Леонид Радищев - Крепкая подпись

Все было продумано, все на своем месте, все обтачивалось и обстругивалось со всех сторон в словесных баталиях. Но вдруг потерялась первая фраза, необходимая начальная фраза. Только бы найти ее, и тогда пойдет как надо…

Тяжелый, негнущийся сапог придавил ему ногу. Он внутренне охнул и не сразу решился поглядеть на сидевшего напротив Ленина. И все-таки их взгляды встретились, и в глазах Владимира Ильича он увидел далеко запрятанную добродушную усмешку.

— А теперь разрешите мне задать вам несколько вопросов, — сказал Владимир Ильич, будто ничего не произошло. — Вот что я хочу от вас услышать, молодые товарищи. — Он помедлил немного, как бы давая понять, что над его вопросами придется подумать. — Какими людьми прошлого вы восхищаетесь, кому хотели бы подражать?.. И еще: какие песни вы любите?

Молчание. Потом задвигались, заскрипели стулья, кто-то даже шумно вздохнул. Эти вопросы были не только удивительными — они показались невероятными.

Но это было лишь началом.

— А есть ли у вас рукавицы на зиму? Как вы боретесь с влиянием эсеров, меньшевиков, анархистов в своих организациях? Имеются ли в музыкальных кружках инструменты? О чем спорят сейчас на съезде? Есть ли верующие среди делегатов? Обеспечены ли керосином избы-читальни? Как складываются отношения с родителями? Изучается ли повседневно стрелковое дело? Много ли есть любителей шахматной игры?

Поражающе разные вопросы устремлялись к ним, точно стрелки, которыми была исчерчена географическая карта, висевшая на стене. Пожалуй, уралец мог теперь торжествовать. Говорили все, все, все, спеша с ответом, случалось, перебивая друг друга. Да ведь это и есть то, чем они живут, — это сердцевина их жизни…

Несомненно, Владимир Ильич отпустил немало времени на встречу с молодыми товарищами. Она ничем не прерывалась, не было ни одного телефонного звонка. Но вот в кабинет вошла Лидия Александровна Фотиева — озабоченная, строгая, — что-то сказала, наклонившись к Владимиру Ильичу, и он кивнул головой. Видимо, встречу нужно было заканчивать.

Это и подтолкнуло докладчика. Он сидел притихший, почти не участвовал в беседе. Вероятно, он сильно преувеличивал свой недавний конфуз и думал, конечно, что все об этом помнят. Но сейчас, перед уходом, он все-таки решился спросить Ленина о самом главном: цели и задачи Коммунистического Союза Молодежи.

— Цели и задачи? А мы же все время толковали о них! Именно о целях и задачах. Вы все и ответили на этот вопрос. Многое уже сделано. Найден верный путь. Намечено будущее. А теперь вы объединились. — Он помолчал, точно припоминая что-то. — Знаете, была у меня на днях встреча. С одним товарищем, старым работником. Идет расстроенный, бледный, как говорится, на нем лица нет. Что такое? Оказывается, столкнулся с несправедливостью, с равнодушием, с неправильным решением. Я ему высказал одно свое убеждение: не бледнеть надо, а краснеть, вспыхивать, негодовать, встречая такие дела. И действовать, преодолевать, бороться!.. Между прочим, помню еще с гимназических лет: римский полководец Катон брал в воины только тех, кто краснел от гнева. — Ленин посмотрел на часы. — А теперь обратимся к житейской прозе… Помогают новому союзу? Как и кто?

Докладчик приободрился. Опять переходила к нему роль «старшего». Достав из папки листок бумаги, он подал его Владимиру Ильичу. Это была страница из школьной тетради в косую линейку, и написано было на ней вот что:

«В хозчасть Моссовета.

Прошу отпустить Союзу Молодежи для созыва Всероссийского съезда:

Особняк (штук) — 1 (один)

Чечевицы (мешков) — 2 (два).

Владимир Ильич повертел бумажку, поглядел и на оборотную сторону.

— Ну что же, для начала недурно. А финансы? Как у вас с финансами?

Докладчик развел руками:

— Вот с финансами… Никак!

— Без финансов нельзя! — сказал Владимир Ильич, обдумывая что-то. — Да, финансы, финансы…

Он перешел к своему письменному столу, взял перо и блокнот.

— Я тут пишу Якову Михайловичу Свердлову, — говорил он. — Вы идите сейчас к нему. Обязательно посоветуйтесь с ним, как работать дальше.

Он протянул докладчику листок, пристально оглядел всех и вдруг спросил:

— А есть хотите, ребятки?

Много неожиданного пришлось им выслушать тут, но этот вопрос привел их в смятение.

— Так как же, товарищи президиум?

Они, точно по команде, взглянули на докладчика: «Хоть ты и «засыпался», а таки «старшой»!»

— Безусловно не хотим, товарищ Ленин, — с твердостью ответил докладчик.

— Гм, даже безусловно. — Владимир Ильич иронически кашлянул. — А позвольте усомниться? Если бы это было так, наша девушка не доставала бы тайком сухарики из кармана, не грызла бы их потихоньку, думая, что никто этого не видит… Знаете, мы, старые подпольщики, ох какие наблюдательные люди, нас трудно провести… Я не хотел вас смущать, пожалуйста, извините, — обратился он к Искорке (она в это время стиснула огрызок сухаря в кармане). — Это я для выяснения истины… Так, говорите, безусловно? Но я все-таки напишу Якову Михайловичу еще несколько слов…

Первая записка была на бланке председателя Совнаркома, и там было сказано, что надо помочь молодежи от партии и выдать будущему ЦК десять тысяч рублей. Два слова были выделены, как это часто делал Ленин: «помочь» — подчеркнуто один раз, «от партии» — три раза.

Вторую записку Владимир Ильич написал на экономной четвертушке. В ней содержалась просьба накормить обедом одиннадцать членов молодежного президиума.

Они спустились этажом ниже, прошли в центр здания, где находился ВЦИК. Уже в коридоре, неподалеку от председательского кабинета, был слышен знаменитый металлически четкий голос «красного президента», покрывавший шумы любого собрания или митинга; в комнате он умерял его, как мог.

Они приоткрыли дверь в кабинет. Свердлов стоя разговаривал по телефону. Увидев их, он энергично замахал рукой — сюда, сюда! — и сказал в трубку:

— Вот они, явились, Владимир Ильич… Да, да, хорошо, непременно!

В небольшом кабинете сразу стало тесновато. Свердлов одобрительно оглядел своих посетителей.

— Значит, побеседовали с Ильичем? Превосходно! Жаль, у нас буквально нет минуты свободной, чтобы заглянуть к вам.

Но оказалось, что он хорошо знает о многих выступлениях на съезде, даже запомнил некоторые фамилии. Потом, взяв из рук докладчика записку на бланке, прочел ее, близко поднеся к блестящим стеклам пенсне. Потом сказал: «Помечтаем немного» — и тут же раскрыл перед ними ослепительное будущее: «Когда вас будет миллион, и даже больше».

— Но вместе с тем, дорогая молодежь, ревизионной комиссии, которую изберет съезд, надо с самого начала следить, чтобы разумно и экономно расходовалась каждая государственная копеечка. — Он подсунул краешек совнаркомовского бланка под лампу. — Сегодня же сведу вас с наркомфиновцами… А где вторая записка? По-моему, у вас имеется еще записка от Ильича?