Николай Мординов - Весенняя пора

Егор очнулся оттого, что у него из-под ног с шумом вылетели глухари…

Так шел он все вперед и вперед, временами теряя нить мыслей и впадая в забытье.

Потом восточный край неба стал белеть.

Не свалиться бы только…

Долина наконец кончилась, словно растворилась в хаосе тальника и поваленных деревьев. Но за тонкой стеной перелеска начиналась другая, шире и ровнее первой. Все — как указывал Егордан, только Сюбялиров не мог вспомнить названия этих таежных долин.

«Лишь бы дойти до улусного ревкома… А может, уже и ревкома нет? — с ужасом подумал Егор, но тут же успокоил себя: — Остался же там хоть один вооруженный большевик. А если их будет двое, то скоро будет и двадцать. А это целый отряд!.. А бандиты ведь — трусы! Еще «ура» кричали, кажется, — вспомнил он, презрительно улыбнувшись в обледенелые усы. — Вот попалась бы мне здесь, в лесу, эта губастая сволочь, уж я бы вогнал ему пулю в его поганую рожу… Говорили ведь, что Луку следует отстранить от работы в ревкоме, да все не могли найти подходящего секретаря, а иные вообще не соглашались, верили в «красную активность» Луки».

Егор встрепенулся. Он шел вдоль длинного озера. Налево тянулись сопки, покрытые обгорелым лесом. Железная кружка, привязанная к ремню, исчезла. Как будто ведь была недавно. Да, видно, обронил…

Уже совсем рассвело. А с неба не переставая валили крупные хлопья. Он на ходу пригоршнями ел снег, ощущая во рту и в груди приятный холодок. Потом остановился и протер мягким снегом лицо. И сразу почувствовал себя бодрым. Легче и быстрее заскользили лыжи.

Как бы все-таки не свалиться к восходу солнца. Подстрелить куропатку и развести огонь? Но разведешь костер, сядешь и не встанешь. Да и спички, кажется, взял Васёк, там, еще за Талбой, прикурить…

И вдруг Сюбялиров изумленно остановился, увидев вдали высокий косогор, на который из чащи лесного молодняка выбралась огромная развесистая береза. Вот там, под самым косогором, с той стороны, по словам Егордана, и должно находиться зимовье охотников…

Сюбялиров рванулся туда. Он преодолел крутой склон, оттолкнулся и съехал вниз. Он промчался мимо врытого в землю охотничьего жилья и, не сумев остановиться, уселся на лыжи. Так он проехал еще несколько шагов, но быстро вскочил, как бы устыдившись собственной неловкости.

Над землянкой струился бледный, дрожащий парок. Сюбялиров снял лыжи, стряхнул с себя снег, стер с усов и ресниц льдинки и, держа в руке винтовку, решительно вошел.

В землянке было темно. С высоких нар, сложенных из жердей, послышался молодой, сонный голос:

— Уже вернулся, Иван?

Сюбялиров молча положил сухие поленья в камелек и стал раздувать огонь.

— Топи как следует! Сейчас встану… — пробормотал охотник и захрапел.

Сюбялиров развел большой огонь, поставил чайник, а сам уселся на чурку, спиной к камельку.

Тут же сладко закружилась голова, от спины по всему телу быстро распространялось приятное тепло, в ступнях ног началось мелкое щекотание, будто стоял он босиком на срезанной в косовицу кочке.

Перед глазами возник обледенелый натянутый волосок самострела. Осторожно оглянувшись, он увидел конец сохатиной стрелы, будто подмигивающий ему своим острием. Сумасшедшие! Разве можно так высоко ставить самострелы!.. Прошел куда-то далеко и утих лесной шум. И лес, и поле, и небо — все окуталось сизым дымом и закачалось.

«Что я хотел сделать? Что? Что? — силился он вспомнить. — Не спать… Но почему?»

