Леонид Почивалов - Сезон тропических дождей

— Зря побежала, — покачал головой Антонов. — Там бой идет!

— Вот я тоже так думаю, мосье, что зря! — Голос Асибе стал жалобным. — Но женское любопытство сильнее пушек. Как бы чего не случилось, ведь у нас, мосье, послезавтра свадьба, вы, я надеюсь, не забыли?

«Каждый о своем! Идет бой, чем все это кончится — неизвестно, а у этого старого козла на уме свадьба!»

— Мне надо ехать, Асибе, — сухо обронил Антонов, садясь в машину и включая мотор.

Отъезжая, он услышал вдогонку:

— Будьте осторожны, мосье!

Только-только начало светать, но на улицах для столь раннего часа воскресного утра людей было, как днем. Обычно по утрам народ тянется длинными неторопливыми цепочками к центру города, к предприятиям и учреждениям, его движение определенно и осмысленно. Сейчас горожане либо беспорядочно метались, либо толпились возле своих домов, взволнованные, притихшие.

Пока Антонов добирался до посольства, он слышал все более нарастающую пальбу и не столь далекие взрывы. Бой приближался к центру.

У ворот посольства стояло уже несколько автомашин сотрудников. Антонов нажал клавишу звонка у железной двери проходной, но дверь открылась не сразу. Обычно ее открывали из комнаты дежурного коменданта простым нажатием кнопки. Сейчас по ту сторону двери стоял с неподкупным лицом комендант Вакулин и, прежде чем открыть, тщательно рассматривал пришедшего в глазок с увеличительными стеклами. В посольстве давно разработали план действий на случай внезапного чрезвычайного положения, и сейчас этот план вступал в силу.

Посол был нездоров уже неделю — его болезнь неожиданно обострилась, он не вставал с кровати. Анна Ивановна после новогоднего праздника собиралась в Москву к внукам, но по причине нездоровья Василия Гавриловича задержалась. Командовал в колонии Демушкин.

Демушкин был уже в посольстве — его кремовая «тоёта» стояла у ворот самой первой в ряду, а в холле сидели Алевтина Романовна с дочкой. При каждом звуке боя, проникавшем в здание, они, как птенцы, вытягивали шеи и испуганно прижимались друг к другу.

В кабинете посла, который сейчас занимал Демушкин, уже были экономический советник Рябинкин, военный атташе Четверик и Борщевский.

— Поздновато, однако, — буркнул Демушкин, подняв глаза на входившего в кабинет Антонова.

Антонов развел руками, резко ответил:

— Извините, Илья Игнатьевич, но меня никто не предупредил о часе начала военных действий.

Антонов увидел, как Борщевский скривил рот и осуждающе качнул головой в ответ на дерзость консула. Борщевский не любил конфликтов.

Но Демушкин не обратил внимания на резкость подчиненного, он был слишком озабочен другим. Никто ничего не знал о происходящем в Дагосе — кроме короткого сообщения по радио, другой информации не было. Демушкин не выпускал телефонной трубки из руки, его палец почти непрерывно крутил наборный диск — звонил в МИД, в канцелярию президента, в полицейское управление. Первые два абонента не отвечали вообще, последний был прочно занят. Наконец удалось пробиться к полицейским. Хриплый, сорванный криком голос сообщил, что силы полиции брошены в бой в западную часть города. И все! Никаких других сведений не имеется.

В какую-то минуту, когда уставший Демушкин опустил телефонную трубку на рычаг, его аппарат вдруг задрожал от настойчивого, тревожного сигнала.

Об этом звонке потом вспоминали долго. Звонила Мария Слободкина, или просто Маша, как ее называли женщины в колонии, жена старшего инженера торгпредства. В жилом двухквартирном доме торгпредства в это утро Маша была одна с двумя сыновьями четырех и семи лет. Муж ее находился в командировке в Алунде, а сам торгпред с женой неделю назад уехали в отпуск в Москву. Дом торгпредства располагался в северо-западной части города, с несколькими другими соседними виллами стоял на вершине холма, который в этой части Дагосы был самым возвышенным местом. С плоской крыши торгпредского особняка хорошо просматривалось несколько кварталов города, вплоть до самой городской окраины, за которой начиналась дорога на аэродром.

Пробившись по телефону в посольство, Маша сообщила, что сейчас, когда рассвело, если нужно, пожалуйста, она может рассказать о происходящем в этой части города. Дело в том, что она отыскала в гостиной торгпреда морской бинокль и в него было отлично видно, как по лучевым магистральным улицам бегут люди с автоматами в руках. Они в светло-зеленых комбинезонах и такого же цвета беретах. И представьте себе, это белые люди! Да, да, она не могла ошибиться, бинокль достаточно сильный, и Маша отлично рассмотрела: лица у них белые. Ей кажется, люди с автоматами бегут в сторону президентского дворца. Видимо, кто-то им оказывает сопротивление, потому что «зеленые береты» временами прячутся за углами встречных домов или скрываются в кустах.

На тревожный вопрос Демушкина, где ее дети, Маша сообщила, что дети на первом этаже в своей спальне играют. Страшно ли ей? Да нет! Просто непривычно своими глазами видеть бой — как в кино про войну. Маша рассмеялась. Даже интересно. Демушкин попросил ее быть осторожной и особенно не маячить на крыше, не дай бог, какая-нибудь шальная пуля… Маша заверила, что она осторожна, что прячется за кожух водонапорного бака. Если посольству в самом деле нужно, то она может позвонить ровно через пятнадцать минут и сообщить о развитии событий — только, пожалуйста, в это время не занимайте телефон.

— Хорошо, Мария Петровна! Действуйте! — кричал ей в трубку Демушкин. — Только детей, детей берегите! Это самое главное!

Положив трубку, он обвел восхищенными глазами собравшихся в кабинете:

— Ну и женщина! Сорвиголова!

— А знаете, кто она по профессии? — усмехнулся Рябинкин. — Не поверите!

— Интересно, кто же? — мягко поинтересовался Борщевский и осторожно улыбнулся.

Но Демушкин недовольно постучал костяшками пальцев по столу.

— Прекратите! Только нам сейчас обсуждать профессии наших жен!

И снова потянулся к телефону, чтобы информировать посла, который оставался в своей резиденции, о звонке Слободкиной.

Ровно через пятнадцать минут Маша позвонила снова и сообщила, что, судя по грохоту стрельбы, бой завязался в районе президентского дворца, кроме того, выстрелы приближаются к ее дому, она даже видит в бинокль, что «зеленые береты» выскакивают из зелени христианского кладбища, которое совсем недалеко… Через пятнадцать минут она выйдет на связь снова. На этот раз голос ее был по-военному четок, а информация лаконична, — Маша Слободкина входила в роль разведчика, заброшенного в тыл неприятеля.

В кабинет вбежал взволнованный Войтов, с порога крикнул:

— Президент выступает по радио!