Владимир Богомолов - Застава в степи

— А может быть, лучше кому-нибудь из вас самим поехать туда, — загадочно улыбалась Фаина Ильинична.

Кого она имеет в виду? Себя, наверное. Я бы послал Генку. Он уж наверняка все разузнал бы.

— Ну ладно, — сказала учительница. — Мы об этом еще подумаем, а сейчас вам в дозор пора.

Мы уже выбрались на грейдер, когда нас догнал Синицын.

— Семка! — радостно завопил он, прыгая с седла. — Тебе телеграмма.

Я остановился. Сразу подумал, что телеграмма из города, из Дворца пионеров. Они нашли кого-то и теперь сообщили об этом.

— Из города, — продолжал Генка. — От тетки!

Вот тебе на! От кого угодно я ждал телеграмму, даже от Таля, которому посылал один интересный этюд с пешечным окончанием, но от тети Вали — никогда не ждал.

Мне тут же захотелось прочитать самому это необычное известие. Но у Генки телеграммы не было. Просто его встретил мой отец и сказал, что из города от тети Вали пришла приятная телеграмма. Почему приятная? Откуда Синицыну знать. Ему так сказали, он так передает. Я попросил у друга велосипед и пообещал вернуться быстрее, чем Гагарин из космоса.

Интересно, о чем там пишет тетя Валя? Теперь ребята уже дошли до нашего поста и заняли свое место. Отсюда не видно дороги. Но хорошо видны яркие снопы фар, врезающихся в темноту. Машины идут без задержек. Значит, все в порядке. А вот и наш дом. В окнах, выходящих на улицу, света нет. Все на кухне. А может быть, папа и мама еще на работе, дома одна бабушка, у которой нет ни рабочих часов, ни рабочих дней, как говорит отец, но зато нет и выходных, как говорит она сама.

Я ставлю велосипед возле крыльца и быстро вбегаю в дом. Все взрослые в сборе. Они только что поужинали. Папа читает газету. Бабушка моет в тазу посуду, а мама что-то ищет на полке. На мои шаги все поворачиваются, отложив свои дела. На их лицах один вопрос: что случилось? Нет, я должен спросить, что случилось, почему тетя Валя прислала телеграмму? Первым меня понимает отец. Он широко улыбается, отчего ямочка на его подбородке почти исчезает. Опередив мамин вопрос, он говорит с одобрением:

— Хорошо у вас работает связь.

— Что пишет тетя Валя? — обращаюсь я ко всем сразу, но смотрю на отца.

— То же, что и в прошлом году, — отвечает он. И сразу мое приподнятое настроение падает, как флажок часов при блице. Опять зовет бабушку караулить городскую квартиру на лето. А мы здесь должны пропадать. Ну, папа с мамой как-нибудь обойдутся, а я? Сам вставай, сам готовь завтрак, обед. Впрочем, обед дают в лагере. А вот огород и мамины цветники лягут на мои плечи. Не буду же я звать ребят на помощь. Что я пенсионер какой, что ли? Впрочем, чего я расстраиваюсь, как будто сейчас не сам поливаю огород, не пропалываю грядки. Конечно, сам. Но делаю это по просьбе бабушки.

Отец, увидев, как изменилось выражение моего лица, спросил:

— Ты чего загрустил, Семен Михайлович?

— А чему радоваться?

— Да ведь ты еще не знаешь, что за телеграмма, что в ней написано.

Я махнул рукой: ясное, мол, дело.

— Да не терзай ты мальчонку, — сказала бабушка отцу. — Прочти Валину телеграмму.

Отец достал с подоконника маленький листок и протянул его мне.

— Он у нас грамотный. Читай. «Мама, — прочитал я первое слово, — срочно приезжай. Захвати Сему. Дорогу тебе оплатим. Валя». «Захвати Сему». Это, значит, меня. Я снова перечитал: «Захвати Сему». Сема — это я! Я подпрыгнул и закричал: «Ура!»

Папа поднялся, подхватил меня и закружил по кухне. Он кружил меня, приговаривая:

— Как я рад, как я рад, что ты едешь в Волгоград.

— Так надо готовиться, — бросился я в комнату, соображая, что взять с собой.

— Все уже приготовлено, — остановила меня мама. — Ты лучше ложись спать, завтра рано ехать.

— Но я должен предупредить ребят, и потом надо отдать Генке велосипед.

— Ты ночью ездишь на велосипеде? — удивилась испуганно бабушка. — Ведь можно голову сломать. Нет, Миша, ты запрети ему.

Папа сказал, что он не может этого сделать по той простой причине, что завтра меня уже не будет, а сегодня придется не налагать запрет, иначе Генка подумает бог знает что о своем велосипеде. Бабушка согласилась, но просила меня не ехать, а отвести машину.

— Хорошо, — согласился я и, выведя велосипед за калитку, сел и сразу взял бешеную скорость. Смешная бабушка. Пешком. Когда я доберусь до заставы да обратно? Как раз к отъезду. Они тут переволнуются, спать не лягут. И разве можно такую радость доставлять черепашьим шагом. Наоборот, я должен лететь со скоростью ракеты-носителя. Я спутник, а велосипед — ракета. Через несколько минут он выведет меня на орбиту. Тут я вспомнил, что если проехать переулком, то до грейдера можно доехать быстрее, чем по главной улице. Правда, переулок не освещается, но для чего же у меня карманный фонарик. Только я достал фонарик и хотел включить его, яркий свет автомобильных фар вырвался из переулка и ударил меня прямо в глаза. Я резко затормозил и, взяв вправо, привалился к забору. Мимо меня проехал самосвал.

«Странно, — подумал я в первую минуту, — зачем он сюда заехал?». Но потом я решил, что шофер, может быть, как я, торопится куда-нибудь и решил сократить путь. Ковыляя по сильно выбитой колее, я кое-как выехал за огороды и лег курсом к большой дороге. Собственно говоря, я ничего не выиграл, изменив маршрут. Если с таким трудом тут прошла моя машина, то я представляю, как плелся тот самосвал. А перед самым грейдером какой-то умник распахал нейтральную зону и мне пришлось не вести велосипед, а тащить его на себе. Неудобно же возвращать хозяину новенькую машину с оцарапанной краской. И все-таки настроение мое было отличным. Я даже пел песни. Какие приходили на память. И, надо сказать, песни попадались все как на подбор, то про космонавтов и мечтателей, которые утверждают, что на Марсе зацветут яблони, то про Гайдара, всегда шагающего впереди, то про красных следопытов, которые требуют: пусть ветер, ветер, ветер кружится… И почему это так получается, когда у тебя настроение неважное, и тут надо бы поднять дух, песни вспоминаются грустные, унылые вроде «степь да степь кругом».

К месту я прибыл счастливый, готовый, как добрый волшебник, поделиться с ребятами своей радостью. Но они, наверно, решили сыграть надо мной веселую шутку: все куда-то попрятались. Куда же можно спрятаться в степи? Единственное место — под мостом. Под тем самым, где мы недавно с Генкой ждали жуликов, а дождались кладовщика Макеича. Луч моего фонарика проскользнул между балок. Никого. Странно. Неужели они ушли или уехали на ток? Делать нечего. Придется двигаться туда. Хоть пять километров — путь неближний, но благо дорога укатанная, минут за двадцать буду на месте. Но до тока добраться мне не удалось, не потому что сломался велосипед. Просто я встретил на полпути того же Спиридона Макеевича с его неизменным Орликом, впряженным на этот раз в двуколку.