Екатерина Шевелёва - Испытания

— Замечал. Сейчас вспомнил, потому что… зол на всех! — с неожиданной откровенностью сказал Озолов. — Все прекрасно понимают, что бывают ситуации, когда директора предприятий выкручиваются кто как может! Все знают, все понимают, а отвечать приходится только директору. Вплоть до получения выговора или даже снятия с работы.

— Ничего не понимаю! — воскликнула Ольга.

— Расскажу на обратном пути, если все обойдется. Надеюсь, что все решится за пять минут. Геннадий Алексеевич Рогалев — человек деловой, практичный… Пообещаю, что июльский нормальный аврал пройдет без всякого напряжения. Даже за август и сентябрь пообещаю… Выкладывайте ваш вопрос!

Ольга стала рассказывать о предложении молодежи построить своими силами заводской стадион.

— Силами молодежи можно ускорить дело, — говорила Ольга. — И не только посредством субботников. Ей же, молодежи нашей, хочется большего. Самим выбрать место, самим решить — по типу ли московского стадиона в Лужниках делать или как-то иначе?.. Но вы не слушаете!

— Я ожидал, что ваш вопрос связан с нападками на Лаврушину. Вы о пособиях монтажницам знаете от кого-нибудь?

— Не знаю. Но уверена, что вопрос о стадионе важнее пособий!

Она сама удивилась, услышав от себя такую определенность вместо своего обычного «кажется, нет; пожалуй, да; наверно, нет!».

Озолов снял очки и уставился на нее. Без привычного блеска стекол взгляд его казался туповатым: Снова надев очки, Озолов сказал, как с ним нередко бывало, язвительно:

— В отношении степени важности, Ольга Владимировна, вы ошибаетесь, что вообще свойственно женщинам. Женщины обычно не умеют определять относительную важность фактов, явлений и особенно поступков… И в отношении степени моего внимания вы ошиблись. Я вас слушал. И слушаю. У вас есть еще минимум десять минут, пока доедем до обкома.

«Вообще разговорчив, а сейчас особенно. Может быть, от волнения перед встречей с Рогалевым? Недаром рассуждал о выговоре и даже о снятии с работы», — подумала Ольга. Но взволнован директор или нет, она была исполнена решимости использовать предоставленную ей возможность говорить без помех.

— …Можно создать конструкторскую молодежную группу на общественных началах, — говорила Ольга, — несколько человек, каждый отвечает за свой узел: инженерные коммуникации, трибуны с подсобными помещениями, общественное питание… Между прочим, — торопливо перебила она себя, — не думайте, что я с вами сейчас разговариваю как спортсменка! Я в данном случае прежде всего экономист, отвечающий вместе с вами за план социального развития, который, как вы прекрасно знаете, внесен в коллективный договор. Я читала, что у нас в стране уже много таких предприятий, где работают группы социологического планирования. Они дают рекомендации по созданию условий для повышения производительности труда…

— На моем заводе этого нет и не будет! — заявил Озолов. — Если директор не дурак, он сам, без всяких рекомендаций знает, что надо делать, чтобы заставить людей лучше работать!.. Что еще можете сказать об общественном строительстве стадиона?.. Благодарите бога, что переезд закрыт и что у вас, таким образом, есть дополнительное время!

— Конструкторская группа на общественных началах сделает проект стадиона, а потом администрация завода либо утвердит, либо нет — это уже другое дело! Если администрация утвердит, тогда завод обратится к главному архитектору города, он даст архитектурно-плановое задание… Понимаете, — снова перебила себя Ольга, — я все время чувствую какую-то связь между этим предложением молодежи и голосованием в бригаде монтажниц…

— Ерунда! — фыркнул Озолов.

— А я чувствую! — упрямо повторила Ольга.

— У вас все? Больше чувств не имеется?

— Не имеется.

Озолов покосился на Ольгу:

— Так-таки никаких чувств? Даже к некоему другу юности?

Ольга вспыхнула:

— Откуда вам известно о моих дружеских чувствах?.. И почему такая бестактность!

— Вы, кажется, забыли, Ольга Владимировна, что беседовали с товарищем Ваграновым по телефону из моего кабинета. Что же касается такта, то, знаете, не до того, когда борешься за государственные интересы. И, — добавил он глухо, — отстаиваешь свое доброе имя коммуниста. Мне лично, кроме этого, ничего не нужно.

— Прекрасно вижу ваш маневр! — горячо продолжала Ольга, почти не слушая Озолова. — Вы не хотите разговаривать о строительстве стадиона! Ну что же, — добавила она иронически, — я чувствую также, что вы почему-то не хотите позволить молодежи самостоятельно решить хоть какой-нибудь вопрос, кроме вопроса о том, как поскорей закончить сборку тех же панелей или, допустим, контроллеров… Стадион прежде всего молодежи нужен! Это их дело. Почему нельзя, чтобы комсомольцы проявили в своем деле инициативу и самостоятельность?!

— Потому что сегодня они проявят самостоятельность в так называемом своем деле, а завтра вмешаются в мои дела! — тяжело нажимая на каждое слово, сказал Озолов. — Отвечаю за все я. Раздавать ответственность направо и налево очень опасно!..

— А на открытом комсомольском собрании, когда у нас создавались посты «комсомольского прожектора», что вы говорили? Что каждый молодой человек должен не только участвовать в жизни своего коллектива, но и чувствовать за него ответственность.

— Ну и пусть чувствуют! Я же не говорил, что директор должен разделять свою ответственность с каждым молодым человеком. Чувства, Ольга Владимировна, как вы должны знать, хранятся глубоко в душе… Ну и, надеюсь, вы не думаете, что я вообще против строительства заводского стадиона?

Ольга промолчала.

— Думаете, я не размышлял об этом? Размышлял. Давно хотел построить заводской стадион. Признаюсь, руки не доходили решить вопрос так, как мне нужно. Молодежь не понимает, да и вы вряд ли знаете, в чем тут дело.

Ольга молчала, хотя язвительно-самодовольный тон директора задевал ее самолюбие сегодня более остро, чем всегда.

— А дело тут в том, что город затеял нудную и долгую торговлю: хотят отвести нам такое место, куда мы должны будем прямо-таки автострады строить для их блага, не говоря уже о троллейбусной линии. То есть за наш счет хотят решить проблему дорожного строительства. Словом, предлагают строить городской стадион, а я, видите ли, должен финансировать! А я хочу свой стадион, не городской, а заводской!

Ольга кивнула:

— Конечно. Мы сможем брать с города деньги за аренду.

— Не только. Примерно пятьдесят процентов с каждого футбольного матча… И это не главное. Я хочу свою футбольную команду. Такие матчи, которым Москва позавидует… На черта мне нужно, чтобы город командовал на моем стадионе! Мне нужны все преимущества для моей команды!