Валерий Осипов - Разрушение храма

И наконец, главная разница между газетами состояла в том, что взрослую газету огромным тиражом печатала громадная, похожая на крейсер, ротационная машина (и тут же взрослую газету грузили в машины, везли в аэропорты, перегружали в самолеты и развозили сразу по всей стране), а молодежная газета попадала в ротационную машину во вторую очередь, «крейсер» печатал ее медленно, нехотя, будто «отстреливался» одним бортом, и в аэропорты молодежную газету тоже везли медленно, не торопясь (не так, как взрослую — экспрессом), да и рассылали молодежную газету с самолетами далеко не во все города страны.

И тем не менее, несмотря на все это, несмотря на все перечисленные выше преимущества взрослой газеты перед молодежной, Олег Курганов, встречая иногда в столовой или в ночном буфете розовощеких, белозубых, в спортивных куртках, в свитерах, в модных пиджаках с пестрыми галстуками, все время смеющихся, острящих, непрерывно рассказывающих анекдоты сотрудников молодежной газеты, внимательно наблюдал за ними, прислушивался к их разговорам, бросал на них долгие и завистливые взгляды.

Там, на втором этаже (Олег не знал этого, но чувствовал интуитивно), шла совершенно иная жизнь. Очевидно, она, эта жизнь на втором этаже, во многом походила на редакционную жизнь великолукской газеты — была шумной, веселой, озорной, быстрой, находчивой (корреспондентов во всех странах и областях не было, приходилось изворачиваться) и, может быть, даже немного легкомысленной. Внешним выражением этой веселой и слегка легкомысленной внутриредакционной жизни второго этажа можно было, очевидно, считать довольно частые и шумные вторжения в столовую в обеденный перерыв чуть ли не половины всей молодежной редакции сразу, которые обозначали каждый раз какое-нибудь торжественное событие в жизни одного из сотрудников: день рождения, увеличение семейства, публикацию хорошей статьи, возвращение из далекой командировки.

В таких случаях ребята из «молодежки» быстро сдвигали где-нибудь в углу несколько столов, мгновенно добывали на раздаче два-три винегрета, какой-нибудь незамысловатой холодной закуски и равное числу присутствующих количество пустых стаканов, которые тут же, в результате каких-то таинственных и неуловимых манипуляций, оказывались наполненными. («Комсомол у меня только сухое пьет, — безапелляционно заявляла буфетчица Клава, когда кто-нибудь из обитателей первого этажа пытался сделать ей замечание за продажу спиртных напитков в рабочее время, — гурджаани или цинандали. Руку на отсечение даю».) И эта страшная клятва была чистой правдой, потому что только из-за постоянной приверженности сотрудников молодежной газеты к сухим винам шеф-повар разрешал им устраивать в столовой свои застолицы. («Лично я, например, никакого криминала здесь не вижу, — говорил шеф-повар, если кто-нибудь с первого этажа все-таки требовал принять административные меры, — Во Франции, например, даже в детском саду вино к обеду подают. Вино есть научно обоснованный стимулятор аппетита»).

Иногда вместе с ребятами из «молодежки» в столовую приходил главный редактор их газеты — плечистый, невысокий, плотный человек с большой, массивной головой и глубоким пристальным взглядом, бывший сотрудник взрослой газеты, много лет проработавший ее постоянным корреспондентом в Южной Америке. Чокнувшись и выпив с коллективом за очередную дату, главный закуривал и, коротко и энергично похохатывая, начинал всегда рассказывать что-нибудь интересное из своей заграничной южноамериканской жизни, и по тому, как тянулись к нему со всех углов застолицы вихрастые головы, по тому, как вытягивались из воротов курток и свитеров стриженые затылки, чувствовалось, что главный редактор молодежной газеты действительно многое повидал за свою жизнь в Южной Америке и что он, очевидно, умеет не только интересно рассказывать обо всем этом своим весельчакам подчиненным, но и умеет интересно и здорово работать с ними.

Курганов, сидя где-нибудь рядом, за соседним столом, только вздыхал тяжело, глядя на все это.

Между тем сами ребята из молодежной газеты давно уже заприметили Курганова по его тренировочному костюму с белыми буквами «СССР» на груди. (Оказалось, что в «молодежке» работает один парень из университета, из предыдущего выпуска, и вскоре уже весь второй этаж знал, что внизу, на первом этаже, в одном из отделов «большой» газеты, в ожидании отправки собственным корреспондентом в Африку, сидит сам Олег Курганов — знаменитый легкоатлет, рекордсмен по десятиборью, тот самый Олег Курганов, который вот уже четвертый год подряд показывает лучшее время в эстафете по Садовому кольцу на самом большом этапе, на Таганской горе.)

Спортивный отдел молодежной газеты отрядил к Курганову Делегацию сотрудников — знакомиться и вообще. (Курганов в это время сидел в пустующей комнате одного из уехавших в командировку сотрудников и читал нуднейшее письмо из Министерства рыбной промышленности, которое начисто опровергало опубликованный несколько дней назад фельетон о вымирании рыбы в Азовском море и, наоборот, утверждало, что нигде так хорошо и вольготно не живется рыбе, как в Азовском море, нигде она так радостно и щедро не размножается, как около причалов металлургического комбината, где в море, судя по приведенным в фельетоне документам, круглые сутки сваливали шлак и лили без остановки отработанную серную и соляную кислоту.)

Отметив про себя, что в делегации «молодежки» набралось слишком много девиц, и испытав при этом знакомое чувство досады, которое всякий раз возникало у него, когда он замечал, что им интересуются не как поэтом и журналистом, а только как спортсменом (обладателем сверхподвижного двухметрового костяка и группой сильно развитых ножных и плечевых мышц), Курганов тем не менее гостеприимно разместил соседей в чужом кабинете и обвел всех вопросительным взглядом, как бы молча спрашивая — чем могу служить?

— Да вот, зашли познакомиться, — заулыбался заведующий спортивным отделом «молодежки» — энергичный, подвижной паренек с короткой прической, делавшей его похожим на енота. — Как-никак Олег Курганов, знаменитость, и вдруг совсем рядом…

Девицы, сидевшие на диване, дружно захихикали.

— Да уж какая там знаменитость, — смущенно махнул рукой Олег, — все в прошлом…

— В прошлом? — нахмурился «енот», как бы заранее обижаясь на Курганова за то, что тот сообщает ему о себе какие-то неправильные сведения. — А кто Таганский подъем в этом году с лучшим временем рванул?

— Ну это так, — улыбнулся Олег, — по старой памяти…

— А это правда, что вы в Африку едете? — подала голос с дивана одна из девиц.

— Пока ничего не известно, — неопределенно развел Курганов руками, как бы давая понять, что его отъезд в Африку — редакционная тайна, а редакционные тайны, как это, очевидно, известно всем присутствующим, не открываются просто так.