Екатерина Шевелёва - Испытания

— Юлку Дерюгину ни в коем случае не надо обвинять. Она сейчас очень старается достойно заменить Лаврушину, — твердо сказала Ольга.

— Дайте редактору высказаться до конца! — Вагранов отодвинул свой нетронутый стакан чая, откинулся на спинку кресла. — Я познакомился на одном совещании с литовцем, начальником аппаратного цеха вашего завода; забавные некоторые выражения у него. И фамилия русская на литовский лад.

— Оградовас?

— Так вот, этот товарищ Оградовас рассказал мне, как продуманно вещают на Прибалтику на языках Прибалтики «Свободная Европа», «Немецкая волна» и другие радиостанции, — значит, тоже пытаются вызвать недовольство и неудовлетворенность. Монтажницы на вашем заводе ворчат по поводу низких заработков. Но это недовольство, по-видимому, будет полностью или хотя бы частично снято претворением в жизнь предложений, о которых мне тоже рассказывал товарищ Оградовас. Значит, если — допустим такое предположение — западные радиостанции начнут эксплуатировать недовольство ваших монтажниц и аналогичных групп, мы заранее будем знать, что этот конкретный бой нами уже выигран. Сама наша действительность опровергает уже в данном случае пропаганду наших идейных противников.

Но имеются у нас и свои еще не решенные проблемы. Мы ищем решения через экономический механизм, через его рычаги, которые надо отладить так, чтобы они работали безукоризненно. — Вагранов взглянул на часы. Постарался сделать это незаметно. С некоторым удивлением он отметил в душе, что, как и в прошлый раз, ему нравилось высказывать свои мысли главному экономисту завода. Более того, он, обычно не очень словоохотливый, с Пахомовой был разговорчивым. Но время, время! Встреча выходила за рамки оставленного для нее времени. — Главное — учитывать потребности, — добавил он.

— И развивать у людей потребность мыслить, умение мыслить. Потому что… — она вдруг заторопилась, может быть, боясь, что он снова взглянет на часы, — потому что без этого человеку жить неинтересно… А ведь люди издавна хотят доискаться смысла жизни, додуматься до ответа на вопрос — для чего человек живет на свете?.. Может быть, смысл жизни человека на планете Земля именно в том, чтобы сберечь эту Землю от уничтожения в результате ли ядерной катастрофы или экологической… Хотя, по-моему, — добавила она, не замечая наивности своих слов, — поиски смысла жизни — прямо-таки национальная черта русского народа. И может быть, это особенно чувствуется здесь, в старом русском городе? Может быть, в Москве не так?

— Тоже так, — чуть-чуть снисходительно вставил Вагранов.

— Ну вот видите! — Она обрадовалась его поддержке. — И знаете, иной раз даже удивляешься: такой человек заговорит о смысле жизни, от которого совсем не ожидаешь этого. Владимир Веприков, например. Шли мы с ним вместе к автобусу… И знаете, чего так называемый «простой человек» ждет от руководителя? Осознанно ждет или неосознанно, но все равно ждет. Трех вещей. Во-первых, чтобы руководитель был личностью. Во-вторых, чтобы руководитель считал тех, которыми он руководит, личностями. И в-третьих, самое главное, чтобы руководитель помог найти «простому человеку» смысл жизни… Конечно, — сказала она голосом, вдруг упавшим почти до шепота, — есть руководители, которые считают, что гораздо легче управлять людьми, не ищущими смысла жизни, не умеющими отстоять свою точку зрения или просто не желающими вступать в споры. То есть некоторые считают, что успешно управлять можно только толпой. Некоторые считают правильным, чтобы молодежь не думала, не искала смысла жизни…

— Во-первых, вы прекрасно знаете, что я не считаю это правильным, — перебил Вагранов.

С новым удивлением он отметил, что слова его точно соответствуют его внутреннему ощущению: Ольга Владимировна Пахомова — бог весть откуда — несомненно знала, что́ он считает правильным и что неправильным.

— Я знаю, что вы считаете правильным, — подтвердила она, — но я не знаю мнения ваших коллег по обкому партии.

— Мои, как вы говорите, коллеги придерживаются той же точки зрения… Надо, чтобы люди думали. И, кстати, люди уже давно думают. Писатели, журналисты, рабочие, как вы сами говорите, думают, рассуждают, критикуют… Но некоторые считают, что думать надо отсюда и досюда, — он отсек рукой полметра на столе, — а другие, бо́льшие реалисты, знают, что мысль развивается не по линейке. Вот об этом идут споры.

— А какая точка зрения побеждает в спорах?

— Пока спорим. Все дело в том, что надо умело руководить развитием мысли, направлять ее в нужное русло. В русло позитивности, конструктивности, то есть в русло государственного мышления. Помните, что сказал Ленин об обывателе?

— Нет.

— Ленин писал в «Государстве и революции», что, пока существует обыватель, похожий на бурсака Помяловского, коммунизма не построишь. Обывательщина — это казенное мышление, ухмылка над чистотой человеческих отношений, над искренностью, добром, справедливостью, ленивое неверие в успех борьбы за справедливость. По поводу нашей с вами статьи, — он догадывался, что местоимение «нашей» доставит ей удовольствие, и нарочно сказал так, — некоторые товарищи в редакции говорят, что я, подобно Дон-Кихоту, затеял битву, но не с ветряными мельницами, а с… дубами. Но я вам скажу: если выбирать между бурсаком Помяловского и Дон-Кихотом, я за Дон-Кихота, поскольку он-то уж не обыватель!..

Они оба рассмеялись. Вагранов уже откровенно взглянул на стенные часы и неожиданно для самого себя коротким легким жестом отмахнулся от категоричности часовых стрелок: нажал кнопку и отключил телефон. Ему вдруг показалось, что гораздо важней ожидающих его дел, важней его занятости эта возможность думать вслух. Говорить, не заботясь о реакции собеседника, о его согласии или несогласии. И самое главное, возможность говорить с полной уверенностью в том, что, как бы туманно, как бы нечетко — еще только оттачивая формулировки — ни высказался он, все равно он будет правильно понят.

— Видите ли, — продолжал он, с удовольствием освобождаясь от давления очередных дел, — как существует то, что мы теперь называем ленинскими нормами жизни, так существуют и соответствующие им понятия и способы мышления. Это я у одного нашего философа вычитал и полностью согласен с ним. Только я добавлю: конструктивные, позитивные, государственные способы мышления! Если они будут усвоены новыми поколениями людей, которые завтра станут хозяевами жизни, можно не бояться ни темных сил, ни разброда умов. Заметьте: если! — повторил он жестко. — Ведь заботясь о всемерном развитии личности, расширении ее демократических прав, мы в то же время не можем не уделять должного внимания укреплению общественной дисциплины, соблюдению каждым нашим гражданином своих обязанностей перед обществом. Демократия без дисциплины, без прочного общественного порядка существовать не может, поймите! Больше того, единственно надежная база для наиболее полного воплощения принципов нашего социалистического демократизма, подлинной свободы личности — это именно та ответственность, с которой каждый из нас будет относиться к своим обязанностям, к интересам народа.