Баязит Бикбаев - Когда разливается Акселян

— Ладно, лошадь дадут. И знай: о нашем разговоре кроме нас двоих никто не знает!

— Ага, понимаю… Это хорошо!

Якуб вышел. Фахри посмотрел ему вслед из окна. Сильный человек!.. На сабантуях Фахри не раз побеждал его, но колхоз — не сабантуй, тут нужна опора для спины. И Якубу здесь опорой народ… Надо бы теперь поосторожней!

Вошла жена.

— Зачем он приходил? По делу?

— Нет, курить просил.

— Всю жизнь не курил, а как связался с колхозом, стал табачником.

— Ладно, не бабье это дело! Ставь самовар. Я за дровами еду…

Весь день Якуб ожидал возвращения Фахри. Появился он лишь к вечеру. Бригадир во двор не выходил, даже в окне не показывался. Если Длинноухий что-то разнюхал, сам прибежит и обо всем расскажет.

Так оно и случилось…

Быстро разгрузив дрова, Фахри отвел лошадь в конюшню и тут же прибежал к Якубу.

— Сосед, я напал на след. Только, чур, чтоб никто не знал! В полночь поезжай к деревне Максютово. На окраине в одном доме будет гореть лампа. Заходи вовнутрь, но ни о чем не спрашивай. Делай, что велят, они сами все покажут.

— Только и всего?

— Возьми одну красненькую — тридцатирублевку. За находку, мол, магарыч. Я так ему обещал…

— Кому?

— А я не спрашивал его имени… Я уже грузился, вижу, из Максютово едет один. Выхожу ему навстречу, спрашиваю: «Не видел беспризорной лошади?» А он: «Как раз направляюсь в ваш колхоз, чтобы взять магарыч. Мы нашли одну лошадь…» Я от радости ничего и не спросил, пообещал тридцать рублей и скорее домой. Вот и все!..

— Спасибо, сосед! Правильно сделал.

— Стараюсь, свой же колхоз. Только, чур, повторяю…

Дальше Якуб не стал с ним разговаривать. Главное, лошадь жива, не успели ее зарезать. А плутов, когда надо, найдут. Сейчас для бригадира важна лошадь…

В деревне тем временем одна за другой стали зажигаться лампы. Якуб зашел к Булату, его семья только что поужинала.

— С доброй ли вестью пришел, бригадир?

— Скорее, наоборот. Быстро одевайся, дело есть!

Они понимали друг друга с полуслова. Поэтому Булат, ни о чем не спрашивая, оделся, и через полчаса они уже тряслись в седлах…

Деревни в долине Акселям располагались на обширных склонах гор. Их видно издали. Максютово же, словно от кого скрываясь, приютилось в лощине. Ее заметишь только вблизи. Еще Максютово славилось своим разбойничеством. Даже деревенские муллы и те не оставались от разбоя в стороне. Здесь не знали слов: «плохо лежало» или «подобрал», здесь говорили: «подарил максютовский мулла» или «достал молитвой муллы из Максютово»…

После революции разбойная слава Максютово начала тускнеть. Хотя нет-нет да вспоминала деревня о своем прежнем ремесле…

Скоро они подъехали к деревне, которая притаилась, словно заяц под кустом. Давно потухли в домах огни. Два друга спустились с горы и въехали на улицу. Не тявкнула ни одна собака. Собственно, максютовцы и не любили их. В небольшом домике друзья заметили огонек притушенной лампы.

Якуб передал повод своей лошади Булату и пошел на огонь.

В дом он вошел, как было условлено, без стука, наощупь. Неказистый был домик: ни двора, ни построек… Якуб вошел в комнату. У окна сидела тощая женщина, она дремала. Очнувшись и заметив гостя, она коротко сказала:

— Сейчас, — и мгновенно исчезла.

В комнату вошел мужчина среднего роста. В нахлобученной на глаза шапке, заросший щетиной, он был неузнаваем. Не поздоровавшись, он низким простуженным голосом спросил:

— Принес?

Якуб кивнул головой.

— Пойдем за мной, не отставай! — сказал мужчина.

Они вышли из дома. Неподалеку стояла оседланная лошадь.

Мужчина запрыгнул на нее и направился к окраине деревни. Якуб с Булатом последовали за ним. Выехав из деревни, они долго ехали полем, мимо опушки леса… Остановившись, мужчина свистнул. Это был сигнал…

Якуб и Булат напряглись, они были готовы к любой неожиданности. Но произошло другое… Лошади тревожно зашевелили ушами, стоявшая рядом молодая сосна вздрогнула, с нее посыпался снежок. Появился человек в белом полушубке и белой шапке.

Подойдя к всадникам, он высморкался и вытер руки о подол полушубка.

— Это лесник… — сказал проводник. — Тот, который нашел лошадь…

Якуб протянул ему денежную купюру. Тот жадно взял ее, разгладил в ладонях и спрятал во внутренний карман.

— Поезжайте этой дорогой… Недалеко здесь… У опушки леса, справа овраг. Она там…

— Ладно, — сказал Якуб и тронул лошадь.

У оврага послышалось ржанье. Лошадь, связанная по всем ногам, лежала внизу, на дне, покрытом молодой зарослью. Якуб и Булат развязали ее. Она привстала, встряхнулась и стала нежно покусывать круп лошади, на которой приехал Якуб. Видно, узнала…

Взяв лошадь в поводья, они выехали на дорогу.

— А что ты дал тому, что в полушубке? — спросил Булат.

— Деньги.

— Сдурел ты что ли?

— А тебе жаль бумажных николашек, взятых у Гарея?

— Их что ли дал?

— А ты думал.

Переглянувшись, друзья громко расхохотались.

— Знаю, будут иметь они на меня зуб. Но я не из пугливых. Посмотрим, кто кого! — сказал бригадир.

Лошади побежали рысью. Впереди все ясней и ясней прочерчивались тополя и черные тени домов родной деревни.

До нее уже рукой подать…

На октябрьский праздник Тимер не смог вырваться к Нине, отослал лишь поздравительную телеграмму. К вечеру ему нужно было подготовить доклад к тринадцатой годовщине Октябрьской революции.

Это первое большое выступление в его жизни. Ни в техникуме, ни на железной дороге не приходилось ему выступать на собраниях.

И вот выступление на столь торжественном собрании перед колхозниками. Тимер, конечно, взволнован. Попробуй заставь всех в течение часа смотреть тебе в рот!.. Где взять эти сильные слова, которым люди бы поверили, которые могли бы растопить их сердца?..

Доклад писал он целую неделю, пересмотрел отчетный доклад Сталина на шестнадцатом съезде партии, сделал кое-какие записи в тетрадь…

Когда он пришел в школу, народ там уже собрался. Шум, гам, играла гармонь… Не глядя ни на кого, он прошел за сцену.

В зале почти темно, лишь в двух местах висели десятилинейные лампы. К тому же сильно накурено.

Открыли занавес… У длинного стола, покрытого красным сукном, стоял Якуб Мурзабаев. Он открыл торжественное собрание, поздравил всех с великим праздником и дал слово Булату Уметбаеву. Длинный, как жердь, кузнец поднялся на сцену, чуть не ударившись головой о потолок, и, погрозив засмеявшимся пальцем, предложил состав президиума…

Председательствовать поручили старику Иртубякову, самому авторитетному человеку села. Хоть он и неграмотен, но знает толк в каждой работе. Ни одно состязание, ни одно собрание не проходит без его активного участия. Он везде тамада…