Екатерина Шевелёва - Испытания

— Ольга Владимировна из Индии привезла и нам подарила, — стала рассказывать Зоя. — Нам неловко было брать — может, она привыкла к другому окружению? Но Ольга Владимировна уговорила: некогда ей ухаживать за растениями. Обои Ольга Владимировна обещала помочь мне выбрать, но тоже некогда ей было, отчетность у нее шла, так я сама, чтобы подчеркивали пальму.

— Очень удачно выбрали, — охотно одобрил Озолов.

— Особенной неловкости из-за пальмы этой мы не чувствовали, — продолжил рассказ жены Олег Сергеевич. — По-моему, для Пахомовой одно удовольствие дарить что-нибудь. Она всех своих индийских крокодилов, слонов и всяких богов раздарила. Пыль, говорит, вытирать некогда.

— Да у них с мужем, товарищем Рубилиным, никакого приятного семейного накопления нет, — с оттенком осуждения сказала Зоя, — никаких воспоминаний… Ну, допустим, семейных фотографий или картинок с видами тех мест, где они вдвоем были. Или чего-нибудь необыкновенного — вазы старинной, кресла… Мы с Олегом, когда еще не были женаты, заходили однажды, у них дочки еще были незамужние. Правда, чистота такая, что ни пылинки. Но как-то… несовременно. Теннисные ракетки, книги, шахматные доски, хлысты для лошадей. У каждой дочки по велосипеду. Как спортивная база, ей-богу!

— Федор Николаевич ей не раз уже говорил, что она с помощью Оградоваса хочет превратить завод в спортивное общество, — весело вспомнил Олег.

— Откуда домашний очаг, если человек дома не бывает? — сказал Озолов, сохраняя запасенное им на весь вечер добродушие. — Если главный экономист мне понадобился во внеурочное время, я подсказываю своему секретарю Маргарите Ивановне, что нашего главного экономиста надо искать не дома, а на теннисном корте, в библиотеке иностранной литературы или… в конюшне!

Озолов был доволен тем, что беседа, начатая с обмена мелкими репликами, стала более значительной. Пахомова как тема вполне устраивала: от нее до сегодняшней главной озоловской задачи — полшага.

— Такие натуры, как Ольга Владимировна Пахомова или, например, начальник аппаратного Петр Николаевич Оградовас, действительно несовременны! Они не те характеры, которые вырабатываются… должны вырабатываться в эпоху кибернетического переворота в стране развитого социализма, в годы прогнозирования и планирования экономических и социальных процессов.

— Почему же это вдруг? — нахмурился секретарь парткома.

— Почему? — тихо ахнула Зоя.

Озолов ожидал удивления и был готов к нему. Более того: оно было нужно Федору Николаевичу, ибо разговор по душам возможен, только если заденешь собеседника за живое.

— Вы не видели моего заводского кабинета, — продолжал директор, обращаясь к хозяйке дома, — а ты видел, — круглые дымчатые очки встретили взгляд Иванова, — ты видел, но по молодости не знаешь, что диван, огромный, громоздкий, на котором ты рассаживаешься вместе с другими, отражает докибернетическую эпоху. Мне однажды этот диван показался похожим на станок «вагнер» 1935 года. Прибыло, тогда такое заграничное чудище на Урал в двадцати двух вагонах, станина что-то около сорока метров длиной. Но уже тогда чудищем этим мог управлять один рабочий! И уже в те годы мы, тогдашняя заводская молодежь, думали: а какими будут машины коммунистического общества?

— То есть прежде всего какими будут люди? — вопросительно вставил Олег.

— А это как раз почти одно и то же. И об этом, именно об этом речь, — кивнул Озолов. — Ведь эпоха воплощается и в людях, и в машинах, и, например, в мебели, что стоит здесь, или в той, что застряла у меня в кабинете, как глыбы прошлого.

— Убрать надо! — сочувственно вздохнула Зоя. — Вы кушайте. Кулебяка с капустой.

— В самом деле, Федор Николаевич, угощайтесь. У Зойки сегодня вроде репетиции к ноябрьским праздникам, надеюсь, тогда снова к нам заглянете! — радушно поддержал Иванов. — Я, знаете, задумал пригласить к себе кое-кого из молодежи, в том числе лучших монтажниц — Юлию Дерюгину, Марьяну Крупицыну, Марию Боброву, Анастасию Кометову, и старшее поколение, в том числе Александру Матвеевну Лаврушину, если она выздоровеет к тому времени.

— Иногда полезно вспоминать прошлое, — с чуть насильственным добродушием произнес Федор Николаевич. Реплики уже начинали ему мешать. — Итак, — продолжал он, — сейчас все знают, что в общих чертах машины коммунистического общества должны быть, во-первых, очень большой производительности; во-вторых, они должны включать максимум элементов, облегчающих управление; в-третьих, они должны быть сконструированы так, чтобы несчастные случаи автоматически блокировались, то есть чтобы в самой конструкции были заложены элементы, исключающие возможность травм; далее, машина коммунистического общества должна быть портативна, не тяжела…

— А у нас до сих пор конструкторы иной раз даже сознательно утяжеляют, чтобы снять вибрацию, — вставил Олег.

— И наконец, машина коммунистического общества должна быть красива! — заключил Озолов первую часть своего продуманного рассуждения и продолжил бы без паузы, если бы хозяин дома снова не перебил его:

— Пожалуй, не «наконец», а самое главное, чтобы машина была красивой! История производственного дизайна уже доказала, что красивый станок наиболее экономичный.

Озолов, хмурясь, попытался досказать:

— И общество в целом должно быть в общих чертах такое же: с очень высокой производительностью труда, с высокой автоматизацией, не утяжеленное никаким интеллигентским самокопанием, четко, красиво построенное и, самое главное, удобное для управления. Согласны?

Зоя кивнула. Она сидела на краешке стула как школьница, готовая выйти отвечать у классной доски, и глядела на плотного, широкоплечего Озолова как на тот огромный «вагнер», о котором он рассказал.

— Пожалуй, не согласен, но сам еще не знаю почему. Соображаю пока, — признался Олег.

Ответ собеседника не только не удивил и не обескуражил директора завода, но как будто даже воодушевил его.

— Не согласен потому, что уже успел наглотаться всякой «ваграновщины» и сам не знаешь, почему не согласен, поскольку глотал непродуманно…

Зоя растерянно кивнула.

— Что за «ваграновщина»? Какая еще «ваграновщина»? С Андреем Степановичем Ваграновым я и встречался-то всего раза два! — воскликнул Иванов.

— Встречаться необязательно. Достаточно прочитать статью Вагранова. Я уже говорил на парткоме: статья вредная, она дезориентирует. Что предлагает Вагранов вместо единоначалия?

— По-моему, статья полезная. И надеюсь, вы не призываете ликвидировать социологию? — Олег улыбнулся, но Зоя заметила, что знакомая ей продольная линия так и осталась между белесыми бровями мужа.

— Я призываю максимально развивать нашу отечественную промышленность! — напористо, почти как Артемюк, сказал Озолов.