Владимир Попов - И это называется будни

Рудаева тяготило сознание, что он осложняет жизнь Жаклине. Девушка вела себя довольно замкнуто. Он знал, вернее догадывался, что в ее чувствах ничего не изменилось. Даже сегодня это мимолетное замешательство, эти быстрые, короткие взгляды. И вот сейчас — прикосновение руки, легкое, будто ненамеренное.

— Давай отыщем дальний буй, — предложила Жаклина и поплыла по-мальчишески, саженками.

Отличный пловец на дальние дистанции, Рудаев с трудом выдерживал навязанный ему спринтерский темп. Тоненькая, обтекаемая, но сильная, Жаклина рассекала воду со скоростью дельфина.

У буя решили отдохнуть, зацепившись руками за кольца.

— Боря, как ты считаешь, несовместимость характеров можно преодолеть? — спросила вдруг Жаклина. Ее дыхание, только что шумное, как-то вдруг сразу оборвалось.

— Ты кого имеешь в виду? Сослуживцев или супругов?

— Супругов.

— Что это тебя потянуло на психологические изыскания?

Жаклина испуганно пискнула — что-то ущипнуло ее за лодыжку.

— Это креветки, — успокоил Рудаев. — Якорная цепь для них суверенное государство. Протестуют против вторжения чужеземцев. Эти существа…

— Нравы креветок меня не очень волнуют, — оборвала его Жаклина. Слова злые, но сказаны мягко. — Давай лучше о человеческих нравах. Насчет несовместимости. Тьфу, чертяка, опять грызнула!

— Лучше всего уживаются амёбоподобные…

— Зачем так плохо о живущих в ладу…

— …и люди, которые дополняют друг друга. А когда оба экспансивны, неуступчивы или по-разному видят жизнь и по-разному идут по ней, ничего хорошего из такого содружества не выйдет. Нужна иллюстрация к сказанному?

— Ты и Лагутина…

— Глупости говоришь, — огрызнулся Борис. — А вообще — что ты в этом понимаешь, малышка?

— Понимаю больше, чем тебе кажется.

— Вернемся? — предложил Борис, не желая спорить с Жаклиной.

Она отказалась, сославшись на усталость.

— Бо-ря! — прозвенел издалека голос Наташи.

— Ли-на! — взывал Юрий.

— Ого-го! — отозвался Борис.

— Все понимаю, Боренька, все… — упрямо твердила Жаклина. — И больше всего — что ничего не могу поделать с собой, не могу унять свое чувство… Понимаю и то, что тебе надоело разнодомное существование. Оно не дает никакой уверенности в прочности положения, в завтрашнем дне. Это что-то вроде бивака в походе, туристской палатки.

Борис подивился понятливости Жаклины. Она высказала то, чем мучился он, что давно его тяготило. Чтоб не выдать себя даже короткой паузой замешательства, незамедлительно возразил:

— Разнодомная жизнь имеет свое неоценимое достоинство: нет прозы будней, есть праздник встреч.

— О боже, зачем этот высокий штиль!

— Я уже привык, Жаклина, к разным домам и нахожу, что так даже лучше.

— Видишь ли, привычки бывают всякие, Одни естественно входят в твою жизнь, от других стараешься избавиться…

— И охота тебе… — грубо оборвал Жаклину Борис.

— Ну ладно, не буду, не буду… Только поцелуй меня. Неужели я не заслужила? Я же хорошая…

В глазах у Жаклины смешались ожидание и боязливая надежда, рот чуть приоткрылся, и в душе Рудаева шевельнулась нежность к ней. Он потянулся к ее щеке, но она ухватилась за его плечи, прижалась грудями, нежными и упругими, — сочетание беззащитности и вызова, подставила свежие, прохладные губы.

И откуда ни возьмись — Юрий.

Чертыхнувшись про себя, Борис оттолкнулся от злополучного буя и поплыл к берегу. Настроение у него сразу испортилось. Нельзя подавать дурной пример младшим. Юрий наверняка подумает о нем скверно: крутит с одной — обхаживает другую.

…Вещи разыскали не сразу, может быть, потому, что все были взбудоражены. Наташа изрядно озябла, и вместо того, чтобы побыстрее переодеться, принялась взад-вперед бегать по пляжу.