В лесу, близ опушки, на соединенных вершинах трех лиственниц прилепилось огромное гнездо. Из гнезда выглянула отвратительная распухшая рожа Луки Губастого и дико захохотала.

Сюбялиров вскрикнул и очнулся. Оказывается, сидя у огня, он задремал, опершись на дуло зажатой между колен винтовки. Вода в чайнике бурлила. Егор высунул голову наружу. Неяркое зимнее солнце стояло уже высоко.

— Друг, вставай-ка! — громко сказал Сюбялиров, нарочно отойдя в темный угол.

Молодой охотник порывисто сел, сбросил с себя лохмотья и уставился на незнакомца. В волосах у него застряли перья от прохудившейся подушки.

— Что, дружище, не узнаешь?

Эти мирные слова сразу успокоили парня, он даже заулыбался, показав острые клыки, и спросил:

— Охотник?

— Был и охотником. А ты никак Гавриш?

— Да! — почти вскрикнул Гавриш, услыхав свое имя. — А ты кто?

— Долго об этом рассказывать. Встал бы да покормил меня раньше. Я от бандитов еле ушел. Ты ведь знаешь о белых и красных?

Гавриш достал из-под подушки одежду и, неловко просовывая ноги в штанины, пробормотал:

— Слыхать-то слыхал, да мне что!.. Я охотник.

— Ты бедняк?

— Пусть так. Да не все бедняки красные…

— Тогда, значит, белый?

— Ишь ты как: не красный, так уже обязательно белый! — Гавриш, сутулясь и будто прихрамывая, подошел к торбасам, которые сушились над камельком, а сам все украдкой посматривал на гостя. — Я просто охотник. И неграмотный.

— Я тоже неграмотный. И тоже был охотником. А сейчас вот красный. Да приходится от ваших талбинских бандитов прятаться.

— Все может быть, — сказал Гавриш безразличным тоном и насыпал в чайник горсть искрошенной сердцевины старой березы. — Был у нас тоже один красный, да недавно его…

— Бандиты убили! — обернулся Егор.

— Сюбялиров! — воскликнул Гавриш, выпрямившись.

— Да, — улыбнулся тот.

Гавриш быстро налил в деревянную чашку чаю.

— Пей, товарищ Егор, — сказал он. Потом достал откуда-то две вареные ножки зайца. — Ешь! А я пойду взгляну, нет ли за тобой погони.

Он выскочил на улицу и почти мгновенно вернулся, бледный, с дрожащей челюстью.

— Что, идут? — вскочил Сюбялиров и схватился за винтовку.

— Нет… Лыжи чьи?..

— Ляглярина. Успокойся, друг, он мне сам их дал.

— Уф!.. — Гавриш провел рукой по лицу. — Ну, ешь, а я пошел сторожить.

Вскоре Сюбялиров позвал его в землянку.

— Ну, спасибо тебе, товарищ Гавриш. Я пошел дальше. Бандиты, должно, с утра ищут меня.

— Послушай-ка, Егор…

— Ну?

— Иван вчера ушел в волревком…

— Знаю.

— Так вот, послушай: отсюда в четырех верстах, в той стороне, есть озеро Мундулах…

— Что там? Говори скорей!

— Сам старик Сыгаев. Оказывается, он еще летом заготовил на том месте сено и теперь держит там одиннадцать лошадей. Я вчера проводил Ивана, а на обратном пути и увидел их с дальнего хребта.

— Старый пес… Для бандитов! — произнес Егор, быстро направляясь к двери. — Ну-ка, покажи дорогу!

— Пойдем! — крикнул Гавриш.

Он быстро собрался, стащил с крыши землянки лыжи и стал привязывать их к ногам.

— Нет, ты мне только покажи, куда идти, а я и сам найду. — Егор уже на лыжах подошел вплотную к Гавришу. — Вот что… Ты, пожалуй, иди в наслег и сообщи обо мне бандитам.