Раиса Лыкосова - Встретимся на высоте

«Прямо с молотьбы вызвали. Кому-то повестка пришла», — печально вздохнула Натка. А может, это Архиповна, жена председателя? Лицо по самые глаза платком завязано, разве разберешь кто. Наверно, Маркелыча опять повезет в больницу.

Натка открывает тетрадь. «Отлично» вывела учительница под ее сочинением, а перед классом похвалила почему-то Панькино, хотя у него ошибки. «Может, он любимчик у Галины Фатеевны? — сердито разглядывает Натка бритую Панькину голову. — Круглая, как капустный кочан», — думает Натка и потихоньку косит глаза в Тонькину сторону. У Тоньки голова тоже обрита наголо и тоже похожа на кочан, как это она раньше не замечала?

— Оня-конюшиха все шевелюры своим на зиму поснимала, — сказала как-то матери перед баней баба Настя. — Наших бы тоже остричь не мешало, а то разведут в голове нечисть разную.

— Ничего, — весело рассмеялась тогда мать. — У наших чубы пореже, промоют щелоком.

«Интересно, а что такое написал Панька, если его даже перед классом хвалят?» — Натка заглядывает в Панькину тетрадь и начинает читать.

«Когда выросту (в слове «выросту» красными чернилами подчеркнута буква «о». Тоже мне грамотей!), пойду служить в кавалерию, как мой брат Коля. Сяду на коня и поеду охранять от врагов наши города и деревни. Пусть в небе горит ярко солнце. Пусть люди наши пашут поля и хлеб сеют спокойно, а на заводах рабочие делают трактора и машины разные. Пусть дети малые бегают весело по зеленой траве, едят досыта хлеб и запивают его молоком. А я в первых рядах кавалеристов грозно помчусь на врага, как несутся сейчас в атаку на фашистов буденовцы. Так же быстро и яростно, как летал впереди эскадрона на боевом коне командир РККА Чапаев…»

Смелый парень Панька Налимов. Натке ни за что не написать так: она даже темноты боится. А как он ее от быка спас?.. И зачем обязательно наголо брить голову? Могли бы под машинку постричь. С чубом Панька красивше. Особенно когда на коне во всю мочь скачет. Тогда очень на Петьку чапаевского похож.

Натка снова смотрит в окно. В огородах чернеют голые гряды. Овощи и картофель убраны. За огородами желтая полоса палых листьев. Несколько подростков пашут за рекой зябь. Натка сразу узнает среди пахарей брата по кожаной отцовской фуражке. Толя идет за плугом, слегка наклонясь вперед, расчетливо, по-взрослому ступая в самый край борозды. «Идти по краю легче, да и онучи не запачкаешь», — не раз говорили ему и мать и бабушка. По тому, как держится брат за ручки плуга, широко расставив локти, ясно, что он очень устал.

Учительница строго смотрит на Натку и легонько стучит по доске указкой. Классная доска когда-то была черной, теперь краска стерлась, осталась лишь по краям. И вся исчеркана мелом. В желобке внизу тоже накрошен мел. На полу валяется тряпка, ссохшаяся от мела и грязи, она похожа на серую огородную жабу. Только сейчас Натка вспоминает, что сегодня дежурная. Она выбирается, из-за парты, берет тряпку и идет в коридор.

На окне в коридоре стоит жестяной бачок с водой, К ручке бачка прикреплена на цепи кружка, но тазика, куда можно было бы слить воду, нет. Натка заглядывает на школьную кухню, расположенную в конце коридора. Вкусно пахнет на кухне разваренным картофелем. На крыльцо тяжело поднимается техничка тетя Нюра. На плече ее — коромысло с полными ведрами воды. Натка получает тазик. Глядя, как стекает с тряпки грязная меловая вода, Натка думает о скором обеде. На большой перемене ребята достанут из парт чашки и ложки. Тетя Нюра принесет в эмалированном ведре подбеленную молоком картофельную похлебку. Второй класс и четвертый дружно начнут стучать ложками. Очень вкусную похлебку варит тетя Нюра. Ребята то и дело подбегают за добавкой…

Пока Натка вытирала классную доску, зазвенел звонок.

Последний урок физкультура и военное дело. Ведет его счетоводка Женя Филипповна. В первый день войны Женя Травкина в числе деревенских добровольцев ушла на фронт. Натка хорошо помнит, как их провожали. В этой группе уходил Наткин двоюродный брат Горчик. Сразу после митинга, даже не переодевшись и не забежав домой, они торопливо прощались с родными и садились в кузов колхозной машины. Кто-то из комсомольцев запел. Машина тронулась, и матери добровольцев, еще не придя в себя от горестного известия о начале войны, ошеломленные быстротой решения своих сынов и дочерей, завыли в голос, на ходу хватаясь за борта машины, выкрикивая в смятении что-то отчаянно горькое, пытаясь задержать хоть на какое-то мгновение отъезжающих. Храбро сражаются кукуйские добровольцы. Золотую Звезду Героя получил за сражение под Москвой Тонькин брат Коля. Одной Жене, как она считает, не повезло. В первых же боях вражеская пуля прострелила ей легкое. Долго лечили ее в свердловском госпитале. Потом и вовсе домой списали.

Когда ребята узнали, что вести физкультуру и военное дело у них будет Женя Травкина, очень обрадовались все. Натка и Тонька даже чердаки облазили. Притащили в школу деревянные пулеметы, ружья, гранаты, с которыми в Крутом логу еще недавно вели «бои» Тонькины братья и Толя. Ребята любили играть «в Чапаева». Чапаевым попеременно назначался Толя или Егорша. В белую контру чаще всего зачисляли почему-то Аркашку. Тоньке неизменно доставалась роль пулеметчицы Анки. Она так вошла в роль, что не только во время игры, но и всегда относилась подозрительно и с презрением к «белой контре» Аркашке. А тут еще этот неприятный случай на уроке.

На перемене девчонки специально положили деревянное оружие на школьное крыльцо, чтобы видела Женя Филипповна. Класс построился, дежурная Натка доложила, что все в сборе. Как всегда, одетая в военную форму, строгая, подтянутая, Травкина подошла к крыльцу, оглядела внимательно все и спросила:

— Чьи это деревянные трофеи валяются?

— Наши, — выступила вперед Тонька. — Это не трофеи. Это оружие чапаевцев.

— Зачем сюда притащили?

— А разве мы не будем играть «в Чапаева»?

— У нас есть программа, — строго сказала Женя Филипповна и поправила на желтых волосах пилотку. — И мы ее будем придерживаться. Равняйсь! Налево! Вперед шагом марш! — отчетливо по-военному скомандовала она, и колонна ребят двинулась от школы к магазинному амбару.

— Направляющий, шире шаг!

Аркашка, как направляющий, высоко вскинул голову, приосанился и прибавил шаг. Красиво шел Аркашка. Он, конечно, изо всех сил старался, но и получалось у него неплохо.

— Напра-во! Смени ногу, Усанина. Левой! Левой! Раз-два. Раз-два-три!

Натка почему-то, как ни старалась, часто путала строй. На каждом уроке ей постоянно делали замечания. Егорша и Толя посоветовали Натке в таком случае не останавливаться, а просто слегка подпрыгнуть. И тут, как утверждали они, сама нога сменится.