Агиш Гирфанов - Пузыри славы [Сатирическое повествование о невероятных событиях, потрясших маленький городок Яшкалу]

— Папа, выслушай меня! Мы с Минирой родились в один день, в один день мы и умрем. И я хочу, в один день с ней, выйти замуж! — и призвала на помощь самое сильное и неотразимое оружие женщины — слезы.

Ярмухамет не мог спокойно взирать на слезы любимой дочери и невольно сам прослезился.

— А черт с вами, пусть будет по-вашему… Но предупреждаю: если пальцем тронешь, если словом обидишь, пули для тебя не пожалею. Сам на себя составлю протокол, сам себя в тюрьму отправлю…

Черные тучи, готовые вот-вот обрушить гром и молнию на свадебное пиршество, мигом рассеялись. Все облегченно вздохнули и вошли в дом.

— Выходит, мы сегодня справляем две свадьбы! — вытирая слезы, произнесла Ямбика.

— Это к счастью! — поддержала ее до сих пор весь вечер хранившая молчание жена Ярмухамета. — И у меня будут внуки… Какая радость!..

— Свадьба продолжается! — воскликнул Ярмухамет. — Прошу дорогих гостей не расходиться. Будем считать эту помолвку репетицией перед настоящей свадьбой, после регистрации брака в загсе.

Не теряя ни минуты, старшина позвонил по телефону директору городской столовой, которая для пущей важности по вечерам называлась рестораном «Атлантика»:

— Половину наличных продуктов, половину наличного шампанского — все через десять минут должно быть здесь! Оплата утром по предъявлении счета. И вас лично тоже приглашаю!

Свадебный пир разгорелся с новой силой. Вместо выстрелов из ярмухаметовского пистолета раздавались мирные выхлопы пробок шампанского.

Ярмухамет окончательно успокоился и, обняв как родного Родиса, пил шампанское.

Гости двойной свадьбы разошлись под утро, благо, день был выходной, и все могли спокойно отдохнуть после бессонной ночи. Только Ибрахан и Булат — два близких друга, — скрепленные сейчас родственными узами, продолжали как ни в чем не бывало судить-рядить, как им жить дальше. Сна ни в одном глазу. Да и откуда было ему взяться, если оба они подливали друг дружке то вино, то водку, то остатки шампанского.

— Дорогой зятек, вот мы теперь и связаны одной веревочкой, мы с тобой вроде одна семья и должны держаться вместе, спаянно.

Булат делал вид, что внимательно прислушивается к словам тестя, в такт его словам кивал головой и ни в чем не перечил.

— Ты за моей спиной, как за каменной стеной, но и я должен видеть в тебе надежную опору, чтобы не было того, о чем рассказывал — и неспроста — выживший из ума старик Шагей-бабай, про то, как слепой ведет слепого и оба падают в яму… Типун ему на язык, этому старому ворчуну и склочнику.

— Вы абсолютно правы, папаша! Мне ясно одно — со стариком надо держать ухо востро…

— Правильно, зятек!.. Но этого мало. Давай в понедельник, на свежую голову, просмотрим все наши мероприятия. И не забудь проверить, что предпринимает наш заклятый «друг» Хамза.

— Совершенно справедливо, папаша. Надо, как говорят врачи, держать руку на пульсе Хамзы, не упускать его из виду, он так просто не сдаст завоеванных им позиций…

— Золотые слова… Разойдемся по домам. Доброй тебе ночи! Что я, старый олух, несу — по каким разойдемся домам, когда теперь это и твой дом. И какого черта спокойной ночи, когда уже совсем рассвело и наступил новый день в истории нашей семьи, в истории нашего славного ИДБС…

Пока целую неделю справляли двойную свадьбу, гайки в комбинатовском механизме ослабли, за сроками выполнения заказов никто не следил. А о качестве и вовсе забыли.

Со всех сторон посыпались жалобы. Одна другой хлеще, одна другой злее. Над Ибраханом, Булатом и их детищем ИДБС нависла угроза — утонуть в этих жалобах. Что предпринять? Как восстановить пошатнувшийся авторитет?

И на этот раз Булат, пораскинув мозгами, внес дельное и разумное предложение: созвать срочное собрание актива. Сказано — сделано. Заранее наметили состав президиума собрания, согласовали список ораторов. Даже тексты будущих речей подготовили. (Эту самую сложную миссию взял на себя Булат.) Все до мелочей как будто было предусмотрено. А на самом собрании произошел неприятнейший конфуз и скандальная осечка.

Председатель месткома, открывая собрание, спросил: есть ли у кого какие предложения по составу президиума? Товарищ, которому поручили огласить список президиума, почему-то замешкался или просто замечтался. Наступила неловкая пауза. С места встал сапожник — инвалид Отечественной войны. Он давно слыл присяжным оратором, без него не обходилось ни одно собрание. Он и предложил свой, несогласованный с руководством, список членов президиума. За этот список поднялся лес рук. А когда разобрались, обнаружили, что в президиум не избрали ни Ибрахана с Булатом, ни председателя месткома.

Один мудрый человек верно сказал: если застегнуть неправильно одну пуговицу пальто, и все остальные будут застегнуты неправильно. Неудачное начало собрания не предвещало ничего хорошего для Ибрахана.

Ему предоставили слово для доклада. Он шел к трибуне как на плаху, полный мрачных предчувствий… Вместо вдохновляющего, мобилизующего слова он кое-как, скороговоркой, произнес заранее написанный им с Булатом доклад. Аудитория, настроенная явно враждебно, слушала его невнимательно, прерывала неуместными, ехидными репликами.

Когда Ибрахан упомянул отдельных нерадивых работников, из зала послышалось:

— Рыба портится с головы…

— Про себя скажи…

А потом начались прения. Ибрахану не впервые приходилось подставлять себя под огонь критики. Но тут он спасовал. Он так надеялся, что ИДБС снова выведет его на номенклатурную орбиту. А тут, если послушать ораторов, ИДБС — сплошная показуха, обдираловка, кормушка, вокруг которой отираются сомнительные личности, и т. д. и т. п.

Выходило, что новое, ибрахановское движение — точно новый спущенный на воду корабль, успело уже обрасти ракушками, которые тормозят и замедляют его ход.

О собрании актива стало известно руководителям города. Ибрахана вызвали к самому Аксакалу.

Тот объяснил ему, что внедрять новое надо обдуманно, не торопясь. Иначе любое начинание быстро скомпрометируется в глазах населения и засохнет на корню. И не всегда новое есть новое: под видом нового порой можно натворить глупостей.

Что мог сказать в свое оправдание Ибрахан? Как всегда, последовал стандартный ответ:

— Учтем… На ошибках учимся…

— Уж больно долго вы учитесь на своих ошибках. Что толку от бесконечной учебы? Вы вроде вечного студента из института ошибок… — пожурил Ибрахана Аксакал.

После головомойки Ибрахан вернулся домой, как любил говорить наш армейский старшина, с бледным видом и тонкой шеей… Ему казалось, что потерял точку опоры, что земля уходит из-под его ног. Но продолжалось это недолго. Он отогнал прочь горестные мысли, навеянные беседой с Аксакалом. «Нечего раскисать, — твердо решил он про себя, — мы не дадим повода злорадствовать нашим недругам, и в первую очередь Хамзе…»