Геннадий Семенихин - Взлет против ветра

— Вы произнесли эти слова, чтобы возвеличить Сергея Николаевича? — с неожиданной колкостью спросил Баталов.

Елена пристально посмотрела на него. Обжигающие и беззащитные в одно и то же время глаза. Не зная, что делать, Аркадий бестолково предложил:

— Давайте я возьму на руки вашу дочку!

— Не надо, — грустно прошептала Елена. — Вон подошел с аэродрома голубой автобус. Кажется, с ним прибыл и мой Крымский. Извините, Аркаша. Верная жена должна его встретить. Прощайте.

Он вздохнул и медленными шагами побрел в комнату гостиницы, где его ждали Андрей и Серго. Пожалуй, он впервые подумал о том, что есть в жизни жестко очерченные границы, переступать которые так трудно и так опасно.

В начале октября уже обозначилась первая желтизна здешней осени. Листья каштанов, дубов и кленов стали сухими и звенели на легком ветру. Незамутненной тишиной были наполнены леса и рощицы, а зеркальная поверхность озер отсвечивала синеватым светом. Полк Клепикова получил задание готовиться к тактическому учению, в котором должны были принять участие не только советские воины, но и части армии ГДР. Майоры и подполковники в серых френчах со знаками различия ВВС часто теперь появлялись на территории городка, а старшие офицеры из штаба Клепикова столь же часто ездили в авиачасть ГДР. В обоих случаях отрабатывались варианты предстоящих совместных действий. Как-то, отсидев на последнем киносеансе, Андрей Беломестнов ворвался в комнату в неописуемом возбуждении и стал бесцеремонно стаскивать одеяла с рано улегшихся друзей.

— Эй вы, сонные тетери, открывайте братцу двери! — горланил он. — Я сейчас такое вам скажу…

— Ты что? — заморгал Маджари. — Белены объелся или в Западном Берлине в варьете стриптиз смотрел?

— Чудила! — закричал Андрей. — У тебя дальше шашлыка и стриптиза фантазия нейдет. Совсем как у ишака на батумском базаре. Я действительно был в кино и смотрел фильм, где все ясно от первого до последнего кадра. Только не в этом главное. Сидел я рядом с нашим командиром подполковником Клепиковым.

— Ого! — воскликнул Маджари. — Тогда ты далеко пойдешь, мой дорогой мальчик. Скажи, а ты ручку его супруге на прощание не поцеловал?

— Эту возможность я тебе оставил, — огрызнулся Беломестнов. — Но вы знаете, что сказал мне на прощание наш любимый Иван Михалыч, улыбнувшись своей бессмертной улыбкой номер три? Он сказал: «Андрей, передай своим дружкам, Аркадию и Маджари, что если вы хорошо выполните полеты на учениях, то всех троих представят на звание летчика второго класса». Вот!

— Твоими бы устами да мед пить, Андрюша, — улыбнулся Аркадий.

Маджари, вновь натягивая на себя одеяло, флегматично зевнул:

— Маяковский по этому поводу говорил: но ведь надо заработать сколько, маленькая, но семья.

— Вот и заработаем на учениях! — азартно выкрикивал Беломестнов. — Всей своей маленькой семьей заработаем. Лейтенанты, у нас нет ранцев, чтобы носить маршальские жезлы, но считайте, что летные знаки с цифрой «два» у каждого из нас. Надо только поднатужиться.

— Ай, какой оптимист, — лениво прокомментировал Маджари.

Беломестнов опять стянул с него одеяло.

— А ты… ты неисправимый нытик! Давай проголосуем, Аркаша, и утвердим этот приговор большинством голосов.

— Ой, не надо, — взмолился Маджари, — Я больше не буду разрушать наше холостяцкое рыцарское единство. Будь по-твоему, товарищ будущий старший лейтенант и летчик второго класса Беломестнов, краса и гордость нашего Военно-Воздушного Флота.

— Дурень, — презрительно оборвал его Андрей. — Да знаешь ли ты, что такое военный летчик второго класса? Это уже не какой-то неоперившийся юнец, а пилот двадцатого века, ставший кандидатом в асы. И когда над взлетной полосой кромка облаков будет висеть совсем низко, тот же самый Клепиков не станет уже сомневаться, опасно или не опасно выпускать тебя в полет. Он только скажет: «Баталова — в плановую таблицу, Беломестнова — в плановую таблицу, Маджари — в плановую таблицу, потому что сложняк им по силам».

— Послушай, не говори так, — взмолился Серго, — не признаю я жаргона. Выразись лучше по-литературному. Скажи: сложные метеорологические условия.

— Нет, сложняк, — повторил Беломестнов и захохотал. — А ты как считаешь, Аркаша?

— Сложняк! — подтвердил Баталов.

— Спасибо за поддержку, друг, — обрадовался Андрей, вовсе не подозревая, что за окном их комнаты уже занимался день, который под суровое сомнение возьмет это слово.

Утром дежурный по штабу телефонным звонком разбудил лейтенантов и потребовал, чтобы Беломестнов был к десяти ноль-ноль на аэродроме.

— Скоро придет «пчелка», и вы улетите на ней в штаб соединения на очередную врачебнолетную комиссию.

— А Баталов? — сонным голосом осведомился Андрей.

— Его пока не затребовали, — ответил дежурный. — Вероятно, на той неделе полетит, а вы не опаздывайте.

Маленькая трудолюбивая «пчелка», покачиваясь над лесом, быстро доставила Андрея в городок, где располагался штаб. По знакомой улице прошел он в госпиталь, но в приемной сказали, что место в палате для обследования освободится лишь к пяти часам вечера и он может использовать свободное время как ему заблагорассудится. Андрей пожал плечами и, оставив в приемном отделении маленький чемоданчик, вышел. Шиферные крыши одноэтажных домиков, мостовые и тротуары заливало осеннее солнце. По специально отгороженным велосипедным дорожкам вдоль тротуаров мчались мальчишки в шортах и джинсах, степенно ехали почтенные фрау с кошелками, наполненными продуктами. Пройдя мимо залитого солнцем памятника Ленину, сам того не заметив, Андрей свернул на улицу, ведущую к штабу, и пошел по той самой стороне, на которую выходили окна особняка, где размещался командующий. Он подошел к знакомым решетчатым воротам и вдруг встретился с адъютантом генерала Баталова майором Староконем. На загорелом, покрытом морщинками лице майора расцвела широченная улыбка.

— Сынку, какими ветрами в наши края? — почти закричал Староконь, тиская Андрея в объятиях. — На обследование? Ну что же, и это гарно, бо настоящему летуну завсегда за своим здоровьем треба следить. Говоришь, до пяти свободен? Тогда топай зараз вместе со мной в штаб. Командующий будет весьма рад тебя видеть. Вин хочет Аркашке магнитофон послать, чтобы вы там на досуге записи могли крутить. А как там наш Аркашка живет-может?

— Летает, старается, — сдержанно ответил Беломестнов.

— Ну и добре, — рассудил Староконь. — А наш Антон Федосеевич зараз к партактиву доклад готовит о боевых традициях и до двух дня велел никого не принимать. Однако ты, как говорится, не в счет.

Когда они очутились в пустой приемной, Староконь всего на минуту забежал в генеральский кабинет и, выйдя оттуда, добродушно сказал: