Геннадий Семенихин - Взлет против ветра

Послевоенные годы все это изменили, и давно уже сдали в архив поговорку авиатора-шутника. Нет, теперь ни усилившийся ветер, ни низко нависшее небо почти не влияют на полеты. Просто задерживаются в это время малоопытные новички, а зрелые мастера пилотажа точно в заданное время выруливают на старт и запрашивают по радио разрешение на взлет. Ревет турбина от прибавленных оборотов, увеличивается газ, и вот уже мчится вперед и отрывается от земли металлическая стреловидная конструкция, под самым крутым углом уходит в небо, набирая заданную высоту. Но и теперь, как и на заре нашей авиации, самолеты взлетают против ветра.

Взлет против ветра — это не только дань аэродинамическим законам. Это та особая сопротивляемость, без которой не живет и не побеждает авиатор. И не только в воздухе, но и на земле, потому что очень важно, чтобы у летчика сопротивляемость в жизни во время любых, самых сложных и самых тяжеых потрясений. И человек, обладающий нашей летной закалкой, обязательно побеждал в этих случаях, и победа его всегда похожа на гордый взлет истребителя против ветра. Аркадий Баталов страшно удивился и не устал понимать, почему после истории с отказавшим двигателем, после памятного события, на котором по-разному высказались о действиях однополчане, у него так выолсло число друзей. Не говоря уже об Андрее Беломестнове и Серго Маджари, ревниво опекавших своего друга и норовивших ни на шаг отпускать его от себя, совсем по-иному стал смотреть на Баталова капитан Крымский, лейтенант Петушков, придирчивый капитан Силин, норовивший усадить его рядом с собой толовой, против чего сразу же восставали Сергей и Серго.

— Он с нами отобедает, товарищ капитан

— гортанным голосом возражал грузин— по секрету скажу, нам по особому заказу харчо сациви подавать сегодня будут.

— Подумаешь, сациви, — презрительно возразил Силин, — а я вот мочанку по-нашему, белорусски, заказал. Это помощнее вашего грузинского сациви. Садись-ка со мной, Аркаша, а то они вишь до чего тебя довели своими изысканными блюдами, на Кащея Бессмертного. — Он и есть бессмертный, — басил из-за своего столика их комэск Вовченко. — Забыл-из какого переплета выкрутился? Слышь, ты не обижайся на меня за слова на собрании. Сгоряча это вышло. Поторопился я. Надо было результатов расследования подождать.

Время имеет ту целебную особенность, что издалека обольет своим светом любое событие и оно сразу поворачивается к людям всеми своими неосвещенными гранями и становится более понятным. И не было уже ни одного человека в полку, который носил бы сомнение и считал Баталова летчиком не достаточно храбрым. Выводы комиссии все поставили на свое место, и даже сам замполит Болотов, повстречавшись однажды лоб в лоб с лейтенантом, запросто взял его за локоть и, не отводя глаз, промолвил:

— Все мы иногда спотыкаемся даже на ровном месте, Аркадий. Поспешил я тогда с согнем и с попыткой обвинить тебя в гибели самолета. Извини.

Баталов смущенно улыбнулся:

— Что вы, товарищ майор, кто старое помянет — тому глаз вон.

— А кто забудет, тому два из орбит, — яростно продолжил Баталов.

— Зачем же, давайте будем жить при двух, — возразил беззлобно Аркадий.

Но самая большая и неожиданная перемена произошла с его единственным подчиненным летчиком Джоном Петушковым. Тот при встрече с Аркадием весь сиял и светился, с доверительной простотой рассказал о том, как его маман две недели отлежала в постели, узнав, что сын навсегда отверг ее «систему» и твердо решил сделаться хорошим летчиком. А однажды перед очередным вылетом на перехват низколетящих воздушных целей Петушков с загоревшимися глазами изрек:

— Товарищ командир, идея одна сверкнула. Летучей рифмой уже оборачивается, как говаривал Александр Сергеевич Пушкин.

— Какая же, Джон? — улыбнулся Аркадий.

— А что, если мы, пусть это иным и покажется самонадеянным, возьмем обязательство вывести свою пару на первое место в эскадрилье по налету и технике пилотирования?

— А справимся ли?

— Вы на меня намекаете?

— И на себя тоже. Это не такая уж простая вещь. Взять-то возьмем, а вот как дальше?

— Выдержим, товарищ командир, слово даю, выдержим! — азартно воскликнул Джон.

И они взяли такое обязательство. На глазах у всего полка Петушков выполнил непредвиденно сложный полет, попав в трудные метеорологические условия, и получил за посадку отличную оценку. Затем они оба дважды удачно перехватывали низколетящие цели, за что придирчивый Клепиков расхвалил эту пару на разборе и поставил всем в пример. Улыбаясь, кивал он на покрасневшего от радости Джона:

— Вы только посмотрите, однополчане, на этого юношу. Вот что такое дремлющие силы авиатора или скрытые резервы, как выражаются экономисты. Это же как в тундре. Дремали, дремали могучие залежи газа и нефти, а потом прорвались, и наш советский Север на весь мир загремел. Мы и подумать не могли, что у лейтенанта Петушкова такие завидные летные данные. Я на второй класс его буду аттестовывать вскорости.

В эти же дни как-то под вечер Аркадий встретил Елену. На той же скамейке парка, где они встречались раньше, она что-то читала, а у зе ног, в белом платьице и белых туфельках, возилась маленькая Светлана. Девочка сосредоточенно производила какие-то раскопки в куче желтого влажноватого песка.

— Видите, археолог какой у меня растет, — пошутила Елена с обезоруживающей улыбкой, но глаза ее загорелись ярким тревожным блеском.

— С вами рядом приземлиться можно? — спросил Аркадий, но Елена поджала тонкие губы и беспокойно покосилась на соседнюю скамейку — на ней сидели две немолодые женщины, по всей видимости, хорошо ее знавшие, потому что, разговаривая о своих делах, они успели довольно придирчиво покоситься на него и Крымскую.

Елена вспыхнула и решительно сказала:

— Я сейчас ухожу. Если вы хотите, можете меня проводить.

Гравий сухо потрескивал под их ногами. Светлана пела озорную песенку про знаменитого Винни-Пуха, которому всегда и все удается. И Аркадий тотчас же подумал, что Светлана сейчас для Елены — надежный щит, и не возникнет никаких разговоров о дружбе и верности, так же как и никаких волнующих, обнадеживающих слов произнесено не будет. Елена выглядела уставшей. Он разглядел печальные морщинки в углах ее рта.

— Вы детей любите? — неожиданно спросила она.

Аркадий пожал плечами, не зная, что ответить, и тогда Елена прощающе засмеялась:

— Ах да. Что же я спрашиваю? Вы же еще сам ребенок. Но я очень и очень рада.

— Чему? — растерянно спросил он.

— Тому, что все улеглось и вы оказались правы. Вы действительно настоящий летчик, если даже перед лицом осуждающих товарищей остались чистым и твердым. Ведь самое главное — не разочароваться в человеке. А вы мои ожидания оправдали. И муж очень рад. Поверьте, Крымский самым искренним образом переживал вашу беду. Он и секунды не думал, что вы можете оказаться слабонервным.