглядывать. Я ускорил шаг. И в это время из двора Хамугина, провожаемый лаем волкодавов, быстро выехал самосвал. Ни фары, ни тормозной сигнал у него не горели. Но я узнал его. Это был тот самый самосвал, который чуть не прижал меня к забору в переулке. Машина выехала на дорогу и устремилась к околице, где по распоряжению Журавлева был поставлен надежный шлагбаум и улица перерыта глубоким рвом. Наши шоферы об этом отлично знают. Выходит — это приезжий. Без зажженных фар он, чего доброго, врежется в рельсу или трубу. Надо бы его предупредить. Но разве я его догоню. Вот бы когда пригодился велосипед. И только я подумал про велосипед, как услышал за собой топот и горячие восклицания:

— Скрылся! Не догоним! Догоним!

— Номер заметил? — спросил меня Синицын.

— Нет, — признался я. — Темно, а он свет не зажигал.

— Эх ты, командир разведчиков, — осудил меня Лисицын.

— Нехорошо так, Сеня, — не удержалась Лена. — Нас бросил, номер не заметил…

— А для чего он вам понадобился?

И тут Генка, захлебываясь от торопливости и перебиваемый Леной и Пашкой, рассказал, как Прыщ, проезжая мимо заставы на мотоцикле, уверил ребят, что директор совхоза просил пионеров идти отдыхать по той причине, что сегодня с четвертого тока зерно возить не будут — днем все вывезли. Ребята поверили, а Светка даже приняла приглашение Хамугина и уселась, как барыня, в коляске и уехала домой.

Когда звено уже далеко отошло от трейдера, на нем появился самосвал. Но он не поехал в поселок обычной дорогой, а свернул на перепаханную полосу и старой колеей помчался к переулку. Этот маршрут показался ребятам подозрительным. И они бросились бегом в поселок. Но на улице все было спокойно. Не могла же целая автомашина провалиться сквозь землю. Тут мои друзья решили действовать, как настоящие сыщики. Они шли от двора к двору и заглядывали в щели. Недалеко от дома Прыща они услышали, что за ними кто-то идет, и спрятались в палисадник. Лене показалось, что это иду я (так оно и было на самом деле), и она хотела остановить меня, но Синицын запретил ей демаскировать секрет. А через несколько минут они услышали шум мотора и выскочили из засады. Но… было поздно.

— Не поздно! — сказал я, вспомнив самосвал и рассказ Спиридона Макеевича о пропавшем зерне. Старик сейчас наверняка в своем складе, ищет то, чего там никогда не было. Зерно надо искать во дворе тунеядца Хамугина.

Надо что-то придумать и задержать автомашину. По этой дороге она выйдет из поселка, она обязательно вернется сюда, к переулку. Надо что-то придумать за эти минуты. Если мы просто встанем на дороге и поднимем руки, он не остановится, он может что-нибудь заподозрить. Недаром бабушка говорит, что на воре шапка горит и ему кажется, что все встречные знают о его преступлении. Надо что-то придумать!

— Генка, я побегу к Макеичу, а ты сломай ногу.

Синицын шарахается от меня, как от прокаженного.

— Ты что, обалдел?

— Да нет, не по-настоящему, — злюсь я на его вечную бестолковость. — Понарошку.

— Как это?

В том конце улицы зарокотал мотор. Объяснять некогда.

— Беги на склад к Макеичу, скажи, чтоб он бежал к больнице. Живо! — толкаю я Синицына в спину, а сам, схватив за руки Лену и Пашу, выбегаю на дорогу. Потом кладу руки на их плечи и безвольно опустившись, начинаю стонать, подогнув ногу.

— Кричите, чтоб он остановился, — командую я, увидев в нескольких метрах от нас самосвал.

Лена и Паша быстро сообразили, что от них требуется, и, войдя в роль, отчаянно замахали руками и закричали:

— Стой! Стой!

Перед самым носом самосвал затормозил. Я застонал что было мочи. Почти подтаскивая меня к машине, Лена, задыхаясь, объясняла:

— Подвезите его к больнице, он ногу сломал.

— А, черти носят вас по ночам! — заругался шофер, и голос его показался мне очень знакомым. Он торопливо отворил дверцу и скомандовал:

— Полезай!

Я попробовал подтянуться на одной ноге, но «боль» еще сильнее сковала все мое тело, и я застонал. Сильная рука шофера схватила меня за плечо, и уже через секунду я сидел в кабине. Под ногами у меня было что-то мягкое. На ощупь я старался определить, что это? Лена тоже втиснулась в кабину. Паша хотел залезть в кузов, но шофер обругал его и велел убираться.