Саттор Турсун - Три дня одной весны

Он вздохнул; вздохнул, обвел взглядом зеленые луга и вдруг явственно ощутил слабый запах молока, запах сметаны и только что народившихся ягнят. Знакомый с детства, этот запах не исчезал, не растворялся в воздухе, а, напротив, усиливался, креп и пробуждал томительные воспоминания.

Сладкий жар охватил Усмон Азиза. Он закрыл глава, и на ресницы его набежала слеза. Равнина появилась перед ним, равнина у подножия холмов, и выгон на ней — выгон под названием Барвеш…

— Всадники! — тревожно крикнул Курбан.

Усмон Азиз открыл глаза. Прямо напротив лежала поляна с двумя большими холмами, между которыми проходила широкая тропа. Пятеро всадников скакали плечо к плечу по зеленой поляне, сплошь усыпанной алыми маками. У каждого была в руках винтовка.

Усмон Азиз невольно натянул поводья вороного. Кто такие? Но тут же узнав всадников, он едва не потерял рассудок от ярости и выхватил маузер. Конь прибавил ход и скакал теперь по зеленой траве и цветущим макам. Всего лишь позавчера у селения Сияхбед Усмон Азиз распустил по домам свой отряд и в том числе — этих пятерых, которые сейчас идут против него с оружием в руках! Немилосердная судьба…

— Стой, бай! — вырвавшись чуть вперед, крикнул один из них.

— Аброр?! — проревел Усмон Азиз.

— К вашим услугам, мой господин, — весело ответил тот.

— С самого первого дня тебе, собака, я не верил.

— Все кончено, бай. Сдавайся!

— Паршивец!

— Брось оружие, — сказал спокойно Аброр.

— Бросить?!

Усмон Азиз вскинул руку, но ладонь его тотчас прожгло огнем, и маузер упал под ноги вороного.

— Об-ма-ану-ул ме-еня, за-атя-яну-ул… — закричал вдруг Гуломхусайн и, прицелившись, выстрелил в шею Усмон Азизу.

…Был такой же светлый весенний день. С пастбища возвратилась отара, и отовсюду слышалось блеяние овец и ягнят-сосунков. В очагах разгорался огонь. Огромные собаки с обрубленными ушами и хвостами, вместе с чабанами пригнавшие отару на выгон, разлеглись в разных местах, отдыхая после дневной службы.

Внезапно все вокруг погрузилось в звенящую тишину. Казалось, даже ветер притаился и стих. Замер с бабкой в руках маленький Усмон — так поразила его внезапно наступившая тишина. Оглянувшись на игравших с ним мальчишек, он заметил выражение ужаса на их лицах и поспешил отыскать глазами отца.

Но вместо отца на зеленой вершине ближайшего холма мальчик увидел два доселе незнакомых ему существа. Почти прижавшись друг к другу и надменно подняв головы, они обозревали выгон и всех собравшихся на нем. Одно животное было крупнее другого, но у обоих по яркой желтой шкуре тянулись длинные темные полосы. Они стояли, не шелохнувшись, и тяжел, сыт и спокоен был их взгляд. Затем они повернулись и медленно двинулись обратно.

Их полосатые желтые шкуры золотисто светились в лучах заходящего солнца, на фоне зеленых холмов и лазоревого неба…

Ласковая и теплая рука отца легла на голову Усмона.

— Тигр! — на удивление близко прозвучал отцовский голос.

Усмон Азиз падал с коня. В тревоге бил копытами и крутился на одном месте вороной. Застыли вокруг всадники.

Запах травы, только что народившихся на выгоне ягнят, молока и сметаны ощущал Усмон Азиз, содрогался от нахлынувших видений детства и смертельного выстрела и темнеющим рассудком понимал, что те два тигра — мать и дитя — не так уже далеко находились от него. Всего один шаг… но как долог он был, этот шаг!

Он упал с коня на зеленую траву и буйно расцветшие маки.

1983—1984

Перевод А. Нежного.

Дверь в кабинет неожиданно отворилась.

— Можно войти?

Садык поднял голову от бумаг, увидел дядю Акрама и, хромая, пошел навстречу.

— Здравствуйте, дядя! Как ваше здоровье, все ли в порядке на току?

— Слава богу, председатель, земля еще носит…

— Сегодня я собирался к вам в Яккабед. Хорошо, что сами приехали. — Бережно усадив старика, Садык спросил: — Сколько заготовлено зерна, чтобы вывезти?

— Думаю, центнеров десять — двенадцать.

— А как Гаффар?

— Спасибо, здоров. Оставил его там, на току.

Расспрашивая старика о делах, Садык видел — что-то его беспокоит. Обычно невозмутимый, дядя Акрам казался взволнованным, нервно похлопывал себя по сапогу деревянной погонялкой.

— Семью-то успели проведать?

— Нет еще, поспешил прямо сюда, к вам. Хотел скорее рассказать, что со мной приключилось.

— Слушаю вас, дядя.

— Я встретил нашего беглеца…

— Кого?

— Да того самого, блуждающего между двумя мирами Акбара… — с трудом, словно ему было стыдно, произнес дядя Акрам.

— Акбара?! Где?..

— Вчера под вечер спустился я в Санггардак за хворостом. Возвращаюсь обратно с вязанкой — и вдруг слышу конский топот. Оглянулся, смотрю — шагах в ста от меня мчится на коне Акбар, будто нечистая сила преследует его! Уж я кричал, кричал: «Эй, Акбар, стой, остановись!» Но он даже не обернулся.

— И куда он поскакал, в какую сторону?

— В сторону Чиранга… — Дядя Акрам сердито постучал погонялкой по полу. — Я бросил вязанку, побежал за ним. Да разве его догонишь?

С минуту Садык глядел на сухощавого, согнутого годами дядю Акрама, на его потемневшее от солнца и времени лицо, на тощую бородку, на небольшую, с коротким концом, линялую чалму. Потом подошел к столу, взял лист бумаги и написал: «Рахмон, выдайте Акраму его долю».

— Идите к заведующему складом. По распределению вам причитается шесть кило муки и десять кило урюка. Отнесите домой, детям…

— Спасибо, председатель. Но… как быть с Акбаром? Может, в милицию сообщить?

— Не нужно, дядя. Милиции известно, что он скрывается здесь, в горах. Недавно его видели чабаны… Не беспокойтесь, далеко не уйдет. — Садык нахмурил брови. — Вы ведь знаете, мы с Акбаром были когда-то друзьями. Помните, что случилось в Джахоннамо, тогда, в большие морозы? Все мы, — и я, и вы, дядя, простили его в тот раз, понадеялись — поймет, что натворил, человеком станет. Однако вот результат — дезертировал. Ладно, слепой теряет свой посох лишь однажды. Я его простил тогда, но не приведи бог ему встретить меня теперь… — вымолвил Садык с угрозой и закусил губу, недоговорив.

— Что ж, вам виднее. Я только думаю, не случилось бы какой беды. Этот бесчестный, поди, совсем озверел, скитаясь по ущельям, способен на любую подлость.

Дядя Акрам тяжело поднялся.

Но Садык задержал его.

— Когда собираетесь назад?

— Сегодня к вечеру. Гаффар там один.

— Правильно, возвращайтесь скорее. С вашего тока мы должны поднять самое меньшее сорок пять — пятьдесят центнеров. Завтра пришлю вам помощника, пора зерно вывозить.

Дядя Акрам ушел. А Садык все не мог успокоиться…