Антон Алешко - Дороги без следов

Следователь с нескрываемым интересом разглядывал ли­хого летчика. Спросил, почему тот отказался командовать полком, просил припомнить, что говорил ему Петрик, ког­да он, Дичковский, уезжал в командировку, и все писал и писал... Дичковский все рассказал, как бы между прочим заметил, что бывший командир полка очень хорошо знал свое дело и учил летчиков именно тому, что требуется в бою. А это сейчас важно! Ой, как важно! Если бы не эта подготовка, разве смог бы он, Дичковский, успешно воевать в Испании! Под конец сказал, что хотел бы сегодня встре­титься с Петриком, поговорить, наконец посоветоваться, как совершенствовать дальше подготовку истребителей.

Услыхав такое желание, следователь откинулся на спинку стула. Потом молча раздвинул темные портьеры. За окном уже синело утро.

- На этом и кончим пока что...

Дичковский возмутился... Всю ночь тянули сказку про белого бычка, а теперь - бывайте здоровы? Нашел мальчи­ка! Следователь, видно, собирался идти спать, чтобы потом снова вернуться в этот кабинет. А ему, Дичковскому, надо вернуться в полк с твердым знанием того, как готовить ис­требителей дальше.

Так не пойдет, - сказан он.

Бритый затылок следователя налился кровью.

- Петрика нет в Минске.

- Для такого дела его можно вызвать из любого места. Не в Лиссабоне же он! Не сделаете этого, Сталину напи­шу.- Махнул рукой и пошел. И сдержал слово.

Через два месяца из Борисова пришло письмо от Петри­ка. Дичковский дал телеграмму, что выезжает, и подался к нему. На перроне еще издали увидел знакомую фигуру. Вы­скочил из вагона, крепко обнял своего бывшего командира.

Нашли у вокзала свободную "эмку" и поехали к Петри­ку на квартиру. Как сели обедать, так и просидели чуть не сутки.

- Многое хотелось сделать. Случилось иначе. Но ниче­го. Тренируй летчиков в парном полете. Это, мне кажется, единица, своеобразный авиационный атом, очень удобный в бою. Безоблачного тебе неба!

Дичковский вернулся домой окрыленный. В тот же день поднялся в воздух с напарником. Однако долго не пробыл в полку. Судьба забросила его на Халхин-Гол. Какие там были воздушные бои! Дичковский часто писал Петрику. Перед самой войной Петрик не усидел дома, пошел работать в аэроклуб.

Где ты теперь, командир? Вон еще когда ты говорил про пару самолетов, которая теперь является основной единицей воздушного боя. Где ты? Разметала нас война в разные сто­роны!

...А мотор "По-2" стрекотал и стрекотал. Пищиков сидел за генералом и оглядывался. Другой, наверное, на его месте изрядно переживал бы. Как же, летит в армию! А Пищиков только внимательно поглядывал то влево, то вправо, то на­зад. Он не собирался идти на компромисс, потому что нигде и никогда не кривил душой. За себя не боялся. Снимут с должности - что ж! Разжалуют - пожалуйста! - не ис­пугается!

Под такое настроение как-то невольно вспомнилась ста­рая офицерская присказка: меньше взвода не дадут, дальше Кушки не пошлют. На авиационный лад она получилась так: меньше эскадрильи не дадут, дальше фронта не пошлют. Он, конечно, не понравился командарму за то, что прогнал из полка подполковника Пузанова, его представителя. А представитель-то был какой? И командарм, как умный че­ловек, должен все взвесить и правильно разобраться в этом вопросе. Если же только командарму он, Пищиков, будет не нужен как командир полка, то пусть отпустит в другую воздушную армию. Ведь война идет на фронте от моря до моря, и летчики-истребители нужны всюду. Он везде найдет себе место...

Подумал так, и в груди тоскливо заныло. Разве можно без борьбы оставить полк? Сколько бессонных ночей отдано ему, сколько потеряно боевых друзей-товарищей!.. Нет! Так легко он не отступит, не сдаст своих позиций!

Усевшись поудобнее на сиденье, Пищиков поглядел на круглую в шлемофоне голову генерала. О чем он сейчас думает? Неужели и он будет поддерживать подполковника Пузанова?

И вдруг Пищикова охватила злость. Стал оглядываться на других? С каких это пор? Ведь каждый имеет голову и каждый думает по-своему.

"Лимузин" понесся над леском, прошелся над хатами небольшой деревеньки и стал планировать на армейскую посадочную площадку. Сели. Замаскировали самолет под елкой, вышли на край площадки.

- Пищиков, ты как-то говорил, что хотел бы встретить­ся с командармом. Помнишь? Так вот, - Дичковский погля­дел на часы. - Через сорок минут состоится такая встреча. Доволен?

- Так точно.

Дичковский отвернул воротник куртки.

- Что скажешь, если станут нажимать?

- Ничего не выжмут. Как доложил вам, так и здесь скажу...

- А я думал...

- За кого вы меня принимаете?

- Ну-ву... Я так спросил, чтобы узнать, какое у тебя на­строение.

- При чем тут настроение? Основа основ - правда. Стараешься, делаешь, как лучше, а какой-то Пузанов...

Заметив, что генерал оглянулся, Пищиков примолк. На площадку садился "По-2". Немного пробежал, остановился, высадил человека и, газанув, пошел на взлет. Человек, ко­торого он оставил на площадке, направился к ним. Походка его сразу приковала внимание Дичковского. В ней было что-то очень уж знакомое.

- Это же... Альварес! - крикнул Дичковский.

Человек, который только что прилетел, остановился.

- Тодор?!

Бросился к Дичковскому и неловко (он был в меховой куртке) обнял его.

- Вот здорово! - воскликнул Дичковский.- Я вас из­далека узнал.

- Ну и встреча! Сколько лет? Сколько же это мы с то­бой не виделись? - отступив на шаг, Секач посмотрел Дичковскому в лицо. - Стареем помаленьку, стареем!

- Время свое берет!

- Я следил за тобой. Знал, что ты где-то здесь. Однаж­ды был под Вязьмой и собирался к тебе, да не удалось. А вот сегодня выдался случай. Понимаешь, какие-то мудрецы в этой воздушной армии вчера сбили "пешку". И это на третьем году войны! Прилетел разбираться.

Дичковский показал на Пищикова.

- Мой лучший командир полка. Знакомьтесь! Это он организовал нам встречу.

- Как?

- У него те мудрецы, что сбили "пешку". Прилетели докладывать командующему.

Секач разочарованно посмотрел на Пищикова.

- По версии штаба армии - они. Ну, если прилетели, то с этим вопросом разберетесь в штабе армии,- все трое двинулись с площадки.- А теперь лучше о другом. Где мы, Тарас Павлович? Кто мы? - спросил Дичковский.

- Инспектор главкома. Живу в Москве, - рассказывал Секач, неторопливо шагая по деревенской улице. - Только эчера тебя вспоминала Антонина.

- Не забыла?

- Память у нее крепкая!

- Скоро буду в Москве. Обязательно заскочу.

В небе послышался ворчливый гул мотора. В разрывах туч по мягкой голубизне неба скользнул "Хейнкель-111", держа путь на запад.

- Наверное, из разведки возвращается,- сказал Се­кач. - А помнишь, как в Испании, получив сигнал постов на передовой, мы успевали на дальних подступах к цели перехватывать "хейнкелей" и бить их? Садились на свой аэродром, быстро заправлялись и, догнав, снова били...