— Ты что, белены объелась? — набросился на нее Юрий — хотелось хоть на ком-нибудь выместить свою ярость.

Когда уселись в машину, Борис стал прикидывать, как развезти своих пассажиров, чтобы не остаться наедине с Жаклиной. Решил прежде всего отвезти кружным путем Жаклину, а потом уж сестру и брата.

Но Юрий спутал его карты.

— Я сегодня буду ночевать в твоей берлоге, — сказал он более или менее спокойно и добавил с сарказмом: — Если, конечно, у тебя сейчас неприемное время.

Отказать брату в таком на первый взгляд невинном желании было неудобно, пришлось уступить.

Высадив Наташу, Борис погнал машину через весь город к своему дому.

Вспышка Юрия навела его на кое-какие подозрения, впрочем, весьма расплывчатые. «Если у них роман, — рассуждал Борис, — Жаклина не могла вести себя так неосмотрительно. А если Юрий таит свои чувства или Жаклина не идет им навстречу, странно предъявлять претензии третьему лицу».

Борис завернул во двор и остановил машину у подъезда Жаклины.

— Спасибо, Боренька, — подчеркнуто ласково сказала девушка, попрощалась и, взбежав по ступенькам, скрылась за входной дверью.

Борис запер машину, взял за локоть нахохлившегося Юрия.

— Пошли.

— Я передумал. — Юрий резким движением оттолкнул руку брата.

— Напрасно. Хотел мораль прочитать — читай, я готов выслушать.

Юрий не тронулся с места. Губы его вздрагивали, словно твердя заклятье, глаза горели бесовским огоньком.

— Ты, оказывается, на два фронта работаешь… — наконец брезгливо процедил он.

— А твое какое дело?

Юрий насмешливо скривил рот.

— Противно. Думал, ты другой…

«Ну что ему ответить? Разъяснить, как было? Не поймет. Или не поверит». И Борис сказал первое, что подвернулось на язык:

— Вот так и думай. Не ошибешься.

— А поцелуйчики?

— Это по-родственному.

— Ничего себе по-родственному. Впился, как клещ. Нет, кажется, придется оставить тебе один фронт. Дорогу к Лагутиной я, между прочим, знаю.

— Ах, вот ты как? Сболтнешь — шею скручу!

Отшвырнув ногой кусок валявшегося кирпича, Юрий с вызовом вскинул голову.

— Попробуй! — Сплюнул пренебрежительно. — Герой!

— Скручу! — повторил Борис. — Я слов на ветер не бросаю.

Зло матюгнувшись, Юрий угрожающе двинулся на брата, но тот схватил его за рубашку, отшвырнул.

— Чего петушишься, дуралей?

— Но-но, потише. Прошло время, когда ты мне затрещины давал! Сейчас так врежу, что и костей не соберешь! — Юрий отвел назад сжатую в кулак руку.

Борис не шелохнулся, даже не приготовился к защите, хотя совсем не был уверен, что Юрий не смажет его по физиономии. Но этого не случилось. Юрий постоял немного, перекатывая желваки, потом сказал мрачно, еле выдавливая из себя слова:

— Для меня Жаклина не просто девчонка… Я с намерениями к ней… Самыми серьезными…

— И на здоровье. Но я этого не знал…

— А мог ли я тебе рассказать? У нас с тобой нет такого, чтоб не разлей вода. Даже нет такого, чтоб поделиться… Ты вроде отца — не подступишься. Поинтересовался ты когда-нибудь, что там у меня или у Талки? А не мешало бы. Как ты отреагировал, когда я сказал, что она с Катричем флиртует? Никак. А я в расчете на тебя этот разговор завел. Иду недавно по парку, а они сидят, милые голубочки, воркуют… Ну, если поворкуют и разбегутся — беды никакой. А если… Хватит нам в семье одного кота — тебя! — Юрий снова приблизился к Борису вплотную, уставился на него исподлобья чугунным взглядом. — У тебя как с ней? Так же, как с Лагутиной? Ну! Было что между вами или голову только морочишь, про запас держишь?..