Максим Горький - Круг. Альманах артели писателей, книга 6

Тут, конечно, происходит всеобщий крик и последняя беспощадная ступень событий или, вкратце, полное истребление. И тогда на этом самом невинном снегу можно видеть оскрётки стекол и прочей посуды и в роде издохший кверху ногами диван, а также разбитый труп кровного тарантаевского черкеса, потому, конечно, это он палил с чердака, и его пронзила пуля из военной руки Егора. И еще помню, вверху на сучке висит золоченая клетка, и в ней неизвестная барская птица скачет вверх и вниз и пищит последним голосом.

В течение времени согласно природе происходит ночь и общепринятая система звезд, с видом, что как бы ничего и не было, и только из темноты встает преждевременная красная заря, или, вкратце, догорает бывшая усадьба. Притом в деревне у нас полная тишина и собаки, а в общественной избе под иконами лежит Степка в виде жертвы с улыбкой, и тут же статуя, и черничка Агафья сорока трех лет читает псалтырь, и народ с разными слезами.

Это есть конец наших всевозможных темных событий как бы во сне, и затем восходит вполне сознательный день. А именно, спустя, приезжает к нам действительный оратор, и мы следующим образом узнаем весь текущий момент, и что Григорий Ефимыч или, вкратце, Гришка — был не герой, но даже совсем напротив, а эта самая наша статуя произошла по причине ошибки звука.

И в заключение я вижу, что которые гражда́нки сперва сидели с видом смеха, то теперь они имеют обратный вид, и я к этому вполне присоединяюсь, потому это все горький факт нашей темной культуры, которая нынче, слава богу, существует на фоне прошлого. И здесь я ставлю точку в виде знака и ухожу, граждане, в ваши неизвестные ряды.

Александра Павловна, — 63 года.

M-me Rabutin, — 61 г.

1 старуха( басовитая ), — 66 л.

2 старуха( нервная ), — 66 л.

3 старуха( глухая ), — 66 л.

Графиня Ухтоксина, — 71 г.

Екатерина Петровна, — 67 л.

Прислуга Маша, — 50 л.

Матрос.

Общежитие дворянских вдов в Ксениинском институте. Октябрь 1917 г. Длинный, низкий коридор с полукруглыми окнами.

Поздний вечер. Александра Павловна раскладывает пасьянс. Вокруг — старухи.

Алекс. Павл. ( за пасьянсом ). — Двойка… Ну, куда, куда вы собрались, Natalie? Эта же в самом деле опасно!

Наталья Петр. — Да… но Nikolas! Всю неделю он лежал. Вчера должен был заехать за мной… а его все нет!

Алекс. Павл. — Nikolas мужчина! Он сумеет сговориться с ними. Туз, король, дама! Редкая удача… Nikolas отдаст им деньги и уедет к себе в именье. Им нужны только деньги! Господи, третий туз… это может испортить настроенье! Машка, да не гляди же мне под руку…

Наталья Петр. — Странное дело… но Nikolas? Он совсем один… ( Помолчав ) И кроме того я очень хочу есть, кузина!

2 старуха. — Я тоже хочу, Маша!

3 старуха. — Qu'avez vous dit?

2 старуха. — Ce n'est pas a vous que je parle! Маша, ну, где же она… как ее?

1 старуха. — Вобла! ( смеется ).

3 старуха. — Je n'entends rien… ( Все смеются ).

Маша. — Ну, чему, чему расхохотались? ( смягченно ) Погодите, принесу счас! Сущие дети, пра…

(Уходит. В раскрытую дверь разговор по телефону:)

— Хаз… Хаз… Четвертая буква какая? Хазыбулин? Какой водопроводчик? Да вы с ума, что ли, повскакали, дьяволы?..

(Алекс. Павл. раздраженно закрыла дверь.)

Rabutin. — Quel horreur! Kasibulin? Comtesse, qu'est que ca signifie?

Ухтоксина— Peut etre fusil?

Наталья Петр. — Он конечно заболел, Саша! Что же теперь делать? ( Смотрит в окно ) Все солдаты… костры. Теперь они сожгут Петербург! Саша, ты сердишься на меня?

(Стук пулемета.)

Алекс. Павл. — Ступайте… Вот-вот! Вот и подстрелят…

2 старуха. — Кого?

1 старуха. — Тебя, матушка!

2 старуха. — Меня… за что?

1 старуха. — Они найдут за что! ( Смеется ) Егозлива ты, матушка!

Наталья Петр. — Он непременно заболел, Саша! Я все-таки пойду! Nikolas, что ты со мной делаешь? Как я устала, Саша!.. и голова болит! Ты не сюда кладешь валета! Даму сюда, и тогда освободится место… Дайка мне!

Алекс. Павл. — Как ты мне надоела с своей мигренью, кузина!

1 старуха. — От мигрени карандаши раньше бывали. Потрешь, и пройдет!

Ухтоксина. — Maintenant ils viendront nous chercher?

Алекс. Павл. — Это какой-то сумасшедший дом! Да где же Машка-то? ( Вошла Маша. Ворвался и прервался гул ) Да закрывайте же дверь, Маша!

Маша. — Вот, по рыбине на брата дали… еле выпросила. Счас ихний старичок проехал. Сбираются, зерфикс!

(Раздает воблу.)

2 старуха. — Машка, ты меня терзаешь! Не ихний, а их, их, их… Дай и мне!

Маша. — Да уж нечего тут! ( Ухтоксиной ) Погоди, барыня, я тебе нарежу! ( укорительно ) Эй, куда тянешься? Ведь уж взяла одну. И не совестно?!.

1 старуха. — На завтра запасаюсь! ( Смеется ).

(Вдалеке ссора.)

Rabutin. — Ухтоксин, вы опять сьел мой клеб!

Ухтоксина. — И вовсе нет, вовсе нет!

Маша. — Фу, какая дрянь! Так и норовит, прости господи… то куклу отымет, то на подушку плюнет. ( Прокричала в раздражении :) Сосете вы меня, ведьмы! Ну, чего, чего вы? Кто кого обидел?

Алекс. Павл. ( 1 старухе ). — Отодвиньтесь, пожалуйста, вы же брызгаетесь! Какие вы все противные с этой воблой!

1 старуха. — Подумаешь, фря!

(Старухи обиженно отходят к окну. Разговор у окна:)

— Все солдаты!

— Это не солдаты, а самокатчики…

— Вы все выдумываете от старости! Самокатчиков не бывает.

Наталья Петр. ( робко ) — Саша, отпусти меня! Мне надо, уверяю тебя. Если он поедет в Ефремовку, его убьют на дороге! Там все мужики. Мужики, когда они в этом, в солдатском, они ужасны. Они притворяются смирными, а внутри… Ой, как сердце заколотилось! У тебя бывает? вдруг заколотится… пу-пу-пу… и вдруг вниз. Когда три года назад убили великого князя Сергея…

Алекс. Павл. — Его убили не три года назад, а семь лет. Ты все путаешь. Совсем дитя стала!

Наталья Петр. — Прости, прости… но не все ли равно, раз его убили! Nikolas был тогда такой маленький. Мы уехали ночью, а позади горела усадьба. Nikolas плакал. А он ведь красивый мальчик! Правда? Когда в Царском, на смотру… ( стрельба ) Саша, пуля может пробить стену?

Алекс. Павл. ( раздраженно ). — Конечно, может. Пуля все может!

Наталья Петр. — А я совсем не боюсь: мне все равно стало. Я пойду, я уж старая. А как странно, кузиночка! Время: это грустно. ( Напевает ) When we two parted, in silence and tears… Это Верочка пела в Ефремовке, помнишь? Чудаки все какие. Предводитель Казаров, помнишь, за полчаса до обеда надевал фартук и бежал на кухню пробовать соусы. И все прошло, ничего нету. In sekret we met; in silence I grieve… А ведь у Верочки был голос, правда